— Поднимай этого гада. Добегался, — велю грозно. И как только Трофим будто Петрушку ставит на ноги вывалявшегося в грязи Шмелева, рыкаю, не сдерживаясь. — Сейчас, козлик, поедешь с моими людьми в Москву. Это хорошо, что ты билетик купил. Не придется мне тратиться.

— Ну, ты меня нашел чем испугать, Назаров, — выплевывает каждое слово Шмелев. Вытирая разбитую губу, смотрит с ненавистью. — Жену верни, мальчик…

— Зачем тебе молодая девчонка, старик? Тебе же на том свете прогулы ставят! — рычу я. — И мой ребенок на кой тебе сдался? За своего выдать? Типа у тебя там, в штанах, не стручок обвислый, а ого-го!

— А если и так, — пытается вырваться Шмелев. — Она моя по закону! И ребенок твой тоже будет считаться моим! Ты меня хоть режь, Назаров, а развода я все равно не дам! Хоть на коленях валяйся, ничего тебе не обломится! Я тебя как гниду раздавлю! Понимаешь?

— Нет, — жалостливо улыбаюсь я мерзавцу, дергающемуся в руках Трофима. — Никогда давить их не приходилось. Даже не знаю, как они выглядят. В отличие от вас!

Мы смеемся с Трофимом, заранее празднуя победу. А старик, чувствуя себя поверженным, внезапно наклоняется вперед. А потом, вывернувшись в руках Трофима, со всей дури бьет его головой в подбородок. Как дурак бежит за своим драгоценным шприцем.


— Вернись, идиот! — кричу я. — Туда нельзя ходить!

Но жук-навозник будто не слышит меня. Непослушными пальцами вытягивает из талого снега свою прелесть. Хищный оскал на лице Шмелева выдает его с головой.

Он мечется около деревьев, словно пытаясь предугадать наши дальнейшие действия.

А мы с Трофимом даже с места не двигаемся. Наблюдаем за этим цирком.

— Интересно, сколько клещей ему за шиворот насыпалось? — тихо спрашивает Трофим, потирая подбородок.

— Хочешь пересчитать? — бросаю насмешливо. — Кому-то придется их из него выкручивать.

— Чур, не я! — тут же отзывается Трофим.

— Вызовем специалиста, — фыркаю я. — Только нужно как-то поймать этого идиота. Что он там застыл? — напрягаюсь, пытаясь разглядеть, что же так испугало Шмелева. Если это рысь или медведь, то мы попали. Кабан — тем более. От них далеко не убежишь.

— Волк, кажется, — тихо блеет Трофим. — Твою мать… лишь бы сытый.

— Пока будет Шмелевым закусывать, мы сбежим, — шепчу еле слышно. И на всякий случай сдергиваю с плеча «Сайгу».

— Стой, — бросает Трофим. — Это же Рорк. Вчера соседи звонили. Сбежал он у них.

— Точно, Рорк, — усмехаюсь я. И опустив «Сайгу», наблюдаю за реакцией Шмелева. Хочется его припугнуть хорошенько. Пусть знает, как к нам в леса соваться. Встречу с «волком» он никогда не забудет. Да и не отличишь, если не знать. Рорк — волкособ. Помесь собаки и волка. Хотя с виду — вылитый санитар леса.

— Не подходи!

Крик Шмелева разрезает утреннюю благодать.

— Не подходи! — слышится снова, когда крупное животное с серой шерстью и желтыми глазами, скалясь, наступает на моего врага.

— Уйди, собака! — орет Федор Ильич и как дурак машет руками.

— Это волк, — бросаю я и добавляю с усмешкой. — Сейчас он вас загрызет.

— Стреляй, Сереженька! — верещит тот. — Спаси меня! Я тебе все отдам! Банк, жену! Бери все, что хочешь…

— Не хочу, — улыбаюсь гадко. — Мне для вас даже патрона жалко. А схомячит вас зверье в лесу, мне и так все достанется.

— Ты… ты! — взвивается Шмелев и, неожиданно развернувшись, бежит через сухостой вниз.

Перед настоящим волком у него не было б ни шанса. Вот только у Рорка нет желания перегрызть горло забредшему в лес горожанину и сожрать его.

Умный пес. Никогда без нужды не кинется. Им сейчас движет интерес. Кто это тут чужой шарится?

Но как глупый щенок, Рорк пускается следом. Еще и рычит, зараза!

А мы с Трофимом ржем в голос и неспешно поднимаемся на холм. Оттуда хорошо виден склон, по которому вниз несется Шмелев. А за ним поспевает Рорк. Чуть ли не дышит в спину.

Громким свистом останавливаю собаку. Не фиг ему среди сухостоя бегать. Нужно срочно отвести к хозяевам. Пусть обработают шерсть. Иначе потеряют такого классного пса.

— Иди сюда, — зову поселковую собаку баскервиллей. Тот замирает на месте, пытаясь понять, кто его позвал по имени.

— Пойдем к Коле и Вале, — объясняю псу, делая шаг навстречу. Он меня знает. Должен учуять запах и подбежать. Рорк тут же откликается на знакомые имена и радостно трусит ко мне.

А Шмелев с другой стороны ручья радостно орет мне.

— Ты дурак, Назаров! Такой возможностью не воспользовался! Пусть тебя волк съест!

Не отвечаю. Да и зачем? Лучше поговорить с умным псом, чем тратить время на подлого человека.

— Рорк! — зову, спускаясь со склона. И как только мы скрываемся из поля видимости, дожидаюсь бегущую ко мне собаку. Нащупываю ошейник под густой шерстью и, ухватив его покрепче, командую.

— Домой.

Он послушно трусит рядом. И судя по его грязной и мокрой шерсти, уже подустал изрядно.

— Где ж тебя носило, сукин ты сын? — весело ухмыляется Трофим. — Тебя же вчера Колька везде искал.

— Да где-то по поселку бегал, — скупо улыбаюсь я. — Звони Коляну. Пусть встречает.

— Считай, спасли пса, — бухтит Трофим, отдав короткую команду соседу. — Вот только Шмелева упустили…

— Да и черт с ним, — морщусь я, мельком замечая, как в каплях воды, свисающих с веток, искрится солнце. И мне почему-то кажется, что эпопея со Шмелевым подходит к концу. Пройдет еще немного времени, и моя Линара освободится от постылого брака.

— Что дальше, Назарет? Кажется, наша затея провалилась, — кривится грустно Трофим.

Улыбаюсь ему во все хлебало.

— Его план тоже. Теперь Шмелеву надо заново искать стукачей в моем окружении. А ему сейчас не до этого… У него земля горит под ногами. Сейчас бы забрал Линару и рванул бы в теплые страны.

— Так, может, догнать? — удивляется Трофимов. — Дать леща, запихнуть в самолет…

— Пусть бежит, — морщусь я недовольно. — Почему-то мне кажется, он больше не сунется. И Рорка домой доставить надо.

Поймать Шмеля труда не составило бы. Если не я, так Трофим. Можно отвести псину и на вездеходе рвануть к избушке. Или заехать с другой стороны на внедорожнике. Перестрять Шмлева и выбить, наконец, из него этот проклятый развод.

Но на меня накатывает такая давящая усталость.

«Все закончилось», — говорит моя чуйка. А я привык ей верить. Вот только со Ступой облажался. Слишком доверял человеку…

— Пойдем, — киваю Трофиму и, не дождавшись, вместе с Рорком бреду к дому.

— Серый, ну я не понял тебя! Шмель был у нас в руках. А ты ему даже по мордасам не съездил…

— Побрезговал, Денька. Пусть катится на все четыре стороны. Или провалится под землю.

— Ну, если ты не закопаешь по плечи…

— Не хочу, — мотаю башкой и рассеянно наблюдаю, как хлюпают по грязи ботинки и рядом ступают крупные собачьи лапы.

— Ты не заболел, бро? — обеспокоенно интересуется Трофим. — Возьми у Элки термометр, прежде чем идти к своим.

— Да нормально все, — отмахиваюсь я спокойно и, сняв камуфло, поднимаюсь к себе на этаж. Тихонько захожу в спальню и замираю от восторга. Пусть к чертям собачьим провалится Ступа и вместе с ним Шмелев! Пока моя семья рядом, мне ничего не страшно.

Любуюсь спящей на моей кровати женщиной. Линара лежит на боку, повернувшись лицом к кроватке, где важно сопит мой сын. Волосы любимой разметались по подушке, а ладонь лежит на матрасике сына. И в ней, как самый дорогой приз, безмятежно покоится ладошка Марка. Застываю как вкопанный и глаз не могу отвести. Мадонна с младенцем. Бухнуться бы на колени. Зацеловать до экстаза.

Еле сдерживаюсь, мать вашу!

Неслышно, словно кошка, обхожу кровать. И стянув с себя шмотки, осторожно укладываюсь рядом, испытывая непреодолимое желание касаться любимой. Чувствовать ее дыхание. Мне просто нужно ощущать Линару. Знать, что она рядом и никуда больше не денется. А Шмелев? Он нас больше не побеспокоит. Понятия не имею, откуда у меня такая уверенность. Но она крепнет с каждой минутой.

«Предосторожность еще никому не помешала», — думаю, чуть отстраняясь от Линары. Торопливо вбиваю сообщение Трофиму и, зарывшись носом в волосы любимой, легонько целую плечо.

— Сережка, ты? — шепчет спросонья моя девочка.

— Кто ж еще, — улыбаюсь я, проводя языком по шее и ключице. Вдыхаю запах, такой родной и любимый. Закрываю глаза от счастья, распирающего меня изнутри.

— Девочка моя сладенькая, — шепчу, жадно водя ладонью по всему телу.

— Где ты был? — спрашивает мой маленький командир.

— У Кольки собака пропала. Ходили с Трофимом искать.

— Нашли?

— Конечно. Жалко, пропал бы Рорк…

— Мне этот разговор напоминает диалог из «Летучей мыши». Про Эмму… Помнишь?

— Что за наезды, Полька, — фыркаю я, забираясь рукой под тонкий халатик. — Я действительно был с Трофимом в лесу и привел оттуда Колькину собаку. Не веришь, спроси…

— А мне приснилось, что ты встречался с Федором, — тяжело вздыхает она. — И он кричал «Я не дам ей развод!».

— Даст, куда денется? — отмахиваюсь я от тени Шмелева.

«Может, ему заплатить? — думаю, развязывая тонкие тесемки халата. — Интересно, на какой сумме сойдемся?»

— Кажется, Марк горячий, — шепчет Линара, подскакивая с кровати. Подхватывает ребенка на руки, легонько прикасается губами ко лбу. — У него температура! Принеси из детской термометр и мой телефон, пожалуйста, — просит жена. И я, борясь внутри души с обломанным кайфом, плетусь в соседнюю комнату.

— Кайфоломщица, — шепчу по пути Линаре. Но когда она достает градусник из маленькой подмышки, мое веселое настроение улетучивается.

— Тридцать восемь! Быстрее звони врачу!