На подъезде к ресторану мужчина отдал какие-то короткие распоряжения по телефону. Я не поняла, что он говорит, но удивилась его интонации: было понятно, что человек явно привык распоряжаться и повелевать, он говорил негромко, коротко и как-то величественно, что ли.

— Как синьора относится к морепродуктам? — спросил он у меня, нажав «отбой» на телефоне.

— Я не против, — я действительно уже так проголодалась, что готова была съесть морского слона, пусть будут морепродукты, всё, что угодно, только поскорее.

— С вашего позволения, я взял на себя смелость заказать обед на мой вкус. Мне кажется, вам должны быть интересными именно эти блюда. Но если вам они придутся не по вкусу, можно будет, безусловно, заказать всё, что пожелает синьора.

Забавная манера обращения у этого синьора. Он называет меня в третьем лице. Поднапрягшись, я вспомнила, что именно так принято очень изысканно разговаривать с дамами в Италии. Но эта норма обращения несколько устарела, уже лет тридцать как вышла из употребления. И еще мне показалось слегка странным, что мужчина, не знающий меня совершенно, думает, что знает, какой именно заказать для меня обед. Такого оригинала я еще в своей жизни не встречала. Ну что ж, сегодня определенно день экспериментов. Я к ним готова, выходной есть выходной. Надо же как-то разнообразить однообразную рутину, в которой я пребываю.

Обед действительно оказался божественным. Может быть, сыграл роль мой прямо адский голод, или атмосфера — не знаю, не могу сказать. А насчет атмосферы — действительно, всё было на высочайшем уровне. Мы приехали в городок, практически ничем не отличающийся от того, из которого выехали. Подъехали к величественному зданию из белого мрамора — колонны, анфилады, портики, огромные глиняные кадки с пальмами, красная дорожка, кованые фонари, золоченые дверные ручки — в общем, весь шик и блеск, всё как положено. Двери нам открыл приветливый молчаливый лакей в белоснежной ливрее и в белоснежных перчатках, метрдотель в белоснежном фраке проводил нас через весь зал в отдельный эркер с видом на море и молча поклонился. В зале играет тихая, какая-то незнакомая, но очень приятная музыка. В эркере уже накрыт столик на двоих. Серебряные приборы, хрустальные бокалы. Мой кавалер отослал метрдотеля короткой фразой, сам отодвинул стул и предложил мне сесть.

Я села на старинный резной палисандровый стул и оглянулась, слегка оробев — честно говоря, я оказалась немного не готова к этой роскоши. И дело не в том, что мне никогда до этого не приходилось бывать в таких заведениях и сидеть на стуле, который, по моим прикидкам, должно стоить не менее трех с половиной тысяч евро — настоящий антиквариат, это видно, что не новодел. Я внутренне присвистнула, погладив спинку стула перед тем как сесть, это точно розовое дерево… Мне казалось, что мои простые кожаные сандалии и сарафанчик немного не соответствуют статусу этого ресторана.

Как будто почувствовав моё состояние, мужчина улыбнулся мне и сказал:

— Вы в вашем сарафане великолепны, чувствуйте себя пожалуйста свободно. Вы ни в коем случае не должны смущаться: это заведение должно быть счастливо принять в своих стенах такую женщину. Вы совершенство, воплощение свежести и юности, — и он поцеловал мне руку, — Вы голодны, принимаемся за обед. Надеюсь, он недурен.

О, эти изысканные комплименты! Вроде бы ничего особенного не услышала, но так приятно чувствовать себя красивой и понимать, что тобою восхищаются! Мужчина, который не делает комплиментов своей женщине, обязательно должен понимать, что женщина эти комплименты получит обязательно, но только от другого мужчины.

Глава 29

Обед действительно был прекрасен. Карпаччо с тремя очень вкусными соусами и восхитительные горячие хрустящие лепешки фокаччино, такие ароматные, что просто пальчики оближешь… Паста с трюфелем в сливочном соусе, миноги, фруктовый салат и мороженое на десерт.

Мы обедали, пили вино, перекидывались шутками. Довольно специфичное удовольствие — шутить на английском с итальянцем, но мы справлялись.

Мой незнакомец представился как Гвидо. Ему 41 год, он очень галантен, настоящий джентльмен, и не задает лишних вопросов. Но, конечно, спросил, не замужем ли я и очень обрадовался, когда я сказала, что не замужем, а ребенок, с которым он меня видел, моя воспитанница.

Я наслаждалась обедом в прекрасном ресторане, шикарным видом на море, мне было приятно общение с моим собеседником — он действительно оказался интересным рассказчиком с тонким чувством юмора. И всё же какой-то внутренний червь непрестанно грыз меня… Я постоянно старалась отделаться от тревоги, которая не давала мне дышать. Мне казалось, что я делаю что-то не то, что я не должна быть здесь, с этим человеком. Не знаю, что это было, но неприятно до ужаса. Ведь если рассуждать здраво, я ничего противозаконного или аморального не делаю, разве нет? Это моё законное свободное время, я его довольно прилично провожу, не танцую нигде голая на столе, к примеру… Хотя это тоже не было бы наказуемо в моём случае и сложно сказать, порочит ли честь и достоинство няни — ведь если бы я это и делала, то не на рабочем месте и не в рабочее время, не так ли? А я просто обедаю в компании интересного собеседника, так что же не дает мне покоя?

Я слушала Гвидо, отвечала на его вопросы, а сама думала о Максиме: как он держит бокал, как смакует вино… Я смотрела на своего собеседника, а видела другого человека и неосознанно их сравнивала — улыбка, тембр голоса, движение руки…

«Я люблю тебя, Лера. Мы с тобой навсегда вместе», — он сказал мне это один раз, и больше мы не вернулись к этому вопросу, и с тех пор оба старательно делаем вид, что не было того разговора. Почему? Если он любит меня, то почему так отстраненно ведет себя, почему не пытается как-то объяснить свое поведение, других женщин? Ведь они у него есть. С ними, значит, у него просто секс без обязательств, а со мной, получается, настоящая любовь? Как я могу верить ему? А блондинка Элла? Может, ей он говорил те же слова, что сказал мне? Ведь я совершенно не знаю Макса несмотря на то, что работаю у него больше полутора лет…

Эти мысли проносились в моей голове и раньше, всю неделю после поездки во Флоренцию. А сейчас передо мной сидит довольно приятный мужчина, который недвусмысленно дает понять, что не прочь познакомиться со мной поближе. Оттолкнуть его или нет? Отказаться или поддаться на его ухаживания? К чему они приведут? Не потеряю ли я работу, если об этом моем новом знакомом каким-то образом узнает Макс? Сейчас я не готова что-то кардинально менять в жизни, мне не хотелось бы остаться без работы, без моей забавной большеглазой ягодки Алисы… Макса я терять тоже, если честно, не хочу. А ведь он, по сути, ничего толком мне не сказал, ничего не обещал.

Надо просто жить, радоваться тому, что есть, и не думать о том, что будет завтра. Наверно, это самая лучшая философия. Тааак, похоже, всё-таки вино слегка ударило мне в голову…

— Валерия, вы украсили мой день, благодарю вас. Мне очень приятно общаться с вами. Может быть, вы хотели бы побывать на моей яхте? Она пришвартована недалеко.

О как, яхта у человека. Это становится интересным… Ладно, а что будет, если я и побываю на его яхте? Не станет же он меня там насиловать? Как быстро всё происходит у меня сегодня…

— Гвидо, благодарю вас за обед, всё действительно изумительно. Я сегодня свободна и буду рада посетить вашу яхту, но надеюсь, что вы не воспользуетесь беспомощностью хрупкой девушки? — и улыбнулась.

Надо сказать, итальянец быстро понял, о чем я говорю, и с серьезным видом поклялся мне, что с ним я в полной безопасности. Ну ладно, яхта так яхта…

А яхта действительно оказалась неплоха. Я, правда, не понимаю ничего в яхтах, она у меня первая в жизни, на которую ступала моя нога. Но всё, по-моему, по высшему разряду: нас встретил персонал из пяти человек, все снова в белом — ну да, любят тут белую униформу. Позолота, натуральное дерево…

Кроме меня, Гвидо и персонала, на яхте никого не было. Мы отправились в открытое море и вскоре на горизонте показался небольшой остров, к которому и направилось наше судно.

Мы видели настоящих дельфинов, резвящихся в воде совсем недалеко. Я надела купальник и поплавала с ними, это ощущение прохладных гладких боков, блестящих на солнышке, я не забуду никогда! Хмель мой к тому времени уже окончательно выветрился, и было очень интересно нырять с маской у берега, я даже нашла несколько красивенных ярких ракушек — возьму их с собой, покажу Алисе. Ох, Алиса… сердце кольнуло снова, и чувство тревоги за девочку, которое не притуплялось алкоголем, придавило меня. Может, пора домой? Может, ну его, этого белозубого богача Гвидо? Как-то потускнело небо, потемнело море, и даже ракушки перестали казаться мне такими красивыми, как час назад.

Гвидо, кажется, почувствовал перемену моего настроения. Вечереет.

— Вы совсем грустная, моя радость. Я не обидел вас ничем? Вы себя хорошо чувствуете?

— Да, Гвидо, благодарю вас. Всё шикарно.

Хозяин яхты кивнул головой и, еще раз посмотрев в мои глаза, вздохнул:

— Может быть, вы хотите, чтобы я отвез вас домой? Вы говорили, что свободны сегодня весь вечер… Но я не буду злоупотреблять вашей добротой. Вижу, что вы встревожены, поэтому мы сейчас же отправимся в обратный путь. — Он снова поцеловал мою руку.

Я зябко передернула плечами. И в самом деле, вечереет, воздух становится прохладным, солнце вот-вот нырнет в море… Гвидо укутал мои плечи в теплый мягкий плед и встал рядом, любуясь вместе со мной закатом. Это было действительно потрясающее зрелище: краски стали мягче, всё небо и море окрасились в розовый, золотой, лиловый цвета, и море как бы замерло, готовясь ко сну, только мелкая рябь поблескивала золотым и розовым, утекая дорожкой к горизонту…

— Как красиво, не правда ли? — спросил Гвидо. — Я живу на свете больше сорока лет и я много видел на свете за эти годы, я побывал в разных краях, но ничего нет прекраснее этого моря, этих гор, этого солнца… Наверно, я так люблю всё это потому что я родился здесь… — Он пожал плечами и вдохнул морской соленый воздух, смешанный с ароматами пряных прибрежных трав.