— Как ты это делаешь?

— Я объясню, когда придет время. — Джек слегка усмехается. — Будучи сыном Холтона Кенсингтона, я уверен, ты не планируешь нарушать никаких правил в ближайшем будущем. Твой отец избил бы тебя до потери сознания, осмелься ты бросить ему вызов или нарушить установленные им запреты. Я прав?

Я кашлянул, отводя глаза в сторону.

— Я не хочу это обсуждать.

— Твоя первая ошибка.

— Ошибка? — Я смотрю на него, и его улыбка сменилась строгим, серьезным выражением. — Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Если хочешь быть сильным, не отрицай своих слабостей. Ты должен их признать, чтобы преодолеть. И твой отец - одна из твоих величайших слабостей.

Это правда, но я ненавижу ее признавать.

— Пирс. Ты согласен со мной?

С трудом киваю.

— Да.

— Моя цель, как твоего наставника - сделать тебя сильнее. Научить тому, что пригодится в жизни. Как альянс, «Дюнамис» обладает властью и силой, позволяющей доминировать над другими и контролировать результаты важных событий. Но когда ты один, тебе не хватает того, чем мы обладаем, как группа. У индивидуумов нет власти. Нет контроля. Нет сил. Мы лишаем вас всего этого, чтобы легче было вами управлять. Какая ирония, не правда ли?

Его объяснение верно, но раньше я никогда об этом не задумывался.

— Мы солдаты, — продолжает Джек. — Мы делаем то, что нам велят. Мы следуем приказам. Нам нельзя задавать вопросы. Мы должны говорить только тогда, когда разрешат. Так было, есть и будет.

— Что ты подразумеваешь под тем, что твоя цель - сделать меня сильнее?

— Я научу тебя быть бойцом. Потому что, если опустишь руки, ты никогда не выживешь.

— И с кем мне бороться?

— Со своими друзьями в «Дюнамис». Любой из них может стать твоим врагом в любой момент. Даже твой отец может им быть. Или я. Но твой самый главный враг - не человек. Это организация в целом. Быть частью этой группы, выполнять их задания, так ты можешь потерять человеческий облик. Но только если ты сам позволишь этому произойти.

— А как же другие? Те, что за пределами альянса?

Утвердительный кивок.

— Ты также научишься противостоять внешним врагам, но бороться с преступниками намного проще, чем с людьми, утверждающими, что они твои союзники. И в тысячу раз легче, чем борьба с самим собой. Всегда есть две стороны, Пирс, хорошая и плохая. В нашем деле, плохие склонны побежд ать, если ты не можешь им противостоять. Некоторые из нас пытались и выжили. Другие проиграли или не стремились к победе. Ты выглядишь как боец, Пирс. Верно?

Я настолько загипнотизирован его словами, пытаясь их осмыслить, что мне нужно немного времени для ответа.

— Да. Я хочу бороться.

— Отлично. — Джек встает со стула. — Надеюсь, обед тебе понравился. Мне нужно возвращаться к работе. Увидимся в субботу. Пирс, пожалуйста, смотри в оба.

Попрощавшись, Джек уходит, а я все еще сижу в кресле, пытаясь переварить полученную информацию. В моей груди оживает надежда, похороненная с тех пор, как мне рассказали о «Дюнамис». Я всегда буду частью этой группы, но мне не придется стать ими. Я могу сопротивляться. Я могу сохранить в живых ту часть себя, которая, как я думал, умирала. И теперь в моем темном мире, как маяк в штормовом океане, появился крошечный проблеск надежды.


ГЛАВА 10

РЭЙЧЕЛ

Моя экскурсия с Пирсом запланирована на четыре и уже 3:45. Я нервничаю. Сверх меры. Настолько, что мой желудок сжимается от паники.

Это для меня не типично. Обычно я так не реагирую на парня. Но Пирс не обычный парень. Никогда не встречала такого, как он. Меня никогда так ни к кому не тянуло. Еще никто не поглощал мои мысли так сильно.

Я работаю за стойкой регистрации, жду, пока он приедет. Больше в музее никого нет. Во второй половине дня, в пятницу, такое бывает часто, поэтому я всегда приношу свои книги и конспекты. Мы закрываемся в 4:30, и как только экскурсия с Пирсом закончится, мне просто нужно будет запереть дверь, а затем мы сможем пойти и придумать, чем нам заняться перед ужином.

Сегодня не так жарко, как ранее на неделе, но на улице все еще тепло, и я надела другое платье без рукавов. Оно приталенное, и не расклешенное к низу. Повседневное трикотажное платье, которое я купила в прошлом году за десять долларов. Тотальное воровство со стороны продавцов. Я думаю, его никто не хотел покупать, потому что оно оранжевое, и люди боятся носить яркие цвета. Но с моими темными волосами и загаром, все еще сохранившимся с лета, этот цвет мне подходит. Я захватила с собой легкий белый свитер, на случай, если вечером вдруг похолодает.

Пирс появляется в 3:55. Вместо обычного костюма на нем черные брюки, белая рубашка и синий шелковый галстук. Его галстуки великолепны. Держу пари, они стоят целое состояние.

Мои глаза останавливаются на его лице. На этот раз он побрился, вероятно, прямо перед тем, как ехать сюда. Щеки гладкие, и когда он подходит ближе, я чувствую запах лосьона после бритья или, может быть, одеколона. Что бы это ни было, пахнет восхитительно.

Пирс выглядит так горячо, что я бы хотела взять тайм-аут, просто чтобы на него посмотреть, но это было бы странно.

Вскакиваю со стула и обхожу стойку.

— Добро пожаловать в музей.

Он улыбается.

— Спасибо. А ты не шутила, он действительно небольшой.

— Рада тебя снова видеть. — Я обнимаю его, но он просто стоит, напрягся, вытянув руки по бокам. Ох, Боже, как неловко. Почему я обняла его? Шелби права. Мне нужно контролировать эту штуку с объятиями.

Отпускаю его и отступаю назад, мои щеки краснеют.

— Прости. У меня проблемы с объятиями.

Он все еще улыбается.

— Это не проблема. Все нормально. Я просто не ожидал. Не привык, что люди меня обнимают.

— Совсем?

— Нет. И если честно, то не могу даже вспомнить, когда это было в последний раз. Может в детстве?

— Ты серьезно? — Пирс молчит, и я продолжаю: — Ну, это неправильно. Да, и это говорю я, обнимающая всех. Даже почтальона. Даже людей, которых не знаю. В любом случае, извини, если доставила тебе неудобство.

— Ничего подобного. — Он притягивает меня к себе. — Иди сюда. Давай в этот раз сделаем все правильно.

Я шагаю вперед и снова обнимаю его. На этот раз Пирс отвечает мне тем же. Для того, кто обнимается не часто, у него получается на отлично.

Когда он размыкает объятья, я даю ему совет:

— В следующий раз, попробуй чуть более крепче.

Он смеется.

— Ты только что раскритиковала мои объятия?

— Нет, просто предлагаю. Мое личное предпочтение. Мне нравится крепко обниматься.

— Несколько раз, когда мне доводилось обниматься, я ограничивался легким прижиманием плеч и груди. Для меня сейчас было довольно крепко.

— Хорошо, ну, готов к экскурсии? — Я подхожу к первому дисплею.

— Возвращайся обратно.

Я бросаю на него смущенный взгляд.

— Зачем?

— Потому что мне нравится быть лучшим во всем, что я делаю. Мне нужно снова тебя обнять.

Я стараюсь не смеяться, потому что это действительно смешно. Он воспринимает все так серьезно. Но со мной все в порядке. Я обнимусь с ним еще раз. Мне нравится быть в его руках.

Я обнимаю Пирса снова, и на этот раз он обнимает меня сильнее. Почти идеально, но потом отпускает.

— Как это было? — интересуется он.

— Хорошо. — Я беру его за руку и веду к монитору. — Но в следующий раз не отпускай так быстро. Меня или другую девушку, которую ты обнимаешь, сначала прижми к себе, а потом медленно убирай руки.

— Я и не знал, что существует столько нюансов. — Пирс наклоняется и говорит мне на ухо. — И чтобы все было ясно, единственная женщина, которую я буду обнимать - это ты.

Я замираю, а в животе порхают бабочки. Он медленно отступает назад, оставляя меня окутанной ароматом его одеколона. Я не знаю, смогу ли пережить экскурсию. Я слишком им увлечена.

Мне требуется немного времени, чтобы привести себя в чувство, и затем я шагаю к дисплею.

— Итак, это пистолет эпохи Гражданской войны, который был использован... — Я продолжаю рассказывать в течение следующих полчаса. Пирс выглядит заинтересованным. Задает много вопросов и даже смеется над моими банальными шутками. Я использую их в турах с пожилыми людьми, но решила опробовать и на Пирсе, чтобы посмотреть, будет ли он смеяться. Он всегда такой серьезный, а мне нравится видеть его улыбку.

Мы снова на стойке регистрации. На этом экскурсия оканчивается.

— Тебе понравилось?

— Да. Превосходно. — Он тянется и берет из коробки на столе карточку для жалоб или благодарностей.

— Ты ее заполнишь?

— Почему бы и нет? Я собираюсь сказать твоему боссу, что ты проделала выдающуюся работу, — с этими словами Пирс кладет ее в карман.

— Тебе не обязательно это делать. Мне осталось работать здесь всего пару месяцев.

— Ему все равно надлежит быть в курсе. Возможно, ты получишь повышение.

— Сомневаюсь. Они едва могут позволить себе платить минимальную зарплату.

У него снова очень серьезный взгляд.

— Тебе платят по минимуму?

— Я знаю, это не так много, но мне нужен был опыт работы в музее и проведении экскурсий. Я хочу подать заявление на работу в продуктовый магазин, мне нужен дополнительный доход. — Беру свою сумочку со стола. — Я закрою дверь, и мы можем идти.