- Не будет здесь никакой комиссии!

Так я и знал, предсказуемый Сережа в своем репертуаре.

 - Еще не хватало, чтобы тут дознаватели Госпожнадзора ползали, - щурится хозяин обгоревшей постройки. – Гостей тьма, кто угодно мог кинуть окурок, а внутри чего только не было, хорошо не взлетели на воздух.

Опускаю голову, тихонько усмехаясь, рыльце твое в пушку. Саныч недоволен, он продолжает кряхтеть, причитая.

- Только вот стульев на кухне теперь нет, - щелкаю языком, запихивая руки в карманы.

Не ласкать Нику взглядом очень сложно, не могу насмотреться на нее, особенно, когда она в радиусе десяти метров.

- У меня есть, - ржёт хозяин, пожевывая зубочистку, - один остался.

Кроме него никто не смеется, оборачиваясь на жену, Сергей отдает приказ:

- Стулья новые выбрать сможешь?

Ника вздрагивает, не ожидала, что он к ней обратится, теряется, пугаясь. Как же мне все это не нравится. Сергей разминает ноги и шею, приседает, размахивая руками, как лопастями винта вертолета.

- Саныч, отвезешь ее в магазин какой-нибудь мебельный. Подберите там, чтобы к кухне подходили, впадлу мне, честно говоря, всем этим заниматься.

Старикан бросает головешку, причитая с удвоенное силой.

- Сергеевич, ты совесть имей. Ты глянь сколько у меня работы! Кто это будет разбирать? Наши женщины с кухни? У меня тут на неделю, можно мне туда-сюда не таскаться?

Ветер развивает волосы, убираю их назад, застегивая молнию толстовки. Погода портится, осень постепенно вступает в свои права. Не очень люблю эту дождливую пору года, когда листья липнут к подошве кроссовок, а ветер продувает до мозга кости.

- Ладно. Счас батя приедет, он хотел с внуком погуляться, малого оставите нам, а сами сгоняйте, - неожиданно обращается ко мне Серый, - и выберите эти чертовы стулья, а то и вправду жопу прижать негде. Не в гостиной же жрать постоянно, все засрем там крошками.

Непроизвольно переглядываемся с Никой. Колесо коляски съезжает с тропинки, буксуя в земле. К покрышке липнет трава, двигаться становится трудней, но Ника молча направляется к дому. Главное не вскрикнуть от радости, успокоить дикое сердцебиение, изобразить недовольство, но это так трудно, когда представляешь ее рядом собой наедине в машине.

- Только со жрачкой для малого разберись, жена, - Ника поворачивается, но не оглядывается, - чтобы все было. Хотя, – сомневается Сергей, - можно и по инету заказать стулья.

- Ой, херня эти ваши интернеты, - встревает Саныч, - на стуле посидеть надо, примерить, приловчиться.

Любуюсь ее сосредоточенным профилем, даже не сразу замечаю, что Сергей разговаривает со мной, продолжая распоряжаться:

- Слышишь, Олег, еще в клуб заедете наш, там блин залило все после дождя, пофоткай, посмотри насколько серьезно, может ремонт надо делать, а через неделю открытие.

Нервничаю, как мальчишка, сжимаю скрипучую кожу руля, когда Ника тихонько открывает пассажирскую дверь. Аромат ее сладких духов моментально наполняет салон, дышу, как можно чаще, улыбаясь ей. За спиной вырастают крылья. Столько времени вместе, голова кружится от предвкушения. Мы должны сказать себе стоп, потому что - это счастье напрокат. Но я не хочу и не могу этого сделать.

Смотрю на нее во время движения. Она просит следить за дорогой, но так улыбается при этом, что я не выдерживаю, на перекрестке расстёгиваю ремень, тянусь, чтобы украсть хоть один быстрый поцелуй. Мои губы беспорядочно скользят по ее шее, но красный свет светофора становится зеленым слишком быстро, не успеваю насладиться вкусом ее кожи. Я очень хочу ее, но не желаю больше настаивать.

- Нам надо купить какие-нибудь стулья, - касается она моей щеки, когда мы подъезжаем к мебельному магазину.

На ней короткое платье - это мешает моему здравомыслию. Чересчур сексуально для покупки стульев, но мне нравится.

Мы не выходим из машины, целуемся, забывая о времени. Сошли с ума, стоим в центре города, на стоянке, где нас могут увидеть, не в силах перестать ласкать губы друг друга.

 - Возьмем коричневые, - хихикает Ника, кусая мою нижнюю губу.

- Ты уверена, что на кухне коричневая мебель? Дело в том, что я не помню, - смеюсь, обнимая, поглаживая ее спину.

Едва сдерживаюсь, чтобы не перетянуть ее к себе на колени. Она становится серьезной. Гладит мое лицо, не переставая смотреть в глаза. То, что мы делаем, так страшно для нас обоих. Я опасный тип, особенно для Ники,

- Мне нравится твоя щетина, - проводит она по подбородку, - приятно щекочет мою кожу, - смотрит в глаза, так, что внутри загорается огонь неведомой силы, - и мебель, по-моему, белая.

- Да ты что? – смеюсь, - совсем долбанулся, -  снова целую, лаская языком обожаемые губы.

Через какое-то время нам все же удается оторваться друг от друга. Гуляя между рядами девственно-чистой мебели, я не могу собраться, чтобы выбрать эти чертовы стулья. Все, что я вижу – это Ника. Подхожу к ней сзади, обнимая за талию, отодвигаю воротник, целуя ямочку шеи. Она дышит громче, и от этой музыки у меня зашкаливает сердцебиение.

- Мы в магазине, - оборачивается Ника, нежно улыбаясь.

Мои губы успевают переместиться, скользя по ее бархатной коже. Я не хочу останавливаться, я ничего не хочу, кроме Ники.

- Прости, - разжимая объятья, отхожу в сторону.

Смеюсь своей беспечности, Ника права, в этом магазине могут оказаться знакомые Сергея. На его вечеринках бывает столько народу, что даже я не всех помню. Не хочу о нем думать, пусть катится в пропасть.

- Нет, так мне тоже не нравится, - подходит ко мне Ника, утыкаясь в спину носом, - когда ты отходишь.

Поворачиваюсь к ней, широко улыбаюсь, это признание будоражит, приводя мысли в полный беспорядок. Моя бабочка, запутавшаяся в паутине неудачного брака. Самая красивая в мире бабочка.

- Вам помочь? – подлетает продавщица с напускной вежливостью на лице.

Да, мне очень нужна помощь, я хочу оказаться на необитаемом острове, желаю валяться на песке, забыв обо всем на свете, и пусть на Нике ничего не будет из одежды. Это думаю я, а она кидается выбирать стулья. 

В итоге мы хватаем первые попавшиеся с мягкими сидениями и удобными спинками, договариваемся о доставке и едим в клуб, о котором говорил Сергей.

Здесь темно и тихо, помогаю Нике спуститься по ступеням цокольного этажа, долго мучаюсь с замками, хихикая, ищем свет, но удается найти только боковую подсветку сцены в центре зала и выключатель световой барной стойки.

Обстановка выходит настолько интимной, что я хватаюсь за телефон, фотографируя подтеки на потолке и стенах. Это отвлекает от разного рода мыслей, связанных с Никой. Вспышка срабатывает на ура, темные пятна хорошо видны на фотографиях.

Пока я вожусь со снимками, Нике удается включить музыкальную аппаратуру. Не знаю, как она это сделала, но проникновенная мелодия наполняет зал чистым и качественным звуком.

Пальцы сжимают телефон, когда я понимаю, что именно она задумала. Никина сумка медленно сползает с плеча, она стягивает с волос резинку, не глядя в мою сторону, уверенно ступает на сцену. Меня прошибает электрическим током, когда она подходит к шесту у края сцены.

Я никогда не заказывал приватный танец, мне казалось полнейшей глупостью, что об меня будет тереться женщина, к которой я не имею права прикоснуться, а прикасаться за деньги к женщине, что трется о других, мне тоже не хотелось. Но за этот танец я отдал бы миллионы. Трудно собраться с мыслями, когда сбываются мечты. Столько раз видел это во сне, что моментально становлюсь твердым.

Ника, подтягиваясь на руках, крутится, оплетая шест сильными и стройными ногами. Выгибая спину, касается волосами пола, плавно сползая вниз. Двигает бедрами в темп музыки, подымая ногу выше головы, параллельно шесту, затем делает еще одно крутящееся движение. Мое сердце перестает биться, потому что я вижу, все, что скрывала ее юбка. Белые трусики, состоящие из трех кружевных полосок, пояс и шелковые резинки чулок. Юбка медленно спадает вниз. Из моей груди вырывается стон разочарования, хочу большего, жажду бесконечно рассматривать ее потрясающее тело.

Оттопыривая попку, Ника трется ею о шест, эти плавные движения вниз-вверх и жаркий взгляд на меня подымают температуру. Становится на колени, перебрасывая волосы с одной стороны на другую, ползет ко мне, не прекращая зрительного контакта. Вытягивает руку, указывая на стул, в тумане сумасшедшего желания не сразу понимаю, чего она хочет. Беру стул, тащу к сцене, сажусь, широко расставляя ноги, потому что иначе сидеть уже неудобно из-за торчащего в штанах бугра. Словно дикая кошечка сползает Ника со ступенек, направляясь ко мне. В полумраке глаза кажутся еще больше. Она танцует вокруг, касаясь шелковистыми прядями, а я изо всех сил стараюсь держать свои руки при себе, грудь вздымается от чересчур громкого дыхания.

Ника поворачивается спиной, глубоко приседает, крутит попкой, медленно подымаясь, смотрит на меня из-за плеча, плавно задирая подол платья.  Ее ягодицы, бедра и икры сводят меня с ума, я хочу толкнуть ее на эту сцену, уложить на живот и трогать, ласкать, мять до умопомрачения. Мне нужно погладить ее между ножек, почувствовать какая она там. Сжимаю руки в кулаки, впиваясь ногтями в собственные ладони, когда Ника скидывает платье, отбрасывая в сторону.

Темп музыки увеличивается, она кружится вокруг спинки стула в безумном танце, и когда мелодия затихает, усаживается ко мне на колени, извиваясь, потираясь, касаясь попкой, а спиной укладываясь на мою грудь. Я не успеваю что-то предпринять, Ника игриво ускользает, танцует, после снова прыгая ко мне на колени, на этот раз лицом к лицу. Заводит руки за спину, снимая лифчик, утыкая носом в свою полную упругую грудь, сжимает волосы на моем затылке, прижимая к розовым возбужденным соскам.