Кэрри Лонсдейл - Новый путь

Дилан хмурится, трет ушибленное место. Это может быть интересно.

– У тебя глохнет автомобиль, и ты просишь какую-то девушку подвезти тебя, едешь с ней через всю страну, влюбляешься, но по какой-то причине бросаешь ее.

– Я ее не бросал.

– Она тебя бросила?

Дилан качает головой.

– Тогда что случилось?

Случился их уговор, второй по счету, который они заключили в конце поездки. Но Чейзу он об этом не говорит.

– Джек. – Имя слетает с губ Дилана – к удивлению обоих.

– Твой отец? Какое отношение это имеет к нему? – спрашивает Чейз, и в этот миг до Дилана доходит, почему он произнес имя отца. – Ты же не он.

– Да неужто, Шерлок? – язвит Дилан и выхватывает свой блокнот. – Наш бизнес не благоприятствует долгим отношениям, и мне нравится моя свобода.

– Это чушь. – Чейз долго смотрит на него, потом качает головой. – Иди поспи. Ты плохо соображаешь.

– Тебе не придется просить меня дважды, – говорит Дилан, уже направляясь к двери.

– А песни? – Чейз кивает на блокнот.

– Я подумаю об этом. – Дилан хлопает дверью.

Дилан

Из никуда (идея Джой) в Оклахома-Сити, штат Оклахома, в никуда в часе езды к северо-востоку от Оклахома-Сити (идея Дилана)

Дилан долго ждал, пока Джой принимала душ в палаточном лагере. В голове толпились слова. Так было весь день, и наконец, когда он сам вышел из душевой, они начали складываться в текст песни.

Сейчас, дожидаясь, когда Джой приведет себя в идеальный вид, он прислонился к «Жуку» и строчил стихи в блокноте, пока что-нибудь не отвлекало и они не развеивались, как дым.

Два куплета и припев. Песня, на которую его вдохновила случайная попутчица, начинала обретать форму.

Довольный успехами, он убрал блокнот и снова предался ожиданию. Дилан стоял, опираясь на автомобиль, скрестив руки на груди, а ноги в лодыжках, и размышлял о своей музе.

Внезапная идея купания нагишом застала его врасплох. Действительно дерзость с большой буквы «Д», и сама идея ему скорее понравилась, чем нет. Импульсивный поступок Джой выбил его из равновесия, но отдых и ничегонеделание в компании с ней доставили удовольствие. Как жаль, что она для него недоступна. Как жаль, что он не какой-нибудь тупица, которому на все плевать. После сегодняшнего отдыха они вполне могли бы переспать.

Дилан почесал запястье. Отсыревшие кожаные ремешки начали высыхать, и кожа под ними зудела. По окончании каждого гастрольного тура «Уэстфилд Бразерс» Билли дарила такие ремешки. Время от времени они рвались. Приходилось заботиться об их замене. Тринадцать ремешков. Тринадцать напоминаний о его намерении остаться одиноким. Тринадцать призывов сосредоточиться на карьере будущего музыкального руководителя и продюсера.

И еще ремешки напоминали ему о маме, Билли, и, конечно, наводили на мысли о родителях и том последнем дне, когда он видел их вместе. Воспоминания просто затягивали его туда, и он безвольно следовал за ними.

Ему было тогда тринадцать, и он проснулся на тесной средней койке гастрольного автобуса от криков Билли. Она ругалась на кого-то возле автобуса. Естественно, напрашивалась мысль, что на его отца, Джека.

Дилан посмотрел в маленькое четырехугольное оконце. В воздухе снаружи висела какая-то странная мгла, и он взглянул на часы. Пять тридцать пять утра, едва рассвело. Но Билли стояла полностью одетая, с вещевым мешком на плече и распекала отца.

На что она разозлилась в этот раз?

Вернее, что опять натворил Джек?

Отец стоял босой, без рубашки. Даже ширинку забыл застегнуть. Джинсы висели на бедрах, волосы стояли дыбом. Должно быть, мама растолкала Джека и выволокла его несчастную задницу из постели. Насколько помнил Дилан, отец не спал в своей кровати. Он отрубился на диване в том же автобусе, где ночевал Дилан, в автобусе группы, а не в родительском.

Отстой. Дилан застонал и снова упал на матрасик из пены. Должно быть, Билли разносит Джека из-за Дилана и Чейза. Им всем конец.

Он вспомнил о прошедшей ночи, и в висках застучало, словно в голову засунули ударную установку. Попойка в автобусе закончилась только к четырем утра. Меньше двух часов назад. Но Дилану казалось, что от вони купленного в секонд-хенде кальяна, вкуса теплого, льющегося в рот пива и рук какой-то девчонки, лезущих ему в джинсы, его отделяет целая вечность.

При этих мыслях его едва не стошнило. Девчонки, которых они с Чейзом подцепили, выглядели лет на семнадцать, но клялись, что им двадцать один. Дилан и Чейз, в свою очередь, убеждали их, что им по восемнадцать. Идиотская мысль, если подумать. Девчонки ходили за ними по пятам, зажимали в уголке заднего салона автобуса и поили дешевым пивом.

Они жарко целовались, и он уже думал, что сейчас кончит в трусы, когда Кайли (кажется, так ее звали? Точно, Кайли) сбросила с себя легкий топ с обалденными ленточками и разрешила потрогать себя. Это так его потрясло. Он впервые сжал ладонями женские груди, и они были настоящие.

Потом она начала стаскивать с него джинсы и уже почти добилась своего, но тут Дилан испугался. Он выскочил из салона и спрятался в единственном доступном месте – на спальной койке. А где еще можно спрятаться в автобусе, который движется со скоростью шестьдесят пять миль в час?

Их барабанщик, Томми, отключился в переднем салоне, и Дилан занял его место на втором ярусе из трех. Интересно, Томми все еще сидит на том стуле? Или завалился? А Чейз – где он? Когда Дилан в последний раз видел брата, тот взасос целовался со второй девчонкой и запускал руки ей под рубашку.

Билли пронзительно выкрикнула имя Дилана. Ее голос резанул по ушам, и Дилан уткнулся в подушку. Она его убьет.

Ему запретили даже заходить в автобус группы. Но после концерта они с Чейзом пошли туда вслед за Джеком, а потом он осознал, что автобус уже катит по шоссе. Когда автобусы в пути, никто не смеет попросить водителя об остановке. Неудачнику придется мыть санузлы и убирать мусор на протяжении следующего отрезка маршрута. Автобус останавливается только для заправки или когда водителю захочется отлить.

Мать снова выкрикнула его имя. Если он не выйдет, она разбудит всю округу. Дилан натянул джинсы, и тут желудок свернулся и его едва не стошнило. Прошлым вечером он слишком много пил и слишком мало ел.

– Дилан!

– Иду. – Он резко сел и ударился лбом о телевизор, закрепленный на койке. – Черт. – Теперь заболела голова, и не только от вмятины, оставшейся после удара о телевизор.

Спрыгнув с койки, он оказался в куче вещевых мешков, обуви, одежды и постельных принадлежностей со свободных коек. Заглянув за одну из занавесок, он увидел спящего Чейза. Спит, похрапывает и, слава богу, один.

Дилан опустил занавеску и оглянулся. В автобусе пахло мочой и перегаром. Жара стояла как в сауне. Кто-то включил обогрев, но не позаботился открыть хотя бы одно окно. Они были слишком пьяны, чтобы думать об этом.

Перешагивая через пустые бутылки, он прошел в переднюю часть автобуса. На диване раскинулись полуголые тела. Тарелки с объедками и полупустые стаканы занимали все горизонтальные поверхности. Билли продолжала вопить.

Черт, сейчас ему надерут задницу.

Он вышел из автобуса, и родители разом обернулись. Билли охнула, Джек нахмурился.

– Видишь? – закричала мать. – Вот почему я забираю Дилана с собой. Я не могу доверить тебе ребенка. У него по всему лицу губная помада. Что с ним было прошлой ночью?

Дилан в ужасе схватился за щеки. О чем она говорит? Он принялся стирать губную помаду, хотя видеть ее не мог и понятия не имел, удалось вытереться или нет. Возможно, он только размазал краску и вышло еще хуже.

Джек пожал плечами. Дилан знал: отец не представляет, чем сын занимался ночью. Джек Уэстфилд поник.

Билли подошла к Дилану, потрогала его волосы, лицо, плечи.

– Ты в порядке, детка?

– Со мной все нормально, мам. – Он отмахнулся от ее рук. Дилан терпеть не мог, когда она с ним сюсюкала. Его это смущало.

– Забирай свои вещи. Мы уезжаем, – сказала мать, и в тот же миг на грязную ярмарочную стоянку въехало желтое такси.

– Какого черта, Билли? – воскликнул Джек.

– Я предупреждала, Джек, если еще раз напьешься и не станешь настоящим отцом для собственного сына, между нами все кончено.

– Ничего же не случилось, мам.

– Не вмешивайся, Дилан, – велел Джек.

Билли толкнула сына в плечо.

– Неси свои вещи.

– Мне нельзя уезжать, – возразил Дилан. – Еще только середина гастролей. У меня есть работа. – Ему отчаянно хотелось убедить ее. Он подвел Джека, выступая с ним на сцене, но, когда речь заходила о поддержании отцовских инструментов в надлежащем состоянии, Дилану не было равных, и Джек это знал. Только в этом Дилан не разочаровывал отца.

– Забирай вещи. Больше повторять не буду. – Мать сняла свой мешок, передала его таксисту.

– Ты менеджер группы. И не можешь уехать, – заспорил Джек.

– Как же. – Билли взялась за ручку и распахнула дверцу. – Дилан! – поторопила она.

– А как же Чейз? – спросил он.

Джек уцепился за эти слова.

– Да, а как же Чейз? Он останется один. Мальчишки присматривают друг за другом.

– Что здесь происходит? – Дядя Кел, на ходу застегивая молнию на джинсах, спускался по ступеням автобуса. Ему, по крайней мере, хватило такта набросить рубашку. – Ты наконец-то покидаешь нас, Билли?

Мать закатила глаза.

– Да, Кел. Наконец-то я вас покидаю. Дилан! – прикрикнула она.

Кел хмыкнул.

– Что ты натворил на этот раз, Джек?

– Заткнись, к чертовой матери. Дилан, не уходи. Билли, делай как считаешь нужным, но Дилан остается. Он мне нужен. Они с Чейзом единственные, кто знает наши «фендеры» не хуже нас. И умеют подобрать правильную настройку под каждую песню. В разгар гастролей у меня нет времени обучать другого настройщика, и я никому больше не доверю свой инструмент.