Следующие двадцать четыре часа мы с женой попеременно носим на руках Марка. Поем ему песенки, даем лекарства и как на бога смотрим на нашего педиатра. Можно, конечно, сославшись на дела, уехать в офис и там играть в стрелялки, болтать попусту с Трофимом или с другими сотрудниками, или смотреть по телеку сериал. Но мне не хочется расставаться с женой и сыном. Да и голова занята текущими проблемами. Нет времени подумать об уроде Ступе и в который раз укорить себя в куриной слепоте. Под носом врага не заметил, и ничего не почувствовал.

Саня Ворон присылает короткую эсэмэску «Закрыли!». А Трофим по нашим каналам передает сообщение на кичу. Ничего личного. О таких уродах должны знать все. Пусть там решат, как поступить. Меня судьба Вадика Ступина больше не интересует. Тема закрыта.

— Что там со Шмелевым? — спрашиваю Трофима, когда у Марка спадает жар, и я, наконец, спускаюсь в свой кабинет. — Давно уехал?

— Да он еще там, Назарет. Машина стоит. Вокруг следов нет. Хотя эти дни сильные дожди полоскали…

— Я заметил, — усмехаюсь кисло и, поразмыслив с минуту-другую, внимательно смотрю на Трофима. Тот чешет коротко стриженую башку. Глядит насупленно.

— Что случилось, Серый?

— Давай сходим к старому придурку, — внезапно решаю я. — Предложу ему денег за развод. Авось согласится…

— Ты столько не зарабатываешь, — осклабившись, замечает Трофим и, получив кулаком в накачанный пресс, вздыхает устало. — Ну что ты ему можешь предложить, а?

Внимательно вглядываюсь в суровое лицо Дениса. Замечаю, как на скулах играют желваки. Он за меня любого порвет. И я за него. Вон и мои проблемы считает своими собственными.

— Пойдем, прогуляемся, — весело рыкаю я. — Мне пройтись надо. До ручья и обратно.

Лицо Трофима становится напряженным. Откашливается и заявляет официально.

— Как твой безопасник, я бы не советовал… а как твой друг, конечно, пойду с тобой…

Выйдя за калитку, я сразу перехожу на бег. Хочется ноги размять от долгого сидения дома. Сейчас встречусь со Шмелевым. Сделаю предложение, от которого он не сможет отказаться, и рвану обратно.

Трофим еле успевает за мной, а сзади трусит охрана. Пацаны видать не понимают, какого хрена их шефа понесло в лес. Ну да ничего… развеются за компанию.

Мне хватает и пятнадцати минут, чтобы добежать до ручья, быстро пройти, ломая ботинками тонкий лед. Дергаю дверь своей бывшей бани. Не заперто. Осторожно открываю дверь и ступаю за порог. Давно я здесь не был. И даже уже отвык от этого дома. Он кажется мне чужим и негостеприимным.

Вдыхаю чуть теплый воздух и кошусь на небольшую печку, выложенную между самой баней и небольшой комнатой, где стоит деревянная лавка, сделанная из натурального кедра местным умельцем. Такой же стол посередине комнаты и кровать с пологом в глубине. Помню, как эту кровать везли от мастера, а она не вмещалась целиком в Газель. Пришлось вызывать машину побольше. Но мне так и не удалось ни разу поваляться на этом произведении искусства. Но теперь и не хочется.

Всматриваюсь через тонкие грязные тряпки полога и с изумлением замечаю на постели тщедушное тельце Шмелева, укрытое пледами и одеялами. Подхожу ближе, даже невооруженным взглядом видно, что придурка трясет.

— Вызывай егерей и санавиацию, Трофим, — кошусь на своего безопасника.

— Тебе лучше уйти, Серега, — сипло бросает он. — Я егерям денег дам. Типа они его обнаружили. Иди с пацанами домой.

— Хорошо, — киваю задумчиво. Нехотя оглядываю жилище, которое когда-то обставлял лично. И почувствовав, как едкий комок подступает к горлу, выхожу на улицу. Вот только продышаться не могу до самого дома. Досадно и больно видеть свое поруганное и отобранное жилище. Противно до одури. Снова мысленно представляю картинки «было — стало». И чувствую необъяснимую тревогу. Будто я что-то упустил. Там. В избушке на курьих ножках. Вот только что? Никак не могу понять и разобраться влёгкую. Ничего не приходит на ум. Придется возвращаться и внимательно осмотреть каждый угол.

«Не ходи, — вопит чуйка. — Живи спокойно. А то еще один ящик с гуаном откроешь!»

27

Назарет


Весть о смерти Шмелева доходит до нас через неделю. Когда в город прилетают какие-то родственники. И срочно требуют от Линары сопроводить тело на родину.

— Я не хочу, Марина, — за завтраком говорит она в трубку. Задумчиво вертит в руках вилку с нанизанным сырником. — У меня новая семья. Я, конечно, очень сожалею о таком исходе, но поверь, оплакивать Федора Ильича не могу. Слишком много он мне горя принес…

— Он вылечил тебя, неблагодарная ты, дрянь! — кричит в трубку какая-то баба.

— Пока я не встретила твоего брата, — спокойно замечает Линара, печально отложив вилку, — то необходимости лечиться не возникало. Если бы он не нарушал правила и не катался бы по парку на джипе…

— За рулем сидел Мишка, и ты это прекрасно знаешь…

— Марина, — вздыхает жена, призывая бывшую родственницу к спокойствию. — Я никуда не поеду. Мне и здесь хорошо. Если что-то нужно, присылайте официальные письма.

Смотрю на Линару и поражаюсь. Тихая и робкая девчонка в минуты опасности может за себя постоять. Показывает мне язык, откладывая мобильник на стол. И серьезно так спрашивает.

— Мне полагается часть Федюлькиного наследства, Сережа. Я хотела отказаться…

Глядит выжидательно, но я-то понимаю — моя милая все для себя уже решила. И просто для проформы интересуется моим мнением. Хитрая лиса.

Вероника всегда и все делала по-своему и только ставила меня перед фактом. Но у нее и идей-то особых не было. Сумку купить от Фурлы, новую шубку из норки… И уж точно ей бы и в голову не пришло советоваться со мной по поводу многомиллионного наследства. Хапнула бы все без всяких сомнений. Но если честно… живи моя первая с Федей Шмелевым, сбежать наверняка не решилась бы. Или не захотела бы…

— И что тебе помешало? — морщусь я, внимательно рассматривая любимую женщину. Шелковый халатик облегает высокую грудь. Из-под тонкой ткани слегка топорщатся горошинки сосков. А в низком вырезе виднеются идеальные полушария. Хочу отвести взгляд, но нет сил. И встать из-за стола не могу тоже. Меня штырит от собственной жены! Кому сказать… Поправляю ставшие неудобными треники и бросаю лениво.

— Мне уж точно ничего Шмелевского не надо. Провалился бы он со своим ФИШТ-банком.

— Деньги из оффшоров придется вернуть в банк и выплатить вкладчикам, — жуя остывший сырник, замечает мой домашний банкир. — Не хочу обманывать людей. Пусть заберут свои вклады.

— То есть ты хочешь осчастливить всех кредиторов? — улыбаюсь многозначительно.

— Хотелось бы, — пожимает плечами Линара и, положив руку на чуть заметный животик, смотрит серьезно.

А у меня от этого простого движения сводит внутренности и останавливается дыхание. Моя любимая и мой ребенок. Офигеть, как башку сносит!

— Девочка моя, — шепчу, наклоняясь к жене с поцелуем. — Давай потом о Федькином наследстве.

— Подожди, — отстраняется она. — Это серьезный разговор, Сережа.

Всматриваюсь в строгое личико и силюсь не расхохотаться.

— Ну, о чем там говорить, малыш? Хочешь оставить, дело твое, — соглашаюсь примирительно. — Меня это никак не касается. Буду ездить с тобой на собрания акционеров и важно разгуливать во фраке на каких-нибудь приемах. Ну и всем пацанам раззвоню, что женился на банкирше.

— Сережа, — улыбаясь, останавливает меня Линара. — Я хочу войти в наследство только из-за тебя. Нужно вернуть украденные у тебя документы на участок. Только с их помощью ты сможешь в суде отстоять свою собственность. Я вообще не понимаю, как ты их мог потерять?

Недовольно поводит плечами и, отхлебнув из чашки латте, облизывает пенку с губы.

«Подожди, — хочется закричать мне. — Я сам!»

И уж точно не желаю слышать ни о каких документах, Синьке, Шмелеве и прочей нечисти.

— Да я сам в шоке, — бухчу недовольно. — Все бумаги у меня в сейфе лежали. А со свидетельством на право собственности я только к нотариусу съездил. Домой привез, это точно. А куда оно потом делось, ума не приложу… Все остальное на месте. А этой фигни нет.

Морщусь, как от зубной боли. Какой хрен ворошить старое? Солнышко за окном. Сейчас бы позавтракать, взять Марка и погулять во дворе. Собак погонять на радостях.

— Вот поэтому и нужно посмотреть в банковских ячейках, — глубокомысленно заявляет Линара, — если Синявкин твой арендовал что-то в ФИШТе. Думаю, нам с тобой стоит поехать в мой родной город и посмотреть лично. Заодно и с моими родителями познакомишься.

— А они не приедут на свадьбу? — спрашиваю ошалело.

— Не успеют, — хитро улыбается лисица, моя жена. — Ты же уже звонил кому-то в ЗАГС. Или я ошибаюсь?

— Ну да, — улыбаюсь во весь рот. — Сказали, как только получите развод, можете приезжать. Я б такой, чтобы прямо сейчас и поехал, — вздыхаю натужно и добавляю поспешно. — Давай по-быстрому, Линара, а?

Спрашиваю. А у самого аж сердце трепыхается как тряпка на ветру. Вдруг сейчас решит соблюсти приличия, подождать, подготовиться, платье заказать у этой… Веры Вонг!

— Да я только за, — весело кивает Линара. И я в который раз убеждаюсь, как мне легко и спокойно с этой женщиной. Будто ее создали для меня по спецзаказу.

— А нас там ждут? — спрашивает она с усмешкой.

— Ага, уже ковровую дорожку постелили. Надевай красивое платье. Сыну нарядный подгузник, и едем.

— С Марком?

— Конечно, он же наш главный свидетель!

Естественно, в тот же день нас никто не расписывает. «Нет приема», — говорят. Приходится ждать пятницы.

Дорогой в город я то и дело кошусь на красивую женщину, сидящую рядом. Еще какой-то час или полтора, и Линара станет моей женой официально. Что там еще можно предпринять? Повенчаться? Нужно предложить любимой и устроить грандиозный праздник. Позвать ее родителей, эту приблуду Жанку!