— Иди, — коротко произносит он, и я, не веря своим ушам, разворачиваюсь, толкаю дверь, и быстро выбегаю наружу.

Боже-е! Я, кажется, просто себя накрутила. Да разве этот безэмоциональный тиран мог почувствовать что-то подозрительное? Он, наверное, везде грубый, как деревяшка, не только в душе.

У ворот меня встречает тот самый лысый мужчина, от которого я вчера убегала в лесу.

— Добрый день, — здоровается он приветливо, отчего у меня дергается краешек губ. Лысый открывает дверь автомобиля, приглашая меня внутрь, — садитесь, пожалуйста, Мирослава. Скажите, куда вас отвезти?

— А они что, тоже поедут с нами? — я киваю на машину позади, через лобовое стекло которой замечаю двоих мужчин в салоне.

— Конечно. Амир Ринатович распорядился, чтобы мы вас сопровождали.

Ох. Ладно, а что я ожидала? Что он даст мне проездной и отправит на автобусе до магазина?

— Отвезите меня до какого-нибудь торгового центра, — произношу я и сажусь в автомобиль. Лысый закрывает за мной дверь и спустя секунду садится рядом с водителем.

Да уж, я была сказочной дурой, когда надеялась, что сбежать будет легко.

Машина мягко трогается, а я провожаю взглядом огромный особняк за высоким, каменным забором. Прощай, Амир. Надеюсь, в этой жизни мы больше никогда не увидимся. Да и в следующих не хотелось бы.

Эпизод 15

Я ощущаю себя арабской принцессой, когда иду по торговому центру в сопровождении двоих мужчин в чёрном. Хорошо, что я не ловлю на себе удивлённые и заинтересованные взгляды от людей — сегодня выходной и ТЦ заполнен, а мои телохранители держатся на приличном расстоянии от меня.

Я бы могла прямо сейчас рвануть и побежать. Затеряться в толпе в выходной — дело нескольких минут. Но у меня только один шанс на побег. Если что-то пойдёт не так, я боюсь даже предполагать, что Амир со мной сделает за попытку сбежать. Убьёт, точно. Или запрет в комнате на всю жизнь и будет пихать миску с едой под дверь.

Мой взгляд замечает вывеску «Детский мир» и на душе становится погано. Я очень люблю детей, иначе никогда бы не пошла работать в роддом. Особенно за такую зарплату — не все выдержат ежедневное общение с растерянными, только родившими тревожными мамочками, не все смогут по десять раз показывать, как пеленать и менять памперс ребёнку, и терпеливо учить прикладывать его к груди.

При мне уволилась несколько девочек, а я все работала и работала, просто потому что мне становилось тепло на душе, когда я помогала женщинам заботиться о своем ребенке.

Поэтому сейчас я чувствовала себя предательницей, бросая малыша одного. Наверное, любая другая нормальная женщина бы думала о своём спасении, а не о дите, который ей неродной… но у меня так не получалось.

Я захожу в Детский мир, набираю побольше детских книжек, беру восковые мелки, альбом для рисования, и пластилин. За меня на кассе расплачивается Лысый. После я собираю все покупки в большой пакет и отдаю ему.

Как же я надеюсь, что Амир прислушается к моим словам и будет заниматься с малышом.

— Мне нужно в туалет, — говорю я Лысому и он немного удивлённо приподнимает брови, — я могу сходить хотя бы туда без вас?

— Нам приказано ждать в таких случаях у двери.

— Хорошо, — пожимаю я плечами и заворачиваю в сторону санузлов. Чем дальше я иду по коридору, глядя, как он делает поворот. тем тревожнее мне становится. Ооооох, а там окна-то есть? Мне кажется, или в той части ТЦ была глухая стена? Господи, хоть самой в канализацию смывайся. Знать бы, что пролезу — без раздумий нырнула бы.

Руки холодеют от волнения. В примерочных точно некуда будет бежать. Что же мне делать? Я нервно закусываю ноготь и замедляю шаг. Впереди какое-то помещение. Стоит только мне поравняться с открытой дверью, как сердце пропускает удар.

Там есть окно!

Все звуки будто исчезают, когда я резко разворачиваюсь и бросаюсь в комнату. В два прыжка оказываюсь в ней, захлопываю дверь прямо перед носом удивлённых телохранителей и поворачиваю замок.

Боже, да!

Я едва не спотыкаюсь об ведро, срываю с себя платье, бросаю его куда-то в угол, к швабрам. Дверь содрогается от удара. У меня мало времени — замок тут слишком хлипкий!

Я подбегаю к окну, смотрю вниз и вскрикиваю. До земли метра три, и внизу курят двое рабочих в спецовке.

Плевать! Рывок — и я на подоконнике. Перебрасываю ноги и кричу:

— Эй!

Мужчины удивлённо поднимают головы. Один из них открывает рот, выронив сигарету. Бедняги. Им лет по пятьдесят на вид, интересно, на их веку часто попадались девушки, прыгающие из окон?

— Поймайте меня, — произношу я и срываюсь вниз. Меня успевает поймать седой мужик с выдающимся пузиком, об которое я мягко пружиню, приземлившись. Он хмыкает в усы, обдавая меня запахом табака и опускает на землю.

— Ну ты, девка, даёшь… — с укором произносит он, пока второй пораженно делает затяжку за затяжкой, рассматривая меня.

— Простите! — кричу я и бегу к дороге. Ноги, как мне кажется, даже не касаются земли. Боже, я свободнааааа! Пока Лысый со вторым телохранителем выбьют дверь, пока они поймут, в какую сторону я убежала — я уже успею миллион раз скрыться.

Я теряюсь в толпе людей, спешащих за покупками в ТЦ. Петляю, как испуганный заяц, то и дело заворачивая за остановки и осматриваясь. Сажусь на первый попавшийся автобус и забиваюсь на дальнее сиденье, надеясь, что сегодня не будет контролеров. Сбежала, сбежала! Хочется смеяться и плакать от облегчения.

Что я и делаю, когда пересаживаюсь на маршрутку, которая идёт в сторону моего дома. Плачу, и мысленно прошу прощение у малыша, которому придётся остаться в очередной раз без матери… пусть и ненастоящей.

К подъезду своего дома я пробираюсь едва ли не кустами, вздрагивая от каждой проезжающей мимо машины. Вытираю слезы, и в голове мелькает ясная и правильная мысль: сейчас я зайду домой, и в любом случае пойду в полицию. Есть ли там Володя или нет. Пусть потом Амир меня найдёт, я скажу ему, что написала на него заявление, и если он меня похитит — ему не поздоровится. И просто предложу помочь с малышом.

Я захожу в подъезд, и медленно поднимаюсь на четвёртый этаж. Потому что слышу на лестничном пролёте эхо мужских голосов. Осторожно прислушиваюсь, пытаясь понять, кто говорит. Трое… нет, четверо. Молодые, судя по голосам. Обсуждают какой-то ночной клуб. Точно не мои похитители, наверное, кто-то из соседей пригласил гостей.

А кто мог-то? У нас по соседству только старый дед, да одинокая женщина с ребенком лет пяти.

Стоит мне только подняться на наш пролет, как я удивленно замираю. Двое парней поворачиваются сразу, услышав шаги. Самый молодой из них вскидывает брови.

— Рита?…

— Матвиенко, что случилось? — еле шевеля языком спрашиваю я. Я узнаю всех — вот Ванька, школьный друг Вовы, толстый, как колобок, задрот. Антон, коллега с работы, программист. Слава и Веня — два брата, тоже друзья детства Володи.

Что они тут делают? Для чего они тут собрались? Неужели с Вовкой, все-таки, этот урод что-то сотворил?!

— Да как чего случилось?… — задумчиво произносит колобок Матвиенко, — просто отмечаем. А ты чего тут делаешь?

— Что… в смысле — отмечаете?! С Вовой что?!

— Ты чего кричишь, Рит? — пожимает плечами колобок, — Вовкин развод отмечаем. Ты ж от него ушла к какому-то мужику. Ты нафига с ним так-то, а?… некрасиво, Рита.

Я чувствую, как грязный пол подъезда плывет под моими ногами, и беспомощно вцепляюсь пальцами в перила. Дверь на этаже внезапно хлопает, по лестнице громыхают шаги, и я слышу до боли родной голос…

— Ну что, еще по пиву? — весело интересуется Володя, и спустя мгновение я вижу, как он спускается… в обнимку с какой-то грудастой девицей в яркой одежде. Правая сторона лица Вовы вся фиолетовая и отекла, одна из кистей рук в гипсе.

Кажется, что кто-то выкачал весь воздух из моих легких. Я не могу вздохнуть, только смотрю на них, и ничего… абсолютно ничего не понимаю. Я, наверное, сплю. Какой-то дурацкий, совсем непонятный сон.

— Тош, ты самый быстрый, метнешься? Девочкам возьми что-нибудь подороже, — продолжает мой муж, а потом только замечает меня. Глаза мужа вылезают из орбит, и он тут же быстро убирает руку с талии девицы.


— Ритка?… ты что тут делаешь? Бли-ин, — выдыхает он в панике.

Да что происходит?!

Эпизод 16

Я не могу вымолвить ни слова от шока, а Вова нервно машет друзьям.

— Свалите, дайте поговорить!

— Да валим, валим, — бурчит колобок Матвиенко, выкидывает окурок и поднимается по лестнице… в нашу с Вовой квартиру. За ним молча уходят остальные, бросив в мою сторону странные взгляды. Девица убегает тоже, громко стуча каблуками по бетону лестницы.

— Рит… — Вова резво спускается ко мне и кладет ладони на плечи, — Рит, ты что тут делаешь?

— В смысле?! — кричу я. чувствуя, что у меня вот-вот начнется истерика, — Вова, мы с тобой тут живем! Что происходит, объясни? Что это за женщина?!

— Рита, девочка моя, не кричи так! — Вова прижимает меня к своей груди и я начинаю плакать, щедро залива слезами его футболку, чувствуя, как она мокнет под щекой, — ты не представляешь, во что вляпалась из-за этого ребёнка. Прости, малыш, это все роль, которую я теперь играю.

— Я ничего не понимаю…

— Ты же вчера уехала с этим Амиром, ты почему вернулась? Он тебя отпустил?

— Вов, ты что? Я сбежала от него.

— Как сбежала?! Рита-а, мать твою, мне сказали, что голову снесут, если я хоть кому-нибудь вякну, что ты — моя жена. Или если пойду в полицию. А ты сбежала ко мне! Ты знаешь, с кем связалась? — стонет муж, сжимая меня ещё сильнее, — что ты наделала…