Лёва сидел, за столом в шёлковом халате и распивал кофе. Римма прихорашивалась перед зеркалом:

— Ты так поздно вернулся. Неужели Костю всю ночь искал?

— Ага, искал, — наслаждался Лёва ароматом кофе.

— Ну и как? Нашёл? — обернулась к нему Римма.

Лёва сделал глоток и поставил чашку на блюдце.

— Нет. Но это уже не важно.

— Как не важно? — всплеснула руками Римма. — Ты же сам говорил, что он тебе должен. Ты что, решил ему простить долги? А как мы будем жить? Наша крошка будет лишена счастливого детства?

— Радость моя, ты только не волнуйся. Это вредно для нашей крошки. Я всё придумал! Мы добудем деньги другим способом! — объявил Лева.

Римма подозрительно посмотрела на него:

— Ты решил ограбить банк? Или создать финансовую пирамиду?

— Несмотря на твою язвительность, ты страсть как хороша! — любовался ею Лёва.

Римма не поддавалась на лесть.

— Смотри прямо в глаза и не уходи от ответа!

Лёва посмотрел Римме прямо в глаза и медленно пошёл к ней навстречу.

— Всё гораздо проще! За долги детей будут расплачиваться родители!

— Вот это новость! Насколько мне известно, в жизни всё бывает наоборот, — иронично отозвалась Римма.

— Ах, эта женщина не только прекрасна, но и умна! — Лёва обнял Римму и поцеловал.


На стадионе в шеренге стояли те, кто пришёл на медкомиссию. Алёша тоже прибежал на стадион и подошёл к врачу:

— Простите, я не опоздал?

— Пока ещё нет. Тоже на медкомиссию? — спросил у него врач.

Лёша кивнул:

— Да, собираюсь, пойти в рейс. Вот, пришёл провериться.

— Ваша фамилия?

— Самойлов Алексей.

Врач заглянул в журнал.

— Есть такой. Быстренько переодевайтесь и становитесь в строй.

Следователь, стоявший рядом в спортивной форме, подмигнул Лёше:

— Сейчас я тебе покажу класс!

— Это мы ещё посмотрим, кто кому покажет, — улыбнулся Лёша.

Вскоре Алёша в спортивном костюме приседал вместе со всеми. Врач держал в руках секундомер:

— Так, я кому сказал, не халтурить.

— Всё по-честному, док, — задыхался следователь.

Врач покачал головой:

— Вижу я, как у вас по-честному. А ещё офицер милиции. Сами себя ведь обманываете, не меня… Стоп, закончили.

Алёша, даже не запыхался. Лицо Буряка было красным. Подошли медсёстры и стали одновременно измерять им пульс.

— Ну что, Григорий Тимофеич, показали класс? — подколол следователя Лёша.

Тот только руками развёл:

— С молодостью не поспоришь.

— Поспорить можно, но победить нельзя, — поправил его Лёша.

Следователь храбрился:

— Ничего, мы своё опытом возьмём. А ты Алёшка, что, волнуешься?

— Есть немного, — признался Алёша.

Следователь скомандовал:

— Прекрати. Уж тебе-то чего волноваться. Я видел, как ты прыгал тут и летал. Не то, что я.

— Всё-таки я долго болел. Организм ещё не восстановился окончательно.

— Ерунда, ты же здоровый малый, а скоро будешь ещё крепче, — приободрил его следователь.

Подошёл врач.

— Так, Буряк Григорий Тимофеевич. У вас всё в норме.

— А у меня? Тоже всё в норме? — с надеждой спросил Лёша.

Врач заглянул в записи:

— Алексей Самойлов. Нет, к сожалению, вас мы решили пока не отпускать в рейс.

— Но почему, доктор? У меня же результаты были выше, чем у Григория Тимофеевича, — растерялся Лёша.

Врач развёл руками:

— Ну, извините. Григорий Тимофеевич работает на берегу, в милиции, а вы собираетесь идти в дальнее плаванье. К морякам у нас другие требования. Набирайтесь сил и приходите через год.

— Что же мне теперь делать? — расстроился Лёша. — Ещё год без моря? Да я с ума сойду!

— Ладно, не горюй. Пошли, я на машине, подвезу тебя, — предложил следователь. Тебя куда отвезти?

— К больнице. Зайду к Маше на работу, — вздохнул Лёша.

— Ты, главное, не вешай нос! Это мелочи жизни. Подумаешь, медкомиссию не прошёл.

— Нет, Григорий Тимофеевич, это не мелочи. Это крах моей карьеры, — убитым голосом ответил Лёша. — Целый год ждать. Я и так уже столько жду. Нет, этот фильм называется «Прощай, море!».

Следователь возмутился:

— Ты мне не нравишься. Где твоя воля к победе? Жизнь не закончилась, надо бороться. Тебе же сказал врач — придёшь через год, окрепнешь. И тебя отпустят в рейс. Я ведь тоже мечтал о море. Когда-то вместе с твоим отцом поступал в высшую мореходку, — признался следователь.

— И что, не поступили?

— Представь себе, медкомиссия забраковала так же, как и тебя сегодня. — вздохнул следователь.

Лёша понял:

— И вы тогда пошли в милицию?

— Поступил на юридический, выучился на следователя. Видишь, как вышло. Мечтал стать капитаном, а стал майором.

— А как же мечта о море?

Следователь покачал головой:

— На то она и мечта, чтобы быть недосягаемой.

— Нет, я без моря не смогу, — решительно заявил Лёша.

— Через год сдашь нормативы без проблем, станешь моряком, А чем сейчас будешь заниматься?

— Ещё не решил, надо подумать.

— Подумай, но я тебе советую: чтоб не терять год, иди к нам в милицию, — предложил Буряк. — Работа интересная, не заскучаешь.

— К вам? Я думал, вы пошутили тогда, — удивлённо посмотрел на него Лёша. — Это интересное предложение.

— Какие могут быть шутки. У нас есть линейное отделение в порту, там как раз нужны ребята, разбирающиеся в тонкостях пароходства. А чего год терять? Да и деньги, пусть небольшие, но тебе не помешают, верно?

— Да, деньги мне точно не помешают.

— О том и речь. Так что, пойдёшь к нам?

— Я должен подумать. С Машей посоветоваться, — объяснил Лёша.

— Только не тяни с ответом. Думай быстрей, — поторопил его следователь.


Маша заглянула в кабинет врача-травматолога:

— Павел Фёдорович, разрешите?

— А, Маша, входите. Шприцы вчера привезли со склада? — оторвался он от бумаг.

Маша кивнула:

— Да, всё привезли. Я уже распределила по отделениям.

— А заказ на анестезию отправили?

— Всё как вы велели. Обещали на этой неделе доставить.

— Спасибо, Машенька. Мне нравится, как вы оперативно работаете… Что-то ещё? — спросил врач, заметив, что Маша мнётся и не уходит.

Маша вздохнула:

— У Меня к вам просьба, Павел Фёдорович.

— Я вас слушаю, Маша. Что за просьба? — внимательно смотрел он.

Маша попросила:

— Можно, я сегодня побуду с Катей Буравиной? Павел Фёдорович, пожалуйста, разрешите! Я уверена, что могу ей помочь.

— Не знаю, не знаю. У Кати очень тяжёлая ситуация, — задумчиво сказал врач, — и, кроме того, я вам запретил практиковать в больнице.

Маша умоляюще смотрела на врача, и он решился:

— Хорошо. Я не возражаю. Я позвоню заведующему отделением. Предупрежу его. Только скажите мне, Маша, а почему вам кажется, что именно вы сможете помочь Кате Буравиной?

— Спасибо, Павел Фёдорович, — поблагодарила Маша, — это невозможно объяснить словами, но я чувствую её, как сестру.

Врач-травматолог понимающе кивнул.


Когда Маша вошла в палату к Кате, Катя уже проснулась.

— Ты меня вчера загипнотизировала, что ли? — поинтересовалась у Маши Катя. — Так стало хорошо, так спать захотелось.

— Это был здоровый сон, лечебный, — успокоила её Маша.

Катя кивнула:

— Я увидела его, этот сон, и запомнила. Хочешь, расскажу? Мне снилось, будто мы с 'тобой вдвоём нянчим одного ребёнка.

— Мальчика или девочку? — с улыбкой спросила Маша.

— Мальчика, такой светленький симпатичный малыш. Очень на Лёшку похож. Ой, прости.

— Да ничего. Всё нормально, — заверила её Маша.

Катя смотрела на неё во все глаза.

— Всё равно я не могу тебя понять, Маша. Либо ты действительно святая, либо настолько умна, что мне твои поступки кажутся странными.

— Я не святая — это уж точно. Если честно, мне было очень больно, когда ты сказала, что ребёнок Алёшин, — призналась Маша.

Катя возразила:

— Но ты вернулась, и я чувствую, что ты помогла мне. Разве это не странно?

— Ничего странного. Я делаю то, что должна делать. Только и всего, — ответила Маша, но на глазах у неё были слёзы.

— Маша, а ты Лёшке скажешь о том, что это его ребёнок? — помолчав, спросила Катя.

Маша твёрдо ответила:

— Да, Катя, скажу.

— Может быть, не надо. Я бы очень не хотела, чтобы мой ребёнок встал между вами.

— Нет, Катя, Алёша должен знать о том, что он отец. Это очень серьёзно, — уверенно сказала Маша.

Катя заглянула ей в глаза:

— Но вы не поссоритесь из-за этого?

— Не думай об этом. Думай о том, какое это счастье — стать матерью, — отвлекла её Маша.

Катя тут же переключилась:

— Ты права. Мне действительно сейчас всё видится в новом свете. В реанимации я поняла, что главное в моей жизни.

— Твой малыш, — подсказала Маша.

— Да. И не важно, что Косте этот ребёнок, скорей всего, не нужен. Не важно, вообще, кто его отец. Это мой ребёнок, только мой. Понимаешь, Маша? Так что Лёша мне ничего не должен. И не надо ему знать.

— Я понимаю тебя, Катя. Понимаю. — Маша посмотрела ей в глаза. — Но ты не права. Он должен знать. Потому что эту связь, связь между родителями и ребёнком, нельзя нарушать. Она уже есть.