— Что пэрэживаешь, красавица? У тэбя умный муж, с таким нэ пропадёшь! — Теперь Лёва перешёл на грузинский акцент.

Римма язвительно отозвалась:

— Я вижу, что умный! Решил оставшуюся жизнь мандаринами на местном рынке торговать?

— Нэт, красавица, нэт, разумница! Бэз карт тэбе скажу — ждёт нас дальняя дорога.

— Я в Грузию не поеду! Не уговаривай! Лучше в родном городе. Даже одной, без мужа и поддержки! Сами справимся — мы не гордые! — Лёва безуспешно пытался вставить слово в Риммин монолог. — Конечно, Грузия — прекрасная страна! Кто спорит? Вино! Горы! Небо! Солнце! В отпуск съездить можно, а жить я туда не поеду! Не поеду!

— Дай же мне сказать! — наконец прервал Лёва поток слов. — Трещишь как пулемёт — слово не вставишь! Ты всё неправильно поняла!

— Ну, так объясни по-человечески!

— Риммочка моя драгоценная! Мы не поедем в Грузию! Не переживай! Мы поедем в цивилизованную страну, на Запад! — заявил Лёва.

Римма всплеснула руками:

— Час от часу не легче!

— Золотко моё, чем тебе Европа не угодила? Там же лучшие в мире педиатрические центры. — Лёва погладил Римму по животику. — За Риммочкой будет самый лучший уход! Деточку нашу будет принимать самый лучший доктор! У нашей крошки будет самое счастливое детство!

— А как ты за границу поедешь в таком виде? Тебя же не пустят, — удивилась она.

Лёва успокоил её:

— Да нет, Римусик, это ненадолго! В таком виде я буду зарабатывать на заграницу. Вот только Костю найду… Он мне должен.


Маша очнулась в приёмном покое, села на кушетке и попыталась вспомнить, что с ней произошло.

— Господи! Катя! — воскликнула она через мгновение, вскочила и выбежала из приёмного покоя.

Маша забежала в палату к Кате:

— Привет, Катя. Как ты себя чувствуешь?

— Нормально чувствую. Что тебе надо? — настороженно смотрела на неё Катя.

Маша объяснила:

— Я хочу помочь тебе. Я могу тебе помочь. Тебе только надо поверить в это.

— Не надо мне помогать. Я не хочу, чтобы ты мне помогала, — запротестовала Катя.

Маша всплеснула руками:

— Но почему?

— Потому что я не верю в твою помощь. Не верю в твою искренность. Я не отрицаю, что у тебя есть какие-то способности. Сейчас много экстрасенсов, и ничего особенного в этом нет.

— Ты не веришь, что я могу тебя вылечить? А я ведь один раз тебе уже помогла, — укоризненно смотрела на неё Маша.

Катя покачала головой:

— Я не могу тебе довериться. Ты должна меня ненавидеть, и я не верю в чистоту твоих намерений.

— Но ведь на карту поставлена жизнь не только твоя, но и твоего ребёнка! — Маша не могла поверить, что Катя откажется.

— Я сказала «нет» и не собираюсь тебе ничего объяснять. Не хочу и всё. Я хочу побыть одна. Оставь меня, пожалуйста. — Катя демонстративно отвернулась от Маши.

Маша вышла в коридор и обратилась к Полине с Таисией:

— Ну, почему она не хочет принять мою помощь? Она сказала, что я должна её ненавидеть, поэтому она не верит в мою искренность.

— Машенька, я так тебе благодарна за Катю. Ты такая добрая, — всхлипнула Таисия.

Маша остановила её:

— Не за что пока меня благодарить, Таисия Андреевна. Катино состояние ещё не стабильно. Пожалуйста, уговорите её принять мою помощь.

— Но ты же смогла ей помочь и без её ведома, Машенька? Я же видела сама, — напомнила Полина.

— Это не то. Чтобы ей помочь по-настоящему, мне необходимо находиться с ней рядом — хотя бы держать её за руку. Иначе ничего не выйдет, — объяснила Маша.

Таисия бросилась в палату — уговаривать Катю. Она села на стуле возле Катиной кровати.

— Не отказывайся, дочь. Прими помощь Маши.

Катя взвилась:

— Нет, мама. Я уже сказала и ей об этом. И тебе повторяю. Нет.

— Ты пойми, Катя, Маша тебе давно уже не соперница. Пора забыть прошлые обиды, непонимание, — уговаривала мать. — Катенька, я же видела её глаза — она искренне хочет тебе помочь. По-человечески, по-родственному, наконец.

Я ничего не забыла, и она не могла забыть, я не хочу, чтобы она мне помогала.

— Но почему? — жалобно спросила Таисия.

Катя удивлённо расширила глаза:

— Как ты не понимаешь, мама! Да потому что она не должна мне помогать. Это не в её интересах. Ты что, забыла? Это ведь Алёшин ребёнок! Алёшин, а не Костин. Я обязана буду сказать ей правду.

— Ну, так скажи ей. Всё равно она потом узнает, — предложила Таисия.

Катя испуганно возразила:

— А если она мне навредит?

— Да пойми ты, Катя, не может Маша тебе навредить, — в смятении сказала Таисия, — это же она остановила операцию — значит, уже спасла малыша один раз.

— Но это мог быть случайный порыв. Неизвестно, как она себя поведёт, узнав, чей это ребёнок, — сомневалась Катя.

Таисия пожала плечами:

— Мне кажется, сейчас вообще неважно, чей у тебя ребёнок. И Маша это поймёт. Главное — сохранить ему жизнь и поднять тебя на ноги.

— Но эти проблемы всё равно придётся решать, рано или поздно, — не сдавалась Катя.

Таисия твёрдо сказала:

— Вот потом и будем разбираться, когда ваши жизни будут вне опасности… Катя, так ты примешь Машину помощь?

— Хорошо. Если она так хочет, я согласна, — поджала губы Катя. — Но прежде она узнает всю правду.


Маша вошла к Кате в палату.

— Я рада, что ты готова принять мою помощь.

— Только ещё неизвестно, готова ли ты мне помочь, — недоверчиво откликнулась Катя.

Маша устало покачала головой:

— Я ведь уже сказала об этом.

— Даже после того, как я довела Алёшу до сердечного приступа? — напомнила Катя.

Маша возразила:

— Ты же не знала, что ему станет плохо. Мне кажется, ты не понимала, что творишь.

— И после того, что я в эфире назвала тебя замарашкой?

— Ну, назвала. Я не обиделась. Я знаю, что ты плохо ко мне относилась, но у тебя были на то причины. Теперь же всё иначе. Я действительно тебя простила. Честное слово, — поклялась Маша.

— Ты прямо святая, всё прощаешь, всё оправдываешь. Тогда я тебе сейчас такое скажу, что ты сама откажешься мне помогать. Но знай, ты сама напросилась на эту правду.

— Не пугай меня, говори, что ты хочешь сказать, — ответила Маша.

Катя вдохнула и выпалила:

— Этот ребёнок, которого ты собираешься спасать, Алёшин.

— Что? Что ты сказала? — прошептала Маша.

Катя повторила:

— Что слышала. Мой ребёнок не от Кости, а от Алёши.

В Машиной голове промелькнули слова Андрея:

«За неповиновение боги решили лишить принцессу возможности иметь детей… Они предложили Марметиль самой выбирать, чей ребёнок увидит свет… Ребёнок должен родиться либо у Марметиль, либо, у её возлюбленного — принца Тилава…»

Маша молча вышла из палаты. Катя разочарованно смотрела ей вслед.

— Вот, видишь, всё-таки ты не святая.


— Ну что, Машенька, о чём вы договорились? — спросила Таисия.

— Не сейчас, не сейчас, — машинально пробормотала та.

Полина и Таисия недоумённо смотрели вслед уходящей Маше.

Маша подошла к сестринскому посту подняла трубку телефона и набрала номер.

— Лёша, привет! Я сегодня останусь в больнице. Одному человеку, даже двоим, нужна моя помощь.

— Ты говоришь загадками, Маша. Что там случилось? — послышался взволнованный голос Лёши.

— Я тебе всё потом объясню, а пока ничего не спрашивай. Ладно?

— Ладно. Может, мне прийти? — спросил он.

Маша попросила:

— Нет, Алёша, не надо. Жди меня дома.

Маша вернулась в палату к Кате. Та изумлённо смотрела на неё.

— Ты вернулась? Не может этого быть.

Маша села рядом с Катей.

— Ты только ни о чём не думай. Доверься мне, и я помогу. — Маша провела рукой по Катиному лбу.

Катя прошептала:

— Что ты будешь делать?

— Буду лечить тебя, Катя. Закрой глаза и усни.

— Я не хочу спать, я не… — не договорив, Катя заснула.

Маша взяла Катю за руку.


Самойлов лежал на диване в домашнем халате, пытаясь, читать книгу. Но буквы не складывались в слова, и он отбросил книгу в сторону. Включив радио, он тут же резко его выключил — звуки раздражали. Звонок в дверь заставил его встать с дивана. На пороге стоял Буравин.

Самойлов помрачнел.

— Зачем пожаловал?

— Может, пригласишь хотя бы войти? — сухо спросил Буравин.

Самойлов передразнил его:

— Ладно, хотя бы войди.

Буравин прошёл в прихожую. Самойлов потребовал:

— Ну, говори, зачем пришёл. У меня нет ни времени, ни желания с тобой долго общаться.

— Хорошо. Я ищу Костю.

— Зачем тебе Костя? Тебе что, Алёшки мало? Что ты всё лезешь в мою семью? — завёлся с пол-оборота Самойлов.

Буравин осадил его:

— Не придумывай, Боря. Я только сказал, что мне нужен Костя.

— Костя, Костя… Костя — ненадёжный сын. Забирай его себе. Он тебе поможет развалить твой бизнес, — повысил голос Самойлов.

— Борис, ты хоть на минуту можешь забыть о нашем соперничестве?! Выслушай меня! У нас ведь общая…

— Ничего у нас нет общего! — прервал его криком Самойлов.

Буравин закончил:

— У нас общая проблема. И очень серьёзная. Надеюсь, ты знаешь, что Костя и Катя хотят пожениться?