Наверняка произошла какая-то ошибка. Но это он будет выяснять у своего друга. Боится задать этот вопрос Нике, а то еще обидится. То, что она — девушка непростая, он уже понял.

Ника прижимает к своей мокрой одежде полотенце, проходится им по мокрым волосам. А Тимур. Он просто смотрит, не шевелясь. Ему совсем не холодно, по крайней мере, он сейчас не чувствует этого.

Тимур наслаждается ее видом — она так непринужденно стоит в его спальне, словно так и должно быть. Она кажется такой СВОЕЙ в этом доме, наверное, даже больше, чем он сам.

— Можешь мне сам выбрать что-нибудь из своей одежды? Не люблю рыться в чужих вещах. — переходит на писк, словно боится говорить.

— Мой мышонок! — целует ее в нежные губки. Как же ему нравится прикасаться к ней, ловить ее смущение, замечать сладкий румянец на щеках.

Отворачивается к шкафу и достает темную футболку, черные треники и коричневый свитер. Возвращается к Нике, а она недовольно смотрит на эти «подаяния».

— Я не люблю такие темные вещи. Привыкла быть серой мышкой, но даже это не мешает мне выбирать одежды светлых оттенков, — поджимает губки, но послушно берет одежду в руки.

— Ты не серая мышь! — опять целует. — Я назвал тебя мышонком не потому, что считаю тебя серой мышкой. Ты такая маленькая, хрупкая, беззащитная! — МОЯ, чуть не вырвалось из его уст. Но он боится, что сейчас не поймет, оттолкнет. И так уже не раз называл ее своей. Очень быстро, с ней надо иначе. И он даже готов меняться. Только ради нее. — Я не против, чтобы ты рылась в моих вещах. — одаривает ее такой нежной улыбкой, что она готова расплавиться прямо здесь. И не от тепла обогревателя, а от тепла Тимура.

— Тогда давай по-быстрому выберу что-то для тебя и для себя. — подбегает к шкафу и распахивает дверцы. Недовольно смотрит на одежду. — Почему тут все такое темное? Добавь в свою жизнь побольше ярких красок, увидишь, так жить приятнее! — похоже, одно яркое пятнышко само собой ворвалось в его жизнь. И он, на самом деле, чувствует себя лучше.

— Где ж ты была раньше? — обхватывает ее за талию со спины, пока она что — то пытается раздобыть в его шкафу. Ника открывает вторую дверцу и радуется, как ребенок.

— Оооо, смотри! То, что надо! — достает себе ярко-оранжевую футболку, а для Тимура — салатовую. Потом находит для обоих серые треники. Тимур был уверен, что выбросил эти вещи… Из его прошлой жизни, когда он еще был счастлив. И как он, вообще, мог носить что-то подобное?

Ника разворачивается к Тимуру лицом и вглядывается в его глаза. У самой глазки блестят!

— Уже представляю, как на тебе будет смотреться эта футболка! — смеется. А сама уходит в ванную, где быстро снимает мокрые вещи и надевает сухие, выбранные в шкафу Тимура. Смотрит на себя в зеркало и не выдерживает, начинает смеяться.

Выглядит очень комично. Потому что ладно, майка не по размеру. Но эти широкие спортивные треники. Ника чувствует себя больше на несколько размеров!

Да еще и надела на голое тело, потому что пришлось снять абсолютно всю одежду, в том числе и нижнее белье. Девушка чувствует себя немного некомфортно, но зато тепло.

Тимур стучит в дверь ванной. Ника разрешает ему войти. Но когда он распахивает дверь, девушка теряет дар речи. Салатовая футболка обтягивает его мышцы так, словно вот-вот разорвется. При этом она больше напоминает топ, а не футболку, потому что проглядывает полоска кожи в области живота.

— Не самая хорошая идея. Я три года не надевал эту одежду. Даже не знал, что так изменился за это время! — оно и неудивительно, ведь Тимур не все время пил. Только по выходным в основном. Зато три раза в неделю посещал спортзал, отчего мышцы заметно окрепли.

Нике неловко находиться рядом с ним. Он — такой красавец, с таким торсом! А она — выглядит как маленький бомжик, да еще и боится, чтобы штаны не сползли, продемонстрировав ее причинное место. Благо, треники на шнуровке, так что опасность этого невелика. Но все же.

— Можешь забросить свои вещи в стирку. У меня машинка с сушкой, так что, когда достанешь, они будут полностью сухие! — но Ника не шевелится с места. Вместо этого продолжает в открытую разглядывать Тимура.

— Что-то случилось? — озадаченно и с нескрываемым волнением смотрит на нее. А она. Что ей ответить? Признаться в том, как сильно ей хочется прикоснуться к прессу Тимура, чтобы проверить, насколько он твердый?

Вдох-выдох, прикрывает глаза, чтобы расслабиться. Она не хочет показывать ему свое смущение. И так считает ее малявкой, которой даже 18 нет.

— Нет-нет, просто задумалась! — поднимает на него свои глаза, обрамленные длиннющими ресницами, и пытается улыбнуться. Тимур кивает, а потом по-хозяйски собирает ее мокрые вещи, разбросанные на полу (да, даже нижнее белье, от чего Ника краснеет еще больше) и закидывает их в машинку. Включает какой-то режим, и когда стиральная машина начинает гудеть, оповещая о начале стирки, уводит Нику из ванной комнаты.

— Тимур, давай я пол протру, он ведь мокрый совсем! — не унимается Ника и хочет вернуться, чтобы навести порядок.

— Сам высохнет! Я же тебя попросил остаться со мной не для того, чтобы уборкой заниматься. — Усаживает ее попой на диван. Сам садится на корточки напротив нее, берет ее холодные ручки в свои ладошки и смотрит на нее. Им предстоит очень важный разговор, ему нужно, чтобы его выслушали.

— Ника, я хочу чтобы ты знала — то, что произошло только что… — договорить не успевает, потому что снизу раздается звонок в дверь. Нехотя поднимается. — Жди здесь, я скоро вернусь!

Он уходит, оставляя ее наедине со своими мыслями. Что он хотел сказать? Что произошедшее ничего не значит для него? Это разбило бы ее сердце на миллион частиц, потому что для нее этот поцелуй значит. И значит многое.

Тимур спускается. Видит паренька в рабочей одежде — приехал доставщик еды. Принимает заказ и оплачивает его. Пахнет очень аппетитно! Настолько аппетитно, что этот запах доносится до Ники, и она сама спускается. Даже звать ее не пришлось. Потому что девочка безумно голодная!

Они накрывают стол и садятся обедать. Часы показывают почти 2 часа дня, так что это, скорее, полдник. А учитывая, что Ника сегодня вообще не ела, для нее это и вовсе — завтрак.

— Ммм, как вкусно! — с нескрываемым удовольствием Ника поедает жареные крылышки, предварительно обмакивая каждый в соусе. Тимур специально заказал несколько соусов — для Ники медово-горчичный и барбекю, а для себя — баффало, потому что любит поострее.

И даже сейчас Ника удивляет его. Она с таким аппетитом кушает, не стесняясь этого. Обычно девушки при нем съедали пару листочков салата и утверждали, что наелись. В этом он, конечно, сомневался, но никогда не спорил.

А она так набросилась на заказанные им блюда. Она не парится по поводу своей фигуры. И это ему еще больше нравится. Нет, Ника совсем не толстая, но для нее не важны лишние сантиметры, от которых когда-то так старательно пыталась избавиться Зоя. А его мнения никто никогда не спрашивал.

Смотря на Нику, он точно может сказать. Ему не нравятся кости, обтянутые кожей. Вот она, идеальная фигурка — в меру подтянутая, но не «пересушенная».

— Что? — Ника замечает его внимательный взгляд и перестает кушать. А он ведь не хотел ее смутить.

— Ты испачкалась! — выкручивается он. Хотя Ника на самом деле немного испачкалась возле губ. Она пытается слизать остатки соуса кончиком языка.

Черт! Опять! Она опять это делает… Она сводит его с ума. Как ей это удается?

Оставляет еду и подходит к ней ближе. Пальцем стирает остатки соуса, слегка задевает ее мягкие губки. Опять не выдерживает, целует и врывается языком в ее рот. На этот раз целует недолго, потому что Ника вырывается.

— Такими темпами, я останусь с тобой голодная, — недовольно фыркает и даже успевает показать ему язык. Пока. — Аааа, что так жжет? — Тимур совсем забыл, что соус баффало может оказаться не по вкусу Нике. Девушка запивает водой, но ощущение жгучести не покидает ее.

— Видишь, что ты со мной творишь? Я уже весь горю изнутри, — шутит, неудачно, потому что Ника не расценивает его шутки. Вместо этого злобно смотрит на него, пугая. Такое впечатление, что уже продумывает план мести. Но на самом деле она просто не знает, куда деть свой язык, потому что он в буквальном смысле «горит». Она никогда не думала, что поцелуй может быть настолько горячим.

Тимур быстро достает из холодильника молоко и протягивает ее Нике:

— Пей, это поможет. Только маленькими глоточками, а то молоко холодное. Не хочу, чтобы ты простудилась! — волнуется! И его волнение так приятно греет душу Нике! Послушно пьет белую жидкость, после чего жжение исчезает. Не полностью, но ей становится заметно лучше!

— Спасибо! — и только теперь Ника начинает смеяться… Рядом с Тимуром ей так легко. И как она могла бояться его всего пару часов назад?

Он расслабляется и улыбается, смотря на нее своими идеальными черными глазами. Сердце Ники предательски екает. Она боится признать самой себе, но ей нравится этот мужчина. И она сама не поняла, как могла так быстро втюриться. И главное, когда успела? А может практически сразу, когда он распахнул дверь и зыркнул на нее этими темными глазищами. С вызовом, интересом и страстью. Так, как никто и никогда на нее не смотрел.

Она не знает, что Тимур думает о том же. Он всегда считал, что чтобы влюбиться, нужно узнать этого человека, на это нужно много времени. И как он сейчас удивлен! Потому что на самом деле любовь приходит неожиданно! Тогда, когда ее совсем не ждешь. А если ждешь и пытаешься полюбить человека, разве это любовь? А может он и вовсе никогда не любил?

— Ника, послушай меня. Я должен сказать тебе очень важную вещь. То что произошло на верху, это очень. — опять, опять звонок в дверь. Почему он не может объясниться с Никой и рассказать ей о своих чувствах. — Поговорим позже, обещаю! — целует в макушку и опять направляется к двери.