Тарх, Чурх и Герх, обнялись за плечи и, под ритм задаваемый барабанами, наклонившись над костром, стали притоптывать ногами, вовлекая в своеобразный танец и Кирилла с Гарником.

"Точно. Дурман-трава, конопля чертова! - пронеслось в голове у Кузнецова. - У себя еле от наркоты отмазался, а тут похоже все на нее конкретно подсели. Ну, ладно взрослые, но пацана-то зачем?".

Пока еще голова не совсем потерялась, Кирилл решил по-быстрому осмотреться. Тоже действие происходило по всему лагерю. У каждого костра подобным образом топтались мужчины и женщины. Под задаваемый жреческим бубном и барабанами ритм народ вводил себя в транс.

Через некоторое время оркестр стал замедлять музыку, чтобы люди немного успокоились.

После полученной дозы возбуждения, проснулся зверский аппетит, тем более что с самого утра почти ничего не ели. Мужики, попадав на шкуры, принялись запихивать в рот все, что попалось под руку. Когда первый голод был утолен, их взоры снова обратились в центр площадки.

А на ней по-прежнему била в свой бубен Имира. Но теперь она не танцевала на месте, а начала кружить от костра к костру, где сидели девушки. Как только жрица отходила от него, вслед за ней, скинув с плеч накидки, поднимались в своей боевой одежде и раскраске молодые амазонки. В дополнение к ножу, как у помощницы сараматы, у каждой за спиной висел легкий щит-пельта, а в руках они держали любимый двусторонний топорик - сагарис. Среди них Кирилл увидел и Зарицу. Вернее не увидел, а почувствовал, что она там есть. Просто не могла не быть.

"А вот и моя амазоночка появилась, - с нескрываемым удовольствием отметил про себя парень. - Судя по музыке и экипировке, сейчас девчонки дадут жару. Тем более, что уже разогреты".

Пользуясь моментом, когда девушки выстраивались вокруг Имиры, Кузнецов нагнулся к вознице своей повозки.

- Тарх, что за траву ты в костер бросил, коноплю?

- Что? А, да, да... Кана, кана. - не отводя глаз от прекрасных воительниц, бросил еще до конца не отошедший от дурмана Тарх.

- И часто вы ей балуетесь?

- Чего?

- Ну, как часто вы ее используете. В костер кидаете для кайфа. Пьфуты, чтобы весело было.

- Не, не часто. Только как сегодня.

- Понятно. Значит только на похоронах и по праздникам. - сделал вывод Кирилл. И то хорошо. Не сошли с ума еще предки, а то эта зараза до добра не доведет.

Тем времени местное военизированное представление на площадке все набирало обороты. Музыканты все громче отбивали четкий ритм. Окружив поднявшую над собой бубен Имиру, молодые ярматки подпрыгивали на месте, делая быстрые движения ногами при остающихся неподвижными корпусе и руках. При этом подпрыгивания чередовались с притопыванием ногами поочередно. Данное действие очень напоминало ирландские танцы, виденные Кузнецовым ранее, в своем времени, по телевизору.

К Кириллу пододвинулся Герх-Гек и стал объяснять, что происходит на импровизированной сцене.

- Это они в набег собираются. Видишь, Имира показывает себя, как сарамата Марнара. Зовет, как она, всех к себе с оружием. Это они уже по степи скачут. А вот здесь чужих увидели...

Действительно, перед зрителями воспроизводились сценки из реальной жизни и последующего набега воительниц на чужие поселения. В танце показывалась подготовка к походу, разведка и поиск врага. Затем сама схватка, и в конце победа с захватом пленных.

В ходе исполнения танца производились различные перестроения, кто-то изображал из себя ярматок, а кто-то их врагов. При этом все строили страшные рожицы, ударяли топориками по умбонам щитов, и выполняли другие действия имитирующие рукопашный бой.

Во время пляски амазонки многократно кричали уже знакомое "Йо-ха!". Кузнецов понял, что это их боевой клич, как у русских "Ура!".

В голову пришла шальная мысль, что будто бы сказочная злая старушенция - колдунья Баба-Яга или Йога, поедающая ребятишек, не выдуманный учеными мужами его времени злой крымский татарин по имени Бабай-ага, идущий в набеги на славян, чтобы выкрасть молодежь на продажу в рабство, а на самом деле вот эти древние "бабаежки", то есть боевые бабы - женщины - амазонки с их диким боевым кличем "Йо-ха!" или "Йо-га!", нападающие на поселения и убивающие маленьких детей со стариками.

Вся постановка, прошедшая перед его глазами напоминала половецкие пляски из оперы "Князь Игорь" русского композитора Бородина.

Конечно, молодым ярматкам было далеко до танцовщиц балета последующих веков, но в чем им не откажешь, так это в эмоциях, выплеснутых на площадке. Пусть их движения и не так изящны, как у балетных, но они с лихвой компенсируются энергетикой выданной заведенными девчонками. Как говорят его современники: это было круто. Амазонки бились так, что можно было поверить в реальность схватки, и Кирилл все время боялся, чтобы ненароком кого-нибудь не убили. А больше всего за Зарицу. Хотя узнать ее среди боевых подруг было практически невозможно.

И это было сексуально. Черт меня подери! Все девушки, как на подбор, с прекрасными спортивными соблазняющими фигурами. А позы! Какие они при этом принимали позы в своих обтягивающих кожаных штанишках! Держите меня трое, а то сейчас брошусь в их гущу, схвачу любую и потащу в кусты!

Кстати, на счет секса. Как тут у них с ним дела обстоят? Судя по древнегреческим источникам и россказням современных Кузнецову горе - историков, амазонки в этом плане были не сильно разборчивы и спали с кем попало, лишь бы детей зачать. Может и ему попробовать с кем-нибудь ночку скоротать, а то организм, хоть и ослабленный сейчас, но молодой, и требует выхода сексуальной энергии.

"Эка, парень, куда тебя занесло, - решил притормозить Кирилл. - Не успел очухаться, а уже на девочек потянуло. Видимо конопелька и винцо местное дали свое. Вспомни про поезд, и не повтори ошибки". Воспоминания о произошедшем в вагоне случае с клофелинщиками, отрезвили его. Не хватало и здесь так залететь. Ладно, хоть после того живой остался, а здесь, если без разведки сунешься, можно сразу без головы остаться.

Кузнецов сначала хотел узнать об этом у Тарха. Все-таки ярмат. Должен все знать. Но потом передумал. Не тот статус у него. Чужой он в этом племени-роде. Черт знает, какие у них здесь нравы на счет "налево погулять". Вдруг обидится и ножом в бок пырнет за приставание к их женщинам.

Кирилл немного подождал, пока бурдюк с кумысом пару-тройку раз прошелся по кругу и решил обратиться с эти вопросом к Геку-Герху. Благо тот сидел с другой стороны и не прочь был поболтать под хорошую выпивку с закуской. С Гарником нельзя, мал еще пацаненок, да и всего не знает, хотя и старается показать, что всезнайка.

И вот, когда танцевальное представление закончилось и все воительницы, под продолжительные аплодисменты и восторженные крики "Йо-ха!", разошлись по своим кострам продолжать поминальное пиршество, Кузнецов обратился к Геку с осторожным вопросом:

- Герх, а почему здесь выступали только молодые, а те, кто постарше, сидя смотрели?

- Что, понравились? - кагар сначала хитро подмигнул в ответ. Но затем вдруг серьезно произнес. - И не вздумай подходить. Даже коснуться нельзя. Убьют сразу.

- Почему?

- Они все девственницы. И пока не победят врага, не имеют право иметь мужчину. А если до этого кто из мужчин захочет ее, то она обязана его убить.

- А вдруг не получается убить врага? Долго ли им терпеть?

- Пока не убьет хоть одного.

- А мне сказали, что надо троим головы резать. - Кирилл посмотрел в сторону Гарника. Захотелось упрекнуть мальчишку в преувеличении, но тот уже безмятежно спал под боком у Тарха, заботливо укрытый толстым шерстяным одеялом. Умаялся за день малец, ладно, пускай спит. Сами разберемся. Вместо юного друга ответил молчавший до этого возница:

- Троим, это когда она хочет взять в мужья сильного и красивого мужчину, чтобы дети были здоровы. Тогда амасенке честь и хвала. Все подруги завидуют. Доля в добыче больше. А так, можно и одного врага убить.

- А кто такая "амасенка"?

- Так это они и были, - Тарх указал рукой на площадку. - Девушки, что сейчас танцевали. "Ама" на языке росхонаров и родственных им племен значит девственница. А "сенка" это жрица богини-матери Магужь посвященная в воины. Все незамужние девушки и девочки с десяти лет являются жрицами богини-матери, то есть амасенками.

- А твоя жена скольких убила?

- Двоих. Так получилось. - Тарх довольно улыбнулся, пригладил рукой бороду, кашлянул и пустился в длинный рассказ, что было непривычно для Кирилла, до этого случая тот считал возницу своей повозки заядлым молчуном. - Моя Ората младшая сестра Марнары. Мы с детства любим друг друга. Но их мать Зарива, бабка Зарицы, была до Марнары сараматой и очень строгой. Сильнее Марнары. Даже когда Ората убила одного врага и имела право взять меня в мужья, Зарива запретила. Все хотела, чтобы Ората убила трех и взяла в мужья сына сараматы из другого рода. Но в одном из набегов меня тяжело ранили. Чуть не умер. Ората вылечила.

- Ты что, был воином?

- Ну, воин не воин, но воевать и нам, мужчинам, иногда приходится, когда воинки сами не справляются. Обычно-то мы на подхвате. Пленных ловим, добычу собираем и другую тяжелую работу делаем.

- И как же Зарива разрешила вам пожениться?

- Ората в той схватке убила еще одного врага. Сказала матери, что если меня ей не отдаст, то уйдет из рода, в другой. Навсегда.

- А что, ярматкам разрешается переходить в другой род? - это было что-то новенькое для Кирилла.

- Да, можно. Но только внутри росхонаров. И только после того как убьет одного врага.

- Так почему же Зарива разрешила?

- Если воинки уходят из рода, то род становится слабым. Мало добычи. Скот пасти и защищать некому будет. До весны еды не хватит, многие могут умереть. Вот поэтому Зарива и разрешила. Сарамате надо больше о роде думать. Если она будет так запрещать, то все воинки из рода уйдут, а это плохо. Сарамату могут другую выбрать.