В отличие от предыдущих дней, сейчас, без овечьих отар и табуна, караван двигался намного быстрее. Еще солнце не успело скрыться за горизонт, а они уже подъезжали к зимнему стойбищу рода.

Вдали отчётливо были видны освещённые заходящим солнцем снежные шапки Северного Кавказа, а ниже тёмные, покрытые густым лесом небольшие горы.

Стойбище располагалось на правом более высоком берегу реки. Путь к нему преграждал довольно глубокий овраг с крутыми склонами. На дне оврага протекал замерзший сейчас ручей. Обойти его было довольно проблематично, так как с одной стороны его конец впадал в реку, а с другой, тянулся далеко и пропадал в ближайшем лесу. На всем протяжении оврага со стороны стойбища имелась невысокая изгородь из вбитых кольев с поперечно укрепленными тонкими деревьями с ветками вперемешку с кустарником.

"Овражек похож на тот, в какой я попал сюда. - Кириллу вспомнился его первый день в этом мире. - Отличная естественная преграда. Не надо и ров с валом делать. Никакой враг врасплох не застанет. Достаточно переход заблокировать и все. А изгородь не от человека, а чтобы животные в овраг не свалились. С умом расположились".

Переход через овраг явно был искусственного происхождения. В месте, где склоны довольно близко сходились друг с другом, их обвалили, а над ручьем из толстых стволов деревьев наложили широкий мост с невысоким ограждением по краям. Такой мосток мог спокойно выдержать сразу две груженые повозки с быками. И судя по следам, здесь совсем недавно прогнали стадо овец.

В подтверждение мыслей Кузнецова, на противоположной стороне оврага, над мостом, находился небольшой шалаш из наклонно установленных жердей, обтянутых шкурами и войлоком. Рядом с ним две ездовых лошадки под овечьими чепраками, не обращая никакого внимания на проходящих мимо быков с повозками, добывали копытами из-под снега корм. Их спешившиеся хозяева - два подростка, отодвинув в сторону слабенькие ворота из жердей, с интересом наблюдали за проезжавшим мимо караваном.

Когда повозка с Кириллом и Гарником поравнялась с мальчишками, один из них, более высокий и крепкий, поднял руку и поприветствовал:

- Гарник! Я рад тебя видеть!

- И я рад. Скоро поболтаем. Все расскажу.

Немного проехав вперед, Кирилл поинтересовался у друга:

- Кто это?

- Однар. Младший брат Зарицы и единственный сын сараматы Марнары. Старше меня на год. Мы с ним дружим. Хороший парень, но любит подраться по пустякам. Хочет воином стать. Я ему часто рассказывал про путешествия, ахеев и другие народы. Он также, как и я, хочет в море, но его еще ни разу не видел.

От оврага до самого стойбища было около четырех сотен метров открытого пространства. Там располагались загоны с лошадьми и овцами. Далее, поближе к человеческому жилью, паслись быки, коровы и козы. По-видимому, животные здесь только ночевали. Днем же их выгоняли на пастбища расположенные за оврагом, а то и на другой берег через замерзшую реку, на имеющиеся там луга и лесные поляны, покрытые сейчас снегом. Кстати, ширина реки здесь была чуть больше пятидесяти метров, а лед к этому времени уже достаточно окреп.

Ну вот, и жилая зона, как сказали бы современники Кирилла.

Встречать прибывшие повозки вышли все обитатели зимнего стойбища рода ярмата. Здесь были женщины, мужчины, как молодые, так и старые. И дети. Наконец-то Кузнецов увидел не только подростков, но и маленьких детишек, даже грудничков на руках у матерей.

Всадницы, еще раньше прискакавшие домой, уже успели снять с лошадей уздечки с чепраками и отогнать их в загоны. Сейчас воительницы делились со своими родными впечатлениями от совершенного набега.

При этом встречающие женщины не были одеты как наездницы: в малахаи, теплые короткие кафтаны и кожаные штаны. На них действительно все было женским: длинные шерстяные платья до ступней, поверх которых кожаные кафтаны мехом внутрь, похожие на современные ему женские дубленки из овчины. На головах, на уже привычных кожаных шапочках-колпаках, накинуты остроконечные шерстяные башлыки с длинными концами-лопастями, завязанные как платки, у кого сзади, а у кого и спереди. На ногах неизменные скифики.

Кирилл назвал бы это жилье людей не временным станом - зимним стойбищем, а настоящим довольно капитальным поселком. Вернее, казачьей станицей. Правда, древней, матриархальной. При этом стойбище было разделено на три неравных части или сектора.

Первый, девичий, служил для проживания воинственных девственниц - амазонок-амасенок. Второй, семейный, для семей и одиноких женщин с детьми или без них. Между девичьим участком и центральным семейным имелась большая площадь или майдан, используемая для стоянки повозок и коновязей, а также проведения общих собраний или других мероприятий.

На довольно значительном расстоянии от площади и семейной части поселка, располагался третий сектор жилых строений - мужской. Судя по собравшимся там молодым парням и взрослым бородачам, здесь проживали холостяки и кагары-рабы, а также была и ремесленная слобода.

Между мужским и женским участками находилось что-то вроде общественной кухни или столовой. Там под навесами виднелись небольшие глиняные печи, похожие на среднеазиатский тандыр, и на камнях костров стояли большие бронзовые котлы. Вокруг них навалены огромные кучи хвороста. Невдалеке размещались различные глинобитные амбары - склады.

А дальше, за мужским сектором, почти у самого леса, виднелись холмики могильника, или, по-нашему, кладбища.

"Так, значит в курганах хоронят только людей имеющих высокий социальный статус: вождей, жрецов, воинок или воинов, а всех остальных смертных, как и позже на Руси, в простых кладбищенских ямках. - сделал вывод Кирилл. - А могильник-то немаленький. Видно тут частенько народец мрет. Как бы самому раньше времени в ящик не сыграть. Может у них тут зараза какая час от часу приходит типа чумы".

По его беглой оценке, с учетом вернувшихся из похода, в поселке проживало около пятисот человек. И большую часть из них составляли женщины различных возрастов.

"Дискриминация по половому признаку, - улыбнулся Кузнецов. - Или мужики попрятались со страху? А вдруг сарамата со своими боевыми девахами плетей даст, за то, что сачковали за время ее отсутствия?".

Перед въездом на площадь-майдан, Кирилл слез с повозки и стал направлять своих быков на указанное ему одним из крутившихся рядом подростков место. Вместе с подоспевшим помощником они довольно быстро распрягли быков, которых, собрав в стадо, несколько молодых парней погнали в ближние загоны, где для животных уже было приготовлено сено.

- Ну что? Теперь-то куда? Разгружаться или как? - спросил Кузнецов у стоявшего рядом Гарника. Ему было с одной стороны интересно, а с другой не очень-то и приятно, что его со всех сторон оценивающе рассматривает свободная женская половина поселка, сразу понявшая, что он не раб-кагар, как связанные по рукам пленники, а гость-гаст, то есть потенциальный кандидат в мужья.

- Сейчас узнаю. - бросил парнишка и моментально растворился в толпе.

"Лучший способ защиты это нападение. Ну что, милые дамы, поиграем в гляделки-глазелки?". - Кирилл решил внутренне не зажиматься, а также нагло уставиться на встречавший его женский род. Среди них он успел отметить пару-тройку достойных кандидатур со смазливыми личиками, несмотря на их грубоватые одежды. Дальше его внимание отвлекла невысокая немного полноватая женщина на вид лет тридцати пяти с выпирающим животом. Возле нее стояли две девчушки по шесть-семь лет, за руку она держала трехгодовалого мальчонку. К ним не просто подошел, а почти подбежал Тарх.

"Ората с детьми, - догадался Кузнецов, и невольно улыбнулся. - Любимое семейство снова в сборе".

Присевший Тарх прижал к себе бросившихся к нему навстречу дочерей и расцеловал обеих в румяные щечки. Затем он подошел к жене и не стесняясь посторонних, обнял и поцеловал ее в губы. Никто при этом со стороны не высказал своего неодобрения. А некоторые женщины даже позавидовали. После объятий с женой, Тарх поднял на руки сына и также поцеловал. Далее счастливое семейство, обрадованное возвращением живого отца, позабыв про повозку, двинулось к своему дому.

Кстати, о доме семьи Тарха. Это действительно была хата! Почти как южнорусская или украинская хата-мазанка. Только не четырехстенная, а круглая как кочевая юрта, где вместо войлочных, были глинобитные стены. Подобные казачьи глинобитные или саманные хаты Кирилл не раз видел у себя в родной Воронежской области. Правда в них уже давно никто не жил, и использовались они только под сараи или для содержания животных, а то и вовсе были заброшены.

Такой дом строился быстро, а главное дешево, из материалов лежащих буквально под ногами. Ведь казак в древности, прежде всего это вольный всадник, то есть кочевник. А тот живет на одном месте, пока есть корм для его скота. Корм закончился, кочевник перегоняет свое стадо на другое место, где пастбище лучше прежнего. И так круглый год. Поэтому кочевнику не нужен каменный или деревянный капитальный дом. Достаточно и такого.

В процессе строительства подобной хаты-юрты в землю сначала вбивались по кругу несколько столбов-кольев, которые затем соединялись плетнем-каркасом из тонких прутьев. После чего каркас заполняли и обмазывали саманом - смесью глины, конского навоза и соломы, камыша или другого травянистого растения. Изнутри стены покрывали известью. Крышу собирали из жердей и накрывали ее соломой, камышом или высушенной травой. В вершине купола она имела отверстие для выхода дыма. Такая травяная кровля позволяла защищать жилище от дождя и снега, при этом сохраняла природную вентиляцию помещения, а в голодные зимы шла на корм скоту, когда из-за обильного снегопада животные не могли достать из-под снега себе пищу. Пол в такой хате также был глинобитным, посредине которого находилась печь или очаг.

Но в отличие от виденных ранее, в этих хатах-юртах не было окон. А только входной проем, прикрытый толстым войлочным пологом-занавеской. Такие хаты-юрты-мазанки составляли основное жилье этого поселка-станицы. Различались они только своими размерами.