Глава 25

Дни шли. Макс не возвращался. Методично в одно и то же время каждый день справлялся о нашей жизни, интересовался, всего ли нам хватает и горестно сетовал, что приехать, к сожалению, пока никак не может — много дел, которые необходимо решать лично и непременно на месте. Сообщения от него были довольно лаконичны, и мне казалось, что ему просто не хочется тратить на меня время. Скорее всего, занят сисястой блондинкой, но это его личное дело…

Иногда он говорил, что очень соскучился, и я не верила ни одному его слову. Я прекрасно понимала, что именно его держит вдали от меня и Алисы, но ничего с этим не могла поделать. Да и нужно ли? Быть здесь и растить его ребенка это всего лишь моя работа, которую я люблю, ничего больше. Я повторяла это себе как мантру каждое утро, каждый вечер и каждый раз, когда вспоминала наши мгновения близости. Я ни разу не заглянула в спальню, где проходили наши жаркие, полные страсти ночи, чтобы моё слишком живое воображение не рисовало мне сцены, которым, я уверена, никогда не суждено повториться. Я старалась не думать о прошлом — было и было, мало ли с кем и что было!

Дни стояли по-прежнему знойные, жаркие. Я наслаждалась солнцем и радовалась тому, что могу греться, сколько захочу. После сырого Санкт-Петербурга начинаешь ценить такую роскошь как летние солнечные лучи.

В зеркале теперь отражалась уже не бледная девушка с волосами унылого русо-серо-зеленого цвета и серыми блёклыми глазами, а эффектная голубоглазая, белозубая и очень загорелая блондинка. Блондинкой я стала из-за солнца — волосы выгорели, как я их ни прятала, но иногда всё же выходила без панамы, и они быстро приобрели приятный золотисто-медовый цвет. А глаза непонятно почему стали вдруг голубыми. Возможно, из-за загара или из-за цвета волос, или из-за особого преломления солнечных лучей, не знаю. Я немного похудела в стратегически важных местах и с удовольствием отмечала, что грудь осталась прежней — округлой и упругой, ягодицы подкачались естественным образом благодаря длительным ежедневным прогулкам и играм с ребенком, талия стала тоньше, это я заметила по шортам, которые теперь приходилось носить с ремешком, а бедра остались того же объема, что и были.

В целом, критически оценив в зеркале метаморфозы, которые произошли с моей внешностью на юге, я поняла, почему на меня оглядываются проходящие мимо мужчины, и мне понравились эти перемены. Я поняла, что в таком климате я и должна жить!

Прошло две недели… Однажды утром я, как обычно, посадила Алису в коляску и направилась на пляж. Утро было прекрасным. В палисаднике нежно пахли розы. Приходящий по утрам старик садовник уже успел полить клумбы, и капли воды сверкали в солнечном свете как бриллианты на цветах, на листьях живой изгороди и на газоне.

Настроение было, как обычно, приподнятое. Я выкатила коляску со двора, закрыла калитку, остановилась на тротуаре в размышлениях, куда же пойти: на пляж мы всегда успеем, на рынок сегодня не нужно, и решила прогуляться к центральной городской площади, пока не жарко. Улочка к площади ведет очень живописная, на ней расположены магазины с шикарно оформленными витринами, на самой площади можно посидеть на лавочке у фонтана, а Алису пустить походить, порассматривать скульптуры.

Я неспешно катила коляску по тротуару и вдруг из переулка совершенно неожиданно выскочил высокий широкоплечий человек в светлом льняном костюме и налетел на меня. Я еле удержалась на ногах, да и то только благодаря тому что он подхватил меня и не дал упасть. Хорошо, что он налетел не на коляску с ребенком, а на меня. Что за манеры?

— Эй, осторожнее!

— Скузи, синьора! — я поняла, что он не говорит по-русски. Еще бы, он и не похож на русского: смуглый, черноволосый, с прямым крупноватым носом и пухлыми губами. Взгляд карих глаз такой властный. Ничего себе, сам на девушку налетает, сам же хмурится и смотрит свысока. Тоже мне синьор.

Мужчина окинул меня быстрым внимательным взглядом, перевел глаза на коляску, поднял брови и что-то затараторил по-итальянски.

Я ни слова не понимала. Стараясь поскорее отделаться от него, бросила сквозь зубы:

— I do not speak italian. (Я не говорю по-итальянски. (англ.)) — Честно говоря, я и по-английски говорю не очень.

Мой собеседник пытался что-то еще сказать, но я уже махнула ему рукой и пошагала дальше, обращая на него внимания не больше чем на сороку, стрекочущую на сосне. Вскоре эпизод с неловким итальянцем, чуть не раздавившим меня, вылетел у меня из головы и день пошел как обычно.

::

Вечером мы только вернулись с пляжа, как приехал Максим. Такси остановилось у калитки и он вышел из машины, как всегда, элегантный, знакомо и притягательно пахнущий свежестью.

— Девочки, родные мои! Я так соскучился! — он бросился нас обнимать, но я поздоровалась, ловко подсунула ему Алису и ушла в дом. Руки мои дрожали: я не ждала его сегодня и его приезд почему-то сильно взволновал меня, запах его парфюма, его ясная улыбка притягивали меня, а его загорелый мощный торс с мышцами, перекатывающимися под дорогой рубашкой цвета айвори просто сводил меня с ума и я еле сдерживалась, чтобы не прикоснуться к нему. И это несмотря на то, что, как мне казалось, я сумела за время его отсутствия привыкнуть к мысли, что он мне просто работодатель, и не больше.

Если Максим Дмитриевич и заметил, что я холодно встретила его, то не подал виду. Он привез Алисе книгу с ее любимым Синим Трактором и мяч. Она так радовалась этим подаркам, что смотреть на нее было одно удовольствие. Да на нее вообще всегда приятно смотреть, и я смотрела, как она осторожно листает книжку и называет своему папе всех животных, все фрукты на картинках, и гордилась — ведь это моя заслуга, ведь это моя воспитанница блещет знаниями!

Я вдруг поймала на себе взгляд Максима, такой нежный и полный любви… Но какой еще любви? Не может он смотреть на меня с любовью! Я сама, своими ушами слышала, как та сисястая блондинка нахально хвасталась подарками от Макса… И именно он оплатил ей билеты к нему, и с ней, точно с ней он провел эти недели в Питере! И хватит, Лерка, думать о нем, хватит… Я вздохнула и занялась своими обязанностями.

— Спит Алиса? — Макс встал с кресла и протянул руки, чтобы обнять меня. Я не хотела с ним выяснять отношения, я просто хотела забыть всё, что было. Поэтому я ответила, что да, спит, и прошла мимо него во двор, сделав вид, что не заметила его протянутых ко мне рук. Я собирала игрушки, которые мы не успели сложить с Алисой. Подобрала лопатку, зеленые грабельки и положила их в кузов самосвала. Максим стоял на террасе и смотрел на меня, держа в руках стакан с водой. И от его взгляда я вся дрожала. Напряжение между нами росло и надо было как-то технично слиться в этот вечер, спокойно и без скандала. Очень не хочется унижать себя выяснением отношений.

— Давай, выпьем немного вина? Я купил по дороге бутылочку ламбруско.

Я понимала, что рано или поздно разговор нам все-таки предстоит, отмолчаться не получится, потому что он ведь не отстанет. И тем не менее я пыталась как-то отсрочить неприятную беседу на тему, о которой и думать-то было болезненно, не то что говорить вслух. Да и что говорить? Факты — упрямая вещь, и против них не попрёшь… Я ответила, равнодушно пожимая плечами:

— Да, давай выпьем немного, — и прошла мимо него на кухню, чтобы нарезать сыр и грушу. Макс молча поставил на столик бутылку и два бокала, зажег свечи и погасил люстру. Я села в кресло, он протянул мне бокал и тарелочку с закуской и сел напротив меня на диван. Мы молча наслаждались прекрасным напитком. Хотелось молчать, пить прекрасное вино и смотреть на дрожащий язычок свечи. Вечер был тихий и теплый, прекрасный, как и все вечера здесь. Не хотелось ни о чем говорить. Но Макс тихо произнес, глядя мне в глаза:

— Я развелся с Людмилой, поздравь меня!

— Поздравляю. Теперь ты снова свободный человек. — Мои слова звучали искренне. Конечно, я была по-настоящему рада за него — развестись с этой нехорошей женщиной было праздником, честно!

Черти тянули меня продолжить эту мысль, но я обещала себе сдерживаться, поэтому прикусила язык и откусила прекрасного пармезана, стараясь думать только о его вкусе.

— Да, нас развели, к счастью, быстро. Теперь предстоит еще суд над ней и Григорием, и тогда можно будет считать, что всё закончилось… Совсем скоро, до конца сентября это должно решиться. Из-за развода я и задержался на такой долгий срок — мне хотелось сделать это в один приезд, чтобы не возвращаться к этому вопросу еще раз, понимаешь? Я не говорил тебе о разводе, потому что до последнего было непонятно, разведут ли нас сейчас или придется ждать окончания процесса над ней. Зато теперь вот что у меня есть, посмотри! — он взял с каминной полки документ и протянул мне.

Я взглянула. Это было свидетельство о разводе, дата стояла сегодняшняя. Да, действительно, раньше приехать он не мог, вот доказательство его правоты, но блондинка же была всё-таки, не приснилась же она мне, и я не забыла об этом. Ладно, хитрый Макс, кто кого…

— Да, вижу, получил развод. Здорово! Мы, как я понимаю, этот документ и обмываем? Не так ли? — Я подняла бокал и произнесла торжественно: — За вашу свободу, Максим Дмитриевич! — Было что добавить о том, чтобы развлекался и ни в чем себе не отказывал, но я же обещала себе не дразнить его и не давать ему повода понять, что я что-то знаю. Поэтому я еще раз прикусила свой многострадальный язык и выпила вина.

Допив бокал, я встала и, сделав вид, что слышу, как Алиса ворочается в постели, состроила озабоченное лицо и быстро прошла через гостиную. Только скрывшись в детской, я позволила себе выдохнуть, прислонившись к прохладной стене. Кажется, сегодня мне удалось уйти по-английски, но кто знает, что будет завтра и как мне сдерживаться и не отвечать на его провокации, не попасть снова в плен его объятий… Сложный вопрос…