Чуток передохнув и переодевшись, взрослые поехали в ресторан «Былина», построенный в старорусском стиле, и гуляли там до закрытия. Гуляли, как всегда, с размахом, к концу торжества охрипли. Ванька с Колькой весь вечер «спевали» в караоке, обслуга вся высыпала провожать таких великолепных посетителей, свадьба получилась запоминающаяся.

8

В среду, когда Горшков с Санькой, как всегда в последнее время, забрали Марину, у него зазвонил телефон. Посмотрев, кто звонит, он притормозил у обочины:

— Да? Здравствуйте, Эллина Арвидовна! Да, да, конечно! Хорошо, когда? Неделя? Да, понял, понял. Да, она рядом, сейчас передам, Марина… — он протянул ей телефон, та с недоумением глядя на него сказала:

— Алло?

— Здравствуйте, Марина! Меня зовут Эллина Арвидовна Сольева!

— Как?!

— Да, да, та самая Сольева. Значит так, в понедельник в 10 утра жду вас с сыном у нас в центре, ориентировочно недельку придется полежать с ребенком, надо пройти обследование, сможете приехать?

— Да, конечно!

— С собой иметь… — она перечислила все, что надо взять, и попрощалась.

Ошарашенная Марина застыла с телефоном в руке.

— Но как?

— Да вот, получилось случайно. Ну что, поедешь?

— Конечно, это же недостижимая мечта наша! Э-э… — она замялась(все время звала его Александр Сергеевич, а тут как-то интуитивно поняла, что обидит его, назвав так) — … Саша, спасибо!

Горшков просиял:

— Общее дело, если не будем друг другу помогать, то люди ли мы?

— Куда мы поедем? — Тут же высунул любопытный носик Санька.

— Мы, сыночек, поедем с тобой в Питер, к врачу самому-пресамому хорошему, который по твоим ножкам специально работает!

— Уйя-я-я, и ножки совсем крепкие будут? И я в футбол буду играть? И бегать много?

— Да, Санька!

Мужичок аж зажмурился от радости.

Горшков же незаметно наблюдал в зеркало за Мариной:

— Когда же ты оттаешь, прекрасная моя? — думал он.

— Так, значит, собирайтесь, время есть до понедельника, билеты я вам возьму на «Сапсан». Поездом удобнее, клиника от Московского вокзала недалеко, самолетом быстрее, но из Пулково добираться далеко.

— Дядя Саша, а ты меня когда-нибудь на самолете повезешь?

— Да, Санька, вот посмотрят твои ножки, скажут, что надо, и полетим мы с тобой на синее море, а может, и океан.

— А мама?

— И мама, и бабу Лену возьмем.

— Нет, баб Лена скажет, что жарко и денежек нету, а мамочку надо взять обязательно. Она давно говорит, что хочет со мной на море.

— Ну вот, все секреты выдал, Санька, — покачала головой Марина.

— А дяде Саше можно секрет говорить, я знаю.

Возле дома Горшков сказал:

— Сань, забираем бабу Лену, маму и едем ко мне, у нас сегодня праздник получился!

Малыш запрыгал:

— Я быстро! Мамочка, давай скорее, у дяди Саши, знаешь, как много места, и прыгать можно, и спорта много.

— «Ох, змей хитрый, как всё провернул, и не откажешься, Санька будет весь вечер киснуть!» — пронеслось у Марины в голове.

— Хорошо, мы быстро!

— Баба Лена, нас дядя Саша ждёт, собирайся бегом, — с порога закричал сын, — у нас праздник случился!

Баба Лена вопросительно смотрела на Марину, та быстренько рассказала о Сольевой и о том, что никак не могла отвертеться от приглашения Горшкова.

— А и хорошо, Саша какой молодец!

— Баба Лена, ты собралась? Мама давай быстрее!

Горшков же заказал на дом ужин, рассчитывая, что к их приезду как раз и привезут.

Едва войдя в квартиру, Санька тут же побежал в спортивную комнату, крича оттуда:

— Мама, ты посмотри как я могу уже!

Баба Лена привычно прошла на кухню, одна Марина стояла в растерянности.

— Проходи, Марина, я сейчас! — он пошел на звонок, к двери, — это еду доставили, я готовить, кроме яичницы, только кофе умею!

Забрав упакованные коробки, понес их на кухню:

— Баб Лена, накрывай, я пока Марину к Саньке отведу!

— Саша, а зачем это тебе? — не выдержав, спросила Марина.

— Слава Богу, на ты наконец-то назвала! Что зачем?

— Ну вот это всё: Санька, баба Лена, я?

— Честно?

— Да!

— Я полжизни, а то и больше прожил без близких, а вы мне все в душу влезли, не выковырнуть, так что привыкай, что вы мне нужны!

Зашли в комнату для спорта, как называл её сын. Санька прыгал на небольшом батуте, раскрасневшийся и радостный.

— Сань, считал?

— Да, сорок уже, ещё пять разочков и все! Мама, ты посмотри какие у нас снаряды здесь! Мы с дядей Сашей занимаемся, по-мужски.

— Пошли кушать, у нас сегодня торжественный ужин, и что-то сладенькое будет, — хитро прищурился Горшков.

— У Марины дрогнуло сердце, глядя, как общаются два Саньки.

Весь ужин она отвечала невпопад, внимательно наблюдая за всеми, и пришла к выводу, что они все трое на самом деле общаются и относятся друг к другу как близкие люди.

— «Мдаа, Марина Николаевна, как-то ты проглядела сближение такое… если совсем честно, то не хотела Саньку лишать общения с нормальным мужиком, не было в вашей жизни мужиков-то!»

— А, осознала, что мужик нормальный? — какой-то ехидный голос заворчал внутри, — прячешь голову как страус в песок. Нет чтобы поговорить с мужиком, выяснить непонятки, ты ж не знаешь, почему он так тогда себя повел!!

— Нет… не готова я пока… после Питера если, — сама себе ответила Марина.

— Санька наевшись, залез к дяде Саше на коленки и, прижавшись к его груди, быстро уснул.

Горшков потихоньку попросил бабу Лену:

— Лен Сергеевна, постелите на диванчике.

Та кивнула и пошла в коридор.

— Уже и диванчик имеется?

— Марина, ну куда ребенка спящего сейчас тащить? Выспитесь у меня, я тебя на работу утром отвезу. А они пусть потом в нашем дворе гуляют, Санька тут все горки облазил, с кем-то уже подружился, не упирайся, пожалуйста, я вас не съем! Да и меркантильный интерес у меня имеется, — он обаятельно улыбнулся, как когда-то в молодости, и у Марины опять дрогнуло внутри, — за столько времени у меня утром будет настоящий завтрак, а не перекус, я надеюсь?

— Конечно, Саша, что ты любишь на завтрак? — вошедшая баба Лена не дала Марине съязвить.

— Я всеядный, а домашняя еда перепадает так нечасто, если только Козыревых Марь Иванна щами побалует или блинцами, — он аж зажмурился, вспоминая.

Отнес Саньку, вернулся весь такой умиротворенный, и как-то четко поняла Марина, что вот этот жесткий, мало улыбающийся мужик не намерен их отпускать.

Видя задумчивую Марину, Горшков сказал:

— Ты устала, тебе надо ложиться. Я ещё немного посижу с документами, а вы ложитесь.

Гостевая комната была больше всей их двушки, два приличных дивана, какие-то столики… приглушенный свет от небольшого светильника не позволял рассмотреть всё, а в углу на маленьком мягком диванчике уютно посапывал Санька. Горшков тихонько подошел, посмотрел на него и вздохнул:

— Располагайтесь, и спокойной ночи!

— Мариночка, девочка, ты приглядись к Саше повнимательней. Он только с виду жёсткий, поверь, за таким мужиком как за стеной. Саньке такой папа — это как Божий подарок, подумай, может, все-таки сможешь с Сашей выстроить нормальные отношения? Я на тебя давить не хочу, но ты же сама видишь, как они оба расцветают, когда рядом. Сыночек-то, земля ему пухом, ни разу даже не пожелал увидеть свою кровиночку, а Саша от себя с трудом отпускает!!

Баба Лена вскоре тоже уснула, а Марина все перебирала сегодняшний вечер «в кругу семьи»…

Да и какое притворство? С возможностями и положением Горшкова он мог найти себе и фотомодель и богатую невесту, а зацепился за них, едва сводящих концы с концами.

А Горшков, на удивление, начал задремывать за документами, плюнул, принял душ, и быстренько пошел спать. И засыпая подумал:

— А здорово, когда семья под боком! Ещё бы Маришку рядышком… — и сам себя тормознул, — не спеши, Лихо!

В Каменке в пятницу Мишук привез жену и сыночка. Передав его бабе Тане, притворно вздохнул:

— Чистый Ванька или Колька, от нас с тобой, маманя, совсем ничего!

— Да, Шишкин истинный!! — с нежностью глядя на малыша, подтвердила баба Таня.

— Зато Аришка моя, ну, литый Мишка, — не остался в долгу Ванька, он ловко забрал у бабы Тани малыша.

— Ну, здорово, племяшик! — племяшик заворочался.

— Во, точно Шишкин, сразу своих признал!! С таким-то папою, ой, шпана будет!

— Папа, может, уже серьёзный! — Мишук бережно обнимал жену.

— Ага, не прошло и недели как грудями тряс!

Баба Таня понесла маленького в дом.

— Пойдем, Настя, эти Анчутки языками зацепилися, не скоро устанут!

Настя улыбалась:

— Татьяна Макаровна, я, может, и влюбилась-то из-за этой вашей Шишкинской манеры не унывать никогда. Лежит, весь перебинтованный, бледно-зеленый, едва говорить может, а глаза хитрющие, и слабым голосом на свидание приглашает. Вот и ходила полгода на свидание сначала к кровати. Потом на диванчик в коридоре, а потом и в парк при госпитале, там и замуж позвал… — она засмеялась, — цветов с клумбы надергал для «как надо»!

— А у них завсегда так, шиворот-навыворот, Никифор-то, батя ихний, с армии как пришел так и углядел меня-то. А против него я как комарик, мелкая, языкастая — чистый Мишка в женском обличье, ну посмеялась пару разов над ним. Идем так-то с девками с дальнего поля, он на мотике тарахтит, подъехал к нам, притормозил… меня в охапку и газу… Орать-то не могу, пылища кругом, привез в сельсовет, а там уже все и готово, заранее сговорился ведь. Вот и поженили, он меня по деревне-то на руках и нёс к себе в хату, это потом уже мы потихоньку дом-от достроили. У детей-то стать — Шишкинская, только Мишук да Еленка немного мое-то выхватили, а шебутные-то они в меня, Никифор, он много спокойнея меня был. Гордился всегда и женой и детями, радовался, да вот вишь, рано ушёл… Ванюшка совсем малой остался, три года как сравнялось, но ничё, все выросли людьми.