Осознав, что если всё продолжится в том же духе, то он попросту свихнётся, Максим встал и направился к своему домику. Лиза что-то крикнула ему вслед, но он не придал её словам никакого значения. Сейчас он мог думать только о Мире, и ни о чём больше. И это убивало его изнутри.

Макс никогда раньше не испытывал похожих ощущений. В душе поселилась дикая боль, от которой всё внутри сворачивалось узлом. Здравый смысл обиженно молчал, а тело требовало мести. Парень едва сдерживался, чтобы не вернуться назад и не расквасить наглую физиономию Лиса о ближайшие деревья. Он даже не представлял, что способен испытывать такую боль и столь дикую ярость.

Раньше Максу казалось, что поступок его матери напрочь лишил его сердце возможности влюбляться. Ни одна из знакомых ему девушек не вызывала в нём каких-то возвышенных чувств. Все они были для Максима одинаково пресными. И тут появилась Мира и перевернула его вселенную.

Едва зайдя в свой домик, он остановился и с каким-то диким рёвом пнул деревянную стену. Потом ещё и ещё раз. Но легче всё равно не становилось.

— Твою мать! — выкрикнул он, хватаясь за голову и в два шага пересекая комнату и подходя к окну.

Его бесила собственная слабость. Беспомощность. Сквозь тонкое стекло он пытался разглядеть, что творилось за столом, но с такого расстояния ничего не увидел. Тихо сел на стоящий здесь старый скрипучий диван и устало положил голову на подоконник. У него больше не было сил вести эту бессмысленную борьбу с самим собой. Ведь всё, о чём он сейчас мечтал, заключалось только в одной девушке, на которую он сам себе запретил смотреть.

И тут перед глазами встал её обиженный взгляд, перехваченный им в тот момент, когда она склонялась к Лису. Её глаза будто бы кричали… умоляли спасти, прекратить её мучения.

И тогда Макс всё-таки сорвался.

— Чёрта с два я тебе её отдам! — выругался он себе под нос и, открыв дверь ногой, бегом направился обратно.

Вокруг стремительно темнело. Под навесом, где собралась шумная компания, уже давно горели фонари, на небе начали появляться первые звёздочки. А Макс бежал сквозь сгущающиеся сумерки и не замечал ничего на своём пути. Он мог думать только об дном — лишь бы успеть. Ведь прекрасно знал своего друга, который всегда умел мастерски разводить девушек на секс. Да и Мира тоже никогда не считалась здравомыслящей особой. И легко могла наделать глупостей, только чтобы доказать ему (Максиму) что он не прав.

И тут он, наконец, добрался до места шумного веселья. Заставил себя остановиться и перейти на шаг, попутно оглядывая всех обравшихся за большим столом. Вот только ни Миры, ни Лиса здесь уже не было.

Это открытие оказалось для него сродни удару под дых. Окружающее пространство вдруг пошатнулось и замерло. В один момент Максу показалось, что он лишился всех сил. Его сознание будто погрузили в какой-то безумный вакуум. Больше не осталось никаких эмоций, только одна сплошная пустота. А от мысли о том, что он сам отказался от Миры… сам отправил её в объятия друга, на душе становилось просто невыносимо больно.

Он медленно сел прямо на землю и невидящим взглядом уставился в темноту. Больше не было никакого желания веселиться, куда-то идти и даже дышать. Хотелось просто разбежаться и хорошенько приложиться собственной дурной головой о стену. А злая фантазия будто бы специально рисовала перед глазами сцены обнажённой Мирославы, извивающейся под ласками Дмитрия.

— Макс, ты чего это здесь делаешь? — спросил кто-то, но парень даже поворачиваться не стал. Лишь молча покачал головой и попытался отмахнуться.

Сейчас ему было настолько паршиво, что не хотелось абсолютно ничего. Ни говорить, ни уж тем более, кого-либо видеть. Вся тяжесть собственной роковой ошибки обрушилась на него, подобно сильнейшей лавине. И, что хуже всего, он не желал спасения. Скорее наоборот, искренне мечтал забыться, чтобы хоть несколько часов не думать о той, кого так глупо потерял.

Но нарушитель его уединения явно не удовлетворился таким странным ответом, поэтому присел напротив него на корточки и заглянул в лицо.

— Эй, друг, очнись! Ты в каких мирах витаешь? Или плохо тебе?


И тут Максим резко вскинул голову и ошарашено уставился на сидящего напротив Лиса. Наверно именно в этот момент в его душе снова родилась маленькая искра потухшей надежды.

— Где Мира? — голос прозвучал хрипло и очень напряжённо, а в глазах, блестящих в свете фонарей, светилась полнейшая невменяемость. Он едва сдержался, чтобы не схватить Лиса за горло.

— В беседке сидит. Грустит… — сочувственным тоном сказал ему друг. — Бедняжка, так переживет, что ты её игнорируешь. Даже веселиться не может.

Но Макс его уже не слышал. Он совершенно неожиданно понял главное — у него ещё есть шанс. Один… маленький, но упускать его нельзя ни в коем случае. Поэтому, оставив Диму, он бегом понёсся по направлению к злополучной беседке, игнорируя протоптанные тропинки. Мчался, огибая деревья и кустарники, и лишь оказавшись перед сидящей на лавочке Мирославой, наконец, остановился.

При его появлении девушка опешила настолько, что даже дышать перестала. Он влетел в беседку, подобно тайфуну и сейчас смотрел на неё, как на единственную виновницу всех мировых бед. Она чувствовала, что Макс на грани. Что он напряжён почти до бешенства, и мысленно корила Лиса за все его дурацкие игры. Хотя… если судить по виду Максима, они всё-таки принесли результат. Пусть и немного странный.

— Почему ты здесь одна? — спросил он резко и даже требовательно. Будто действительно в чём-то её обвинял.

— Захотелось посидеть в тишине, — невозмутимо отозвалась девушка.

— А Лис тебя не стал развлекать? — поинтересовался Максим со злобной насмешкой, за которой пряталась сильнейшая по своей мощи боль.

— Он хитрый интриган. Мы просто с ним поспорили, — Мира издала какой-то истеричный смешок и отвела взгляд. — Но он проиграл.

— И в чём же была суть спора?

Такой непонятный Макс её почему-то пугал. Сейчас он напоминал её пантеру на охоте. И казалось, что достаточно всего одного неверного слова, чтобы лопнула последняя струна его самообладания, и он совершил свой смертельный прыжок. Но у Миры на душе было настолько гадко, что она не стала ничего от него скрывать. Просто не захотела.

— Он утверждал, что я тебе небезразлична. В то время как я уже успела убедиться в обратном, — она замолчала, наблюдая за реакцией Максима, который почему-то при её словах ещё больше напрягся. — Всё пытался что-то доказать, какие-то игры придумывал. А в итоге, всё равно права оказалась именно я. Так что, не переживай, всё строго в рамках приличий. Тебе не о чем беспокоиться. Можешь возвращаться к своей… как там её, не знаю. Я сейчас ещё немножко посижу и пойду в домик. Лягу спать…

Её красочный монолог оказался бесцеремонно прерван, причём таким способом, о котором она уже и не мечтала. Макс просто сгрёб её в охапку и, перекинув через плечо, понёс к дому. И что самое поразительное, она даже не пискнула. Будто такое его поведение всегда было в порядке вещей.

Он занёс свою драгоценную ношу внутрь, тщательно запер дверь и только потом направился на второй этаж.

— Останови меня, — попросил Макс каким-то рычащим тоном, едва поставив её на ноги. Он даже сделал шаг назад, но тут же поспешил обратно, заставляя девушку отступить к стене. — Останови! — рыкнул он, упирая свои ладони по обе стороны от её головы.

В его глазах горело такое дикое желание, которое обязательно испугало бы любого нормального человека. Но то ли Мира была совсем уж ненормальной, то ли звёзды в этот день легли как-то по-особенному, вот только девушка не стала его слушать. Вместо этого она лишь вскинула голову и, гордо встретив его взгляд, улыбнулась.

— И не подумаю, — прошептала она, обвивая его шею и замирая в каком-то дюйме от его лица. — Я слишком долго этого хотела.

Но Макс лишь хищно оскалился и убрал от себя её руки. Победные интонации в её последней фразе, окончательно снесли ему голову. Теперь он даже и не думал сдерживаться или отступать. Но и о нежности предпочёл забыть. Ведь эта девочка думает, что выиграла… Как бы не так!

Его ладонь слегка придавила её шею и медленно поползла ниже. Максим нависал над ней подобно грозовой туче, готовой обрушить на бедняжку всю свою небывалую мощь. Он склонился к её губам и, дразня, провёл по ним своими.

— Ты слишком долго испытывала моё ангельское терпение, — его угрожающий шёпот вызывал на её теле целые полчища мурашек. А тело уже трепетало от безумного желания. Сейчас она хотела его так, что уже почти себя не контролировала. — Провоцировала меня, но теперь пришло время платить по счетам.

Он всё-таки её поцеловал, но этот безумный поцелуй не был похож ни на один из тех, что случались между ними раньше. В нём не было даже намёка на нежность — лишь одна необузданная животная страсть.

Дрожащими от нетерпения руками Макс избавлял свою Миру от одежды. Он старался ни на секунду не отрываться от её губ, будто боялся, что если отстраниться, то она попросту от него убежит. Правда, когда снимал с неё джинсы, пришлось повозиться, но к тому моменту Мирослава уже почти не соображала, что происходит. И, тем не менее, когда она осталась в одном белье, Макс всё-таки дал ей последний шанс для отступления:

— Детка, я сейчас слишком зол, чтобы быть ласковым и нежным. Всё будет так, как хочу я… И, вполне возможно, тебе это не понравится, поэтому, последний раз прошу: Останови меня! Сам я уже не остановлюсь.

Говоря всё это, он достал из кармана припасённый контрацептив, вскрыл упаковку и потянулся к своей ширинке. В отличие от девушки он был полностью одет и раздеваться явно не собирался. Он хотел её до одури, до полного помутнения рассудка. Но вместе с тем, дико бесился от собственного бессилия и невозможности противостоять этим желаниям. Он жаждал наказать Миру, за то, что довела его до такого состояния. Что въелась в его душу, подобно какой-то заразе, и не оставила ни единого шанса избежать такого исхода.