— Семён Степанович, вот смотрите, вы опять придираетесь, а ведь я пришла без опоздания, — решилась я перейти к намеченному плану и завела разговор издалека, показав боссу на часы, светящиеся на приборной панели. Он сжал губы в тонкую линию, и я сочла это добрым знаком, рискнув продолжить, пока он хотя бы меня слышит и реагирует. — А ещё вы не ответили: за что вы меня так ненавидите?

— Тебе кажется, Лисичкина, я не испытываю к тебе ненависти. Я тебя вообще не выделяю из толпы.

О как! Кто бы мог подумать!

— Да-а? — не сдержала я удивления, услышав это наглое враньё, но доказывать обратное не стала.

— Конечно. А то стал бы я селить у себя дома прислугу, которую ненавижу?

— Наверное, нет, — звучало логично, а вот выглядело не очень. — Тогда давайте проясним, что будет входить в мои обязанности и какова оплата за внеурочную работу, которую я буду выполнять в свои законные выходные.

Надеюсь, он не рассчитывает на то, что получил бесплатную рабыню?

— Я ждал этого вопроса! — торжествующе усмехнулся Темнов, будто я спросила что-то из ряда вон выходящее. Неужели действительно надеялся на халявную служанку? — Оплата будет достойной. Двадцать тысяч в сутки тебя устроят?

Поперхнулась, а потом прикинула в уме цифру и чуть не охнула вслух от радостного удивления. Конечно, устроит! Потом нахмурилась: за какие такие заслуги он готов платить огромные деньжищи?

— Вы хотите мою почку? Ограбить с моей помощью банк? Спрятать труп? — спросила осторожно, напоминая себе о том, что лёгкие деньги с неба не падают, и не стоит радоваться раньше времени.

Но двести тысяч за десять дней… Двести! Они заставляли сердце радостно биться, а мозг прикидывать, куда их потратить.

— Ничего такого, что противоречит твоим принципам, Лисичкина, — ответил босс редким для него нормальным тоном, и это немного остудило эйфорию. Заманивает. — В бардачке готовый договор. Прочитаешь, и подпишем после того, как возьмём костюмы. Приехали.

Он остановился на парковке самого крупного торгового центра нашего города, прямо напротив яркой вывески «Товары для взрослых». Вообще офигел? Я посмотрела на него так возмущённо, что другой человек умер бы со стыда, но не Сем Тем. Этот заставил пылать меня…

— Лисичкина, — вернулся он к привычному, высокомерному тону, — ты о чём там уже размечталась? Даже не уговаривай, мы в тот магазин не пойдём. У нас приличная фирма.

Хотелось его бить… Долго, сильно и ногами. Такое случилось со мной впервые, и только чудом я сдержалась…

— Очень жаль, Семён Степанович, а то ж я только и мечтаю, как бы кого-нибудь соблазнить…

Мой сарказм Темнов не оценил

— Забудь мечты! Сегодня ты Снегурка — скромная внучка Деда Мороза. Ты, вообще, в курсе, как у нас проходит ежегодный корпоратив?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я знала. Девочки в пятницу вспоминали прошлые года. В «Апполлион-медикал» принято проводить торжественно-поздравительную часть в конференц-зале офиса. На ней боссы подводили итоги года, отмечали особо отличившихся и одаривали подарками. Нет, подарки-то всем вручали, но лучшим сотрудникам ценнее. Потом коллектив и молодые боссы шли в ресторан, где передавались вакханалии до утра, а вот Захар Сергеевич от коллектива отрывался, после официальной части уезжал и праздновать не мешал.

— Я не пойду в ресторан, — поспешила сообщить, пока Темнов не придумал, что бы такого обидного и на эту тему ляпнуть, типа, а таких алкашей, как ты, Лисичкина, мы с собой не возьмём.

— О чём ты, Лисичкина? Какой ресторан? Мы с тобой выезжаем рано утром, поэтому сегодня поздравим сотрудников и по домам собираться.

Просто какой-то удивительный дар вредничать! Все равно умудрился вывернуть так, будто я о ресторане только и думала.

Пока отстёгивала ремень безопасности, Темнов уже вылез из машины и, открыв пассажирскую дверь, вытащил меня, чтобы поставить на очищенный от снега тротуар. Я даже пикнуть не успела. Ну что такое-то?! Обращается со мной, как с вещью!

— Семён Степанович, у меня есть ноги и руки, я сама могу управиться с таким пустяком, как...

— Видел я, Лисичкина, как ты управляешься, мне не понравилось. Хочу иметь эти две недели здоровую...

Прозвучало двусмысленно, и я поспешила уточнить:

— Я ещё ничего не подписала, между прочим, и хочу сразу предупредить…

И тут меня осенило! А что если, услышав про моё добровольное увольнение, Сем Тем обрадуется, и вообще только того и добивается? Почему он сразу не побежал к Людмиле Витальевне с этой записью, я понять могу. Всё-таки не очень-то удобно давать уважаемой взрослой женщине послушать, как новая сотрудница о тебе отзывается и каким интимным образом предлагает расправиться. Почему Маша, или кто там эту подставу организовал, не разослал её по всему офису — тоже понятно. Темнов узнает, чьих рук дело — и мало не покажется.

И вдруг всё стало кристально ясно: Темнов с самого начала хочет от меня избавиться, но по какой-то причине сделать этого не может, и выход у него один — сделать так, чтобы я сама уволилась. Злость и чувство противоречия решительно заявили — не бывать этому! Назло врагам не уволюсь. Да и двести тысяч уже как-то сами собой прижились в моей голове и распределились по нуждам, поэтому я продолжила немного не так, как намеревалась:

— …что потребую предоплату.

— Даже не сомневался, Лисичкина. Получишь на карту, как только завтра утром сядешь в мою машину.

За разговором мы благополучно миновали взрослый магазин, войдя в торговый центр, поднялись на третий этаж, и Сем Тем двинул в свадебный салон. Честно говоря, я даже растерялась. Заходить в этот бутик вместе с Темновым было как-то символично и волнительно, что ли... Не знаю. Странное чувство.

— А зачем мы туда? — шёпотом спросила, притормаживая.

— Даже не думай об этом! — гаркнул Темнов, и странное чувство мгновенно улетучилось, сменившись уже привычной досадой.

— О чём не думать? О Милене? Вы же на ней жениться собрались? — не знаю, зачем я про неё ляпнула. Наверное, просто хотела, чтобы он не думал, будто я мечтаю о свадьбе... с ним. — А она тоже подойдёт? Просто я думала, мы за костюмами...

— Лисичкина, лучше помолчи, а то ты несёшь откровенный бред. Мы за костюмами.

Оказывается, вдобавок к основной деятельности, салон занимался ещё и продажей костюмов. Когда мы вошли внутрь, и я чуть ли не носом уткнулась в вешалки с пёстрыми нарядами, стало неловко. Вот и с Миленой этой. Я даже не знаю, кто это. Может, бабушка или психолог... А что? Темнову точно психолог не помешает, а лучше — психиатр. В общем, прав он. Надо мне молчать побольше.

— Здравствуйте, Семён, — навстречу нам вышла продавец, — ваши ежегодные костюмы готовы. Девушка будет свой примерять?

— Здравствуйте, Елизавета. Будет.

Приятная девушка Елизавета проводила меня в примерочную и вручила вешалку с нежно-голубым костюмом Снегурочки. Он был невероятно красивым и очень даже приличным. Лёгкая шубка, отороченная пушистым мехом, расшитая вышивкой и украшенная переливающимися стразами, длиною доходила до колена и села по фигуре идеально. А нацепив на голову такой же богатый голубой кокошник, я вообще пришла в восторг. Полюбовалась на себя в зеркало, покрутилась и с улыбкой вышла в зал. Ну вот просто никаких сил её скрывать не было, так я понравилась себе в образе Снегурки. С детства мечтала ею побыть, но меня никогда не выбирали...

— М-да, — с недовольным видом протянул Темнов, оглядывая меня с ног до головы, — Снегурочка из тебя никакущая. Не бывает таких Снегурок. Лиза, а костюм лисы есть?

Вот и этот туда же. Так обидно стало, что аж слезы навернулись.

— К сожалению, лис нет, и позвольте заметить, что вы неправы, Семён. Потрясающая у вас Снегурочка, самая красивая из всех, кого я в нашем салоне видела, а то, что она брюнетка, вообще не страшно.

Я благодарно улыбнулась Лизе сквозь слезы и умчалась в примерочную, пока Темнов не заметил, как меня задели его слова.

— Ладно. Оформляйте этот, — раздался за спиной ворчливый голос босса.

Ну что за гад? Ему всего двадцать семь, а противный, как будто старый хрыч.

Глава 13

Внутри все клокотало от бури эмоций, которые вызывал у меня Темнов своими выходками, но, несмотря на это, я твёрдо решила — ему меня не сломить! Отныне он будет от меня получать только вежливую улыбку, нейтральный тон и разговоры по делу. Поэтому после традиционного забрасывания меня в машину, которое стало неизбежным и обсуждению не подлежало, я открыла бардачок и вытащила папку с договором.

— Сиди, читай, Лисичкина, вернусь через десять минут, — бросил Сем и отправился в тот самый магазин.

Вот чует моё сердце, гад меня специально троллит, чтобы лишний раз напугать, но бесполезно. Я как та сталь — трудности меня закаляют. Вон уже и не реагирую почти, только совсем немного опасаюсь, что он вручит мне перед всем коллективом непристойный подарок. А чтобы совсем не реагировать, я погрузилась в чтение документа.

До последнего пункта все шло более или менее хорошо: барин желал вкусно кушать, жить в чистоте, носить свежее и принимать гостей хлебосольно. То есть мне предстояло как минимум два раза организовать застолье. Ладно, это не беда. Готовить я всегда любила. С уборкой тоже проблем не возникнет. Слава богу, зима на дворе, окна мыть не заставит, сколько бы их там в его доме ни было. Нажать кнопку на стиральной машине я тоже в состоянии. Вот уход за Генрихом немного напрягал, но ничего, я его уже почти люблю, может, вскоре и погладить смогу без содрогания. В общем, я почти ликовала, предвкушая, что двести тысяч достанутся достаточно легко, а главное — честным трудом, пока глаза мои не прочли пункт номер десять: