— Обувь-то дорогая, — прищурившись, сказала Сольева.

— Ребенок тоже очень дорогой для меня человечек!

— Вы, я так поняла, не его отец?

— Да, но стану!

— Заинтриговали, молодой человек, бабушку, пожалуй мы с Вами поужинаем, знаю я тут одно местечко…

— Буду рад!

Видя как он выбирает обувь — яркую, с разноцветными шнурками, откладывая в сторону черные и коричневые, она только хмыкала, посоветовала купить ещё тапочки домашние, сама тщательно проверила отобранные «шузы» для мальчика, одобрила. Горшков расплатился, Эллина взяла визитки и поехали в отель.

В восемь вечера пошли на расположенную неподалеку тихую улочку в совсем небольшое кафе на шесть столиков.

— Я здесь уже бывала три года назад и вот мечтала вернуться ещё раз сюда!

— Ну, раз Вы здесь были, то Вам и заказ делать, я всеядный!

Конечно же, без томатного супа-гаспачо и знаменитой паэльи не обошлось, ещё Горшков с огромным удовольствием поглощал чурросы-пончики с шоколадом, понравился и голубой сыр. Распробовали астурийский сидр, Горшков, правда, больше налегал на пиво, чурросов заказал с собой по большому пакету-для своих и для Сольевой.

За едой и разговорами она ловко выспросила всё про Саньку, и Санька-большой незаметно для себя рассказал про Вершковых.

— Вот что, молодой человек, я тебе скажу, — перешла на ты Сольева, — назад тебе дороги нет! Такого ребенка обидеть несложно, а вот заживет ли его обида…

— Я мечтаю его усыновить, только вот мама его… — вздохнул он, — пока очень сложно. Эллина Арвидовна, я, может, и наглец, но, как бы Вы посмотрели его? Ваши методики его на ноги поставили, а в дальнейшем не хотелось бы, чтобы у него последствия какие-то были. Я мечтаю с ним в футбол играть, на велике по парку кататься, всякие подвижные игры… в лес ездить, ну, как у обычных пацанов чтобы всё было… а вдруг это всё противопоказано? Я знаю, что к Вам не пробиться, может как-то можно выкроить время?

Та долго смотрела на него, что-то прикидывая:

— Плату возьму хорошую!

— Согласен!

— Значит, так, присылай своего уникума, пусть разработает специально для меня и нашего центра персональную программу — зашиваемся во всяких бумажках, и сделать в нашем центре большой компьютерный класс для детишек!

— Согласен! — не раздумывая, тут же выдал Горшков. — Вот, теперь верю, что ты добьешься своей Марины, и мальчику будешь хорошим отцом!

— Значит, через пару дней присылаю спеца и зама своего по совместительству к Вам в Питер, договор подписывать он имеет право. Если что-то не устроит в формулировках, доработаем. Единственная просьба — забронируйте ему гостиницу поблизости, он в детстве болел полиомиелитом и ходить далеко, сами понимаете, ему не надо бы.

— Хорошо! Мы с тобой, Александр Сергеевич, вовремя встретились и к обоюдной пользе. Самое главное, поймать меня успели, это ж надо споткнуться на ровном месте! По приезду в Питер выберу время для твоего, я уверена, сыночка, и жду вас, очень мне хочется на Саньку посмотреть! Заинтриговал!

Вот и летел домой Горшков с нетерпением — оказывается он здорово соскучился по своей уже почти семье. Холодила где-то внутри тревога, боялся Лихо, если честно, что не примет его Марина, но очень надеялся на Саньку и бабу Лену.

Двадцать первое июля, Казанская, выпало аккурат на пятницу. С утра съездили в Аксеновку, отстояли службу, отец Федот после службы поздравил «нашу замечательную Татьяну Макаровну с юбилеем! Многая лета!!»

Довольные приехали назад — возил Ульянов, а дома ждал шурум-бурум. У калитки «баушку» перехватил внук Людмилки — Тимофей:

— Баушка моя старшенькая, как я по тебе соскучился!!

Правнук пошел в Шишкиных и в двенадцать лет был выше «баушки» на целую голову:

— Тише, медведище сибирский, задавишь ведь меня!!

— Я, знаешь, как по тебе и Каменке скучал!!

— Тимоха, дай маманю обнять, ишь прилип! — громогласная, крупная Людмилка, нежно и тихонько обняла бабу Таню.

— Ох, мамка моя, я возле тебя опять дитём становлюсь!!

Пока разбирали сумки, к дому подъехало такси.

— Батюшки! Сара приехала!! — баба Таня шустро выскочила на улицу. Из машины вылезли Сара с Кларой, а с переднего сиденья Илья, которого из-за огромного букета не было видно…

— Гости мои, заморские, как славно, что приехали, я ждала. Но сомневалася, мало ли чего! Ой, Илюша, куда ж такую страсть-то цветов? Люд, давай-ка ведро под такую красоту!!

С проулочка бегом бежала Валя, Илья рванулся ей навстречу, они долго стояли обнявшись, затем Валя расцеловала Сару и Клару и потащила их к себе, отдохнуть с дороги.

— Пап, мне столько надо тебе рассказать, как я рада, что ты приехал! — Илья же с нежностью смотрел на дочку и любовался её сияющим видом.

— Баба Таня, мы как — сами поедем к парикмахеру или сюда вызовем?

— Не, тута спокою не дадут, вот-вот Колька нагрянет, а он, сама знаешь — ураган. Людмилка, ты на хозяйстве останешься, Ванюшка всё что надо на турбазу оттащил, они с Федякой меня от всего отстранили. Собирайся, Валюшка, поедем марафет наводить. Пойду оденуся!

Валя, не отпуская руку отца, повела его в дом, и шепотком, загадочно блестя глазами, сказала ему:

— Пап, у меня есть огромный секрет, ты сможешь пока никому-никому, ни слова?

Тот засмеялся:

— Зуб давать?

— Нет, но секрет страшно секретный!!

— Даю слово!!

— Пап, ты к апрелю дедом станешь!! — У Ильи ослабели ноги, и он сел на стоящий рядом диванчик.

— Неужели правда? — он неверяще смотрел на дочку, та молча кивала головой.

Илья протянул ей руки, подождал пока она присядет, обнял и прижался подбородком к макушке:

— Доченька, ты мое счастье!! Я и мечтать не смел о детях даже. А теперь ещё и внук будет!! А папа у нас кто?

— Папа к вечеру прибудет, мы же только вас и ждали, он весь извелся, что никак не поженимся, он тоже не знает такую новость!

— Ох, как славно! Мы с бабулей волновались, что наша девочка всё одна и одна! Сара Львовна теперь встряхнется — правнук будет, она последний год что-то прибаливать стала. А после такой новости…. Девочка моя, как же я тебя люблю!!

С улицы шумнула баба Таня. — Пап, вы тут немного без меня побудьте, управитесь, стол накрыт, где что лежит, ты знаешь. Я обещала бабе Тане съездить.

— Хорошо, ждем тебя!

Валюшка ускакала. Илья, накормив и отправив «девочек» отдохнуть, вышел на крыльцо, постоял пару минут:

— Илюха!! Кого я вижу!! — от калитки Шишкиных заорал Ленин. — Иди скорея! Обнимемся!

Подъехали два пацана на великах.

— О, а это Валюшкин лучший друг — Лёха!

— Наслышан, наслышан, — улыбнулся Илья, пожимая протянутую другом руку.

Лёшка тоже разулыбался:

— Мне Валя про Вас много рассказывала, и Вы на неё похожи!

Что-то забрав у Ленина, мальчишки умчались, прихватив с собой сибиряка Тимоху.

— Ух, к вечеру все Шишкины соберутся. Каменке веселая ночка предстоит!

Суета, шутки-прибаутки, Илья с огромным удовольствием включился в этот водоворот. Приехал Ванюшка, шумно и громогласно наобнимался со всеми, загрузил два стола, забрал с собой Илью… а на турбазе всё кипело: расставлялись столы, укладывали широкие доски на табуретки, чтобы всем хватило места, ребятишки украшали площадку перед входом, тут должны быть танцы. Леха и Матюха с мужиками отгораживали место для салюта, в небольшой комнате Тома с одинаковыми девчушками раскладывала цыганские костюмы, все были при деле, и к четырем часам всё было готово.

Поехали домой. У Шишкиных во дворе высокий, крупный, явно Шишкин, мужик на всю улицу шумел:

— Маманя, дай я тебя обниму как следует! Выходи, в доме тесновато будет!

— Колька, тебе же сорок скоро, а ума всё нету! — выходя на крыльцо, проворчала баба Таня — он схватил её в охапку:

— Я тебя тоже люблю! О, какая ты у меня красивая!

Маманя притворно сердясь сказала:

— Поставь уже меня, дай с девками поздороваться! — девки-снохи смеялись в сторонке.

— Где ж Еленка-то?

— Она сразу на турбазу поедет. У неё самолет по метеоусловиям задержался, не волнуйся, уже прилетела и едет сюда.

К шести часам поехали большой толпой на турбазу. У входа в зал стояли гости и ждали именинницу — принаряженные Шишкины: Петр и Федяка, невысокая, но по обличью явно Шишкина, женщина и внуки, правнуки и снохи.

Все окружили нарядную и торжественную Макаровну… поцелуи, объятья…

— Танька, хватя уже, винцо прокисня, за аменинницу надоть выпить! — Шустрый, лысоватый дедок нарушил процесс обниманий.

— Вот, прохиндей ты, Васька! — В тон ему ответила баба Таня, — айдате за столы!

В центре столов, расставленных буквой «П», стоял высокий стул.

— Маманя, это тебе, трон, чтоб тебя все видели!

Расселись, с шумом гамом, прибаутками, кое где были пустые места…

Пётр встал:

— Позвольте мне, как старшему…

— Петь, а чей-то ты в костюм при галстуке по жаре вырядился? — ехидненько спросил какой-то рыжий мужик.

— Вась, помолчи… я как старший… — и опять его перебили — в зал ввалилась шумная толпа цыган…

Были тут и разудалые цыгане, крупногабаритные, явно Шишкинской породы, цыганки и цыганята, все нарумяненные и ярко накрашенные. Вся эта гомонящая пестрая толпа ввалилась под аккомпанемент двух гитар, трех бубнов, одного баяна и балалайки.

— Ай нэ-нэ-нэ… — пели цыгане, а вперед вышла статная широкоплечая цыганка, с большой грудью, размера восьмого и, поведя плечом, с подвываниями запела:

«В час вечерний в день веселья,

Собрались мы всей толпой

На прекрасный де-ень ро-о-ожденья

Нашей Тани до-о-орого-о-ой!»