Алла Биглова - Ну, Зайцева, погоди!

Его пламенная речь нисколько не растрогала меня, наоборот лишь немного разозлила. Но я осталась стоять с равнодушным и непроницаемым лицом. Просто не хотела показать свою слабость перед сущим дьяволом.

– Главное, что вы признали свою ошибку, – тяжело вздохнула я, наконец, отметя кучу фраз, потому что многие из них были либо очень грубые, либо нецензурные. – Но я по-прежнему могу пересказать все темы, которые вы читали в прошлом семестре. Пересказать, не готовясь.

– Самоуверенно, – кивнул он. – Но не стоит, – коротко отмахнулся. – Просто понимаешь, – мужчина открыл мою зачётку и начал вписывать туда новую оценку, – к отличницам вроде тебя я отношусь чуть более предвзято.

– Почему? – обескуражено и непонимающе спросила.

– Потому что отличники не должны разрываться. Знания можно потерять, погрязнув в тусовках, веселье и прочем, – после чего он вписал номер моей зачётки в свой бланк.

Всё. Назад пути нет. Осталось донести бланк в деканат.

– О, вы, как и другие, судите очень предвзято, не зная истинной причины, – завелась я, сдавшись. Мне вдруг захотелось выговориться. – Профком и увеличение стипендии – на данный момент мой единственный способ заработать хоть какие-то деньги. Но таким людям, как вы, лишь бы повесить ярлык на человека! – прекрасно понимала, что говорю лишнего, но остановиться уже не могла. – И вы срезали целую тысячу рублей ежемесячно из моего бюджета!

Владислав Павлович посерел, не зная, что и сказать. Он просто молча наблюдал за мной, не говоря ни слова. Неужели понял какую ошибку совершил? Или понял, что не хочет менять мою оценку?

Плевать.

Я наконец-то высказала то, что давно хотела.

– Вот ваша пятёрка, Зайцева, – непроницаемым тоном произнёс он и вручил мне зачётку.

Поблагодарила мужчину, показательно фыркнув. Поспешила ретироваться из его кабинета. Настроение упало, и я не хотела закатить истерику прямо здесь перед не неприятным мне человеком.

Владислав

Похолодел, когда узнал от Зайцевой, что стипендия и деньги от профкома – единственное, на что она могла рассчитывать. Почувствовал себя последним козлом на Земле.

Чёрт. Нет, наверное, сравнение меня с козлом сильно оскорбило бы невинных животных.

В мгновение возненавидел себя. Дурак. Идиот. Предвзятый и принципиальный пень. Как же я мог не заметить очевидного? Теперь понятно, почему девушка так морщилась, когда я спрашивал её о родителях.

Можно появиться на свет в полноценной семье, но не рассчитывать на помощь своих родственников. Ужасно. Ведь в отличие от сирот, таким детям никогда не оказывают никакой помощи со стороны, и приходится выживать самостоятельно.

Выпендрился, поставил зазнайку на место, влепил ей незаслуженную четверку и доволен? Да пошло оно… в пень!

Я ведь тогда и представить не мог, что такое вообще возможно. Идеалист. Моя семья всегда поддерживала меня в абсолютно любых моих начинаниях. Я ведь даже представить себе не мог, что где-то может быть совершенно иначе!

И сейчас есть только одно, что я мог хоть немного исправить.

Позвонил Максу и попросил встретиться. Кое-как согласовав наши рабочие графики, договорились увидеться в среду вечером в ресторане, на котором настоял друг.

Пришёл совершенно без аппетита, с отвращением глядя на предложенное мне меню.

– Ну-с, у тебя есть какие-то новости? – Макс не стал тянуть и прыгнул с места в карьер. – Иначе бы ты не просил о срочной встрече.

– Да. Есть. Одна, – делая паузу между словами, отчеканил я. Ещё не знал, как сказать другу о спонтанном решении. Я принял его и не собирался отступать.

– Я тебя внимательно слушаю. Неужели, Зайцева упала к твоим ногам, когда ты поставил ей пятёрочку? – пропел он, с удовольствием наслаждаясь запахом дорогого вина.

Он чувствовал себя королём ситуации. Я же себя ощущал самым плохим человеком на Земле.

– Ох, отличницы, они такие. Всё сделают ради «отлично». И могут даже на отлично, – он поиграл бровями, и меня чуть не стошнило.

– Макс! – рыкнул я на друга. – У тебя очень странные представления об отличницах. Большинство из них добиваются всё своим умом. Есть, конечно, неприятные исключения, – поморщился. – Но Зайцева не такая, – жёстко добавил. – И вообще. У тебя очень странное представление о девушках в целом.

– Так что у тебя стряслось? – друг даже не стал со мной спорить и перевёл тему. Он делал глоток за глотком, наслаждаясь каждой секундой своего существования.

Я так, к сожалению, не умел.

– Я выхожу из игры, отказываюсь от спора и готов выплатить тебе всю сумму разом, – коротко отчеканил я принятое решение.

Не собирался больше тянуть. Не хотел больше участвовать в этом фарсе.

– А чего так? Как не вспомню, ты всегда был азартен, – удивился он, чуть ли не поперхнувшись алкоголем.

– Да. Но ты азартнее. Я же вижу разницу: с людьми нельзя играть. Нельзя так поступать, – а про себя мысленно добавил: «нельзя так с Зайцевой».

Что это? Помутнение рассудка? Зарождение чувств к этой невинной и взбалмошной девушке?!

– А раньше тебя это не волновало, – друг покачал головой. Кажется, он начал осуждать меня.

Ну и пусть. Плевать.

– Я был пьян. И я был идиотом.

– И что же заставило тебя поумнеть? – Макс расхохотался, а я сжал кулаки, еле сдерживаясь от того, чтобы полезть в драку.

– Моя слепота, – нехотя признался я, тяжело вздохнув. – Я лишил её не просто оценки, я лишил её повышенной стипендии.

– Это ты только сейчас понял? – похоже, Макс знал что-то, чего не знал я. – Медленно же до тебя доходит, чувак.

– Да. Она живёт без помощи родителей. На все деньги, что кое-как зарабатывает в университете, – поморщился, испытав очередной укол совести. – И при этом успевает учиться на «отлично».

– Посмотрите-ка, какая святая! – усмехнулся Макс, отправляя очередной кусок стейка в рот. Заметив, как изменилось моё лицо, он тут же пошёл на попятную: – Подожди! Да ты походу влюбился в неё! Ох, прости, я совершенно не хотел тебя обидеть!

– Ничего я не влюбился! – воспротивился я. – Я просто не хочу быть последним мудаком и играть на чувствах этой девушки.

– Благородно, – кивнул Макс. – Знаешь, что? Мне кажется, у этой истории будет очень захватывающее продолжение. Я не возьму у тебя денег. Но за тобой должок.

– В чём именно будет осуществляться долг, ты, конечно же, не скажешь, – задумчиво поинтересовался я.

– Не скажу. Шоу должно продолжаться, – загадочно ответил друг. – Всему своё время. А пока ешь. Твой заказ остывает.

Ирина

После повышения оценки жизнь вернулась в привычную колею. Некоторое время я избегала посиделки Лены и Кати, где они строили планы по захвату Владислава Павловича. Катя в итоге решила, что некоторое игнорирование преподавателя может пойти на пользу. Мужчина заскучает и начнёт мечтать обо мне.

Не разделяла их энтузиазма. Если честно, мне совершенно не хотелось соблазнять преподавателя и играть с его чувствами. То ли дело было в том, что я его простила, высказав ему всё, то накопилось. То ли в том, что у меня появлялись к нему чувства, с которыми я пыталась бороться, но безуспешно.

Второй вариант мне не особо нравился.

Поэтому я решила отвлечься, вспомнив о своих обязанностях старосты. Позвонила в библиотеку, узнала фамилии злостных должников, а затем вытрясла из них просроченные книги. Кто-то из одногруппников меня поблагодарил, вручив книгу, кто-то обозвал девочкой, которая лезла не в своё дело. И да. Вместо «девочка» там было другое слово, куда более неприятное и неэтичное.

Но результат был на лицо. В конце недели я собрала семь книг и потащилась в библиотеку – сдаваться.

Мысленно ругалась на должников, которые тянули до последнего. Если бы не они, мне бы не пришлось тащить такую тяжесть. Конечно, это не входило в мои прямые обязанности, но мне очень хотелось помочь.

Быть хоть чем-то полезной.

Мой путь пролегал через 3 корпуса. Я могла пройти напрямую, но мне не хотелось выходить на улицу. Лил проливной дождь, а у меня не было ни зонта, ни третьей руки, чтобы укрыться от воды. И, если со мной ничего страшного не случилось бы, то вот книги бы изрядно пострадали от воды.

И это была одна из моих главных ошибок. Я не рассчитала, что в большую перемену народ повалит в столовую, и во втором корпусе будет слишком много народу. В какой-то момент я всё-таки умудрилась споткнуться и выронить часть книг.

Ругая себя за свою неуклюжесть, я нагнулась за упавшим.

– Зайцева? – услышала я удивлённый тон знакомого голоса.

Господи! Только ещё этого не хватало! Зажмурилась, надеясь, что Владислав Павлович увидел совершенно другую Зайцеву. Но вероятность была ничтожно мала.

– А ты чего тут расселась? – он, как истинный джентльмен, присел рядом со мной, собирая книги. – И откуда у тебя столько просроченных?! Ты, что, злостный нарушитель библиотеки?

Застенчиво улыбнулась, краснея. Так, Зайцева, это клиника! Соберись!

– Нет, я вытрясла из своих одногруппников и теперь гордо иду сдавать просрочку библиотеке, – резко прервалась на полуслове.

Просрочку! Боже, Ира! Это ведь не продукты! Ты можешь собраться и перестать нести всякую ахинею? Нет, конечно, морозить чушь – это одно из твоих хобби, но не сейчас. Ты выглядишь глупо.

– И твои группаши позволили хрупкой девушке тащить такой тяжёлый груз? М-да. Надо было всех этих троечников на пересдачу отправить, – покачал головой Владислав Павлович.

– Ну, часть из не сдавших как раз готовится к вашей пересдаче, – вздохнула я.

– О, так они уже наказаны? Отлично. Я доволен собой, – Владислав Павлович собрал все книги с пола.