Его голос… Или показалось? Нет, слишком звенит и сжимается всё внутри от этой знакомой интонации…

Повернулась, натыкаясь на родные до боли плечи… Вцепилась в них ногтями, сквозь тонкий трикотаж лонгслива ощущая каменное в этот момент тело, напряжение каждой мышцы под одеждой…

Разревелась сразу, поражаясь, сколько слёз может поместиться в моих глазах… Прижалась к его груди, упиваясь этим чувством защищённости, которое дарят сжимающие мою спину ладони…

— Что случилось?! Почему босиком?! Подруга где?!. - он тряс меня за плечи, задавал какие-то вопросы, пытался заглянуть в лицо, поворачивая к фонарю, а я только улыбалась как дура, обливаясь слезами.

Смотрела в его расширенные тёмные глаза, словно купаясь в пронизывающем немигающем взгляде… Приехал… Бросил всё и приехал!..

Вдыхала знакомые запахи… Дыма от мангала — Кирилл любит ольховую щепу добавлять… Родной, терпкий, едва уловимый аромат дезодоранта… Пихтового масла — баню топят там… Почему-то сладковатый запах алкоголя… Любовалась совсем чёрной в темноте ночи многодневной щетиной… Обычно ворчу, когда он так долго не берёт бритву в руки — сразу заметны седые волоски… А сейчас почему-то даже нравится…

— Ира!!!

Помотала головой, понимая, что не в силах объяснить всё и сразу.

— Я не с Алиской, ты не понял… Я с работы… Мы с Дашей… — я судорожно вздохнула. — Ревизия сегодня была просто…

Самое простое объяснение тому, что я так долго делала в магазине.

— Ну а Даша где? — Кирилл терял терпение.

— Даша дома, наверное… Я пешком пошла, а там… Я туфли поздно сняла, чтоб не стучать каблуками… И сумка где-то валяется, в ней паспорт, если они его не забрали, конечно…

Он тряхнул меня ещё сильнее.

— Да кто они?! Ты нормально можешь сказать или нет?!

— Да не знаю я! — ну что он всё про них-то спрашивает? А как я — ему не интересно?!

Кирилл машинально сдавил мои плечи и глубоко вздохнул.

— Где сумка?

Да плевать мне на сумку! Неопределённо махнула рукой в сторону.

— Там где-то бросили…

— Показывай, — он решительно подтолкнул меня в ту сторону, куда я указала. — А с телефоном что?

— Разбили, — я поджала губы, осторожно ступая по газону.

— С тобой… всё нормально? — он сжал мой локоть, заставляя идти быстрее.

Ну неужели?! После Алиски, Дашки, туфель, сумки и телефона можно и мной поинтересоваться? Хотелось огрызнулся и ляпнуть, что со мной всё отлично, особенно после того, как меня оттрахали во все дырки…

— Нормально. В живот ударили, но почти не больно…

Он резко повернул меня к себе, осматривая с ног до головы.

— Ир, расскажи с самого начала, — обнял за плечи, и я прижалась щекой к мягкой ткани слонга — нереальное ощущение…

Говорила сбивчиво, хотя больше не осталось ни страха, ни паники — только потрясающее чувство покоя в душе…

— Тут на весь район всего два колодца, и тебя занесло именно в один из них… — Кирилл произнёс это с какими-то укором.

Как будто я виновата! Я же не знала…

Сумка валялась на траве. Нехотя отлепилась от Кирилла и подняла её. Не было только кошелька, даже дурацкий ежедневник на месте, ключи от квартиры в кармашке…

Больше вопросов Кирилл не задавал. Лишь хмурился и поджимал губы, пока разворачивал машину и переключал скорость…

Там, на газоне, было отчётливое ощущение, что он сейчас обнимет меня по-настоящему, что всё забудется и не вспомнится никогда, что он отвезёт меня домой, где остались его друзья, шашлыки, родной участок, река, наша спальня…

Но Кирилл ехал совсем в другую сторону. Ко мне…

До боли прикусила губы, когда Нива свернула во двор…

— Подъезд какой? — он остановился у первого.

— Третий, но я дойти могу, — сказала нарочно, чтобы он возразил…

Машина медленно тронулась и остановилась напротив третьего подъезда.

Это всё?! Вот так просто отпустит меня после всего?! Не хочу, чтобы он уезжал…

Сидела, опустив голову и сцепив пальцы, лежащие на коленях. Повернулась к нему…

— Может, зайдёшь?.. — глупо, но не могу иначе…

Кирилл поднял брови, молча глядя мне в глаза. В темноте не видно, что в них сейчас… Как, впрочем, и что в моих…

Он медленно набрал в грудь воздуха… Откажет. Начнёт искать повод и оправдания…

— Ну пожалуйста! Мне даже подниматься одной сейчас страшно! — врала безбожно. — Проводи меня хотя бы…

Веду себя как последняя дура… Ну и пусть…

Он поставил локоть на руль и устало потёр лицо ладонью.

— Ладно, пошли.

Резко вильнул рулём, сворачивая на газон, заменяющий тут стоянку, и заглушил машину. Сердце радостно подпрыгнуло…

Кирилл брезгливо оглядывал тесный плохо освещённый подъезд, поднимаясь по узкой лестнице.

Дрожащими руками достала ключи, открыла дверь. Ступила в коридор и включила свет. Обернулась…

Он остался стоять за порогом. Смотрел в глаза с какими-то сожалением и… почему-то с явным желанием побыстрее уйти…

Прошептала, почти плача:

— Останься… Ну пожалуйста… Ненадолго… Очень тебя прошу…

Он отступил на шаг к леснице, уверенно качая головой…

Метнулась к нему, прижалась к груди… Не обнял в ответ…

Потянула за рукав, пытаясь затащить в квартиру… Понимала, что веду себя по-идиотски, но мне безумно хотелось просто побыть с ним ещё хоть несколько минут…

Он грустно усмехнулся и всё-таки шагнул вперёд, переступая порог… Задохнулась от радости…

— Зачем тебе это, Ир? — голос прозвучал немного насмешливо и грустно.

— Просто не хочу сейчас одна…

Вытерла ладонями защипавшие глаза…

Он тихо вздохнул и обнял меня, ворчливо шепча в волосы:

— Дурочка ты всё-таки, Ира…

Мне хотелось стоять так вечно. Впитывать его запах, слушать спокойный голос, ловить его дыхание и подстраивать под него своё, ощущать лбом колючий подбородок, касаться ресницами его одежды…

Но я уже знала, чувствовала — он не останется…

— Одна сигарета… Больше не попрошу… — я подняла на него заплаканные глаза. — Потом уйдёшь…

Его блестящий влажный взгляд, полный какого-то трогательного острого сожаления, говорил красноречивее слов. Но он кивнул головой, соглашаясь…

Вцепилась в его руку, потащила в кухню. Переставила стеклянную пепельницу с невысокого холодильника на стол, замешкалась, метнулась к тумбочке под раковиной и выкинула пепел и окурки, быстро сполоснула её под краном, вернула наконец на стол…

Кирилл сел на табуретку, достал из кармана сигареты и положил перед собой. Неторопливо прикурил, глядя на меня в упор. Это просто одолжение с его стороны, я же понимаю…

Улыбнулась сквозь слёзы и, просто чтобы не молчать, спросила севшим голосом:

— Баня сегодня?

Он опустил глаза, зажал сигарету зубами и крутнул между пальцев пачку, лежащую на столе.

— Угу. Давно не топил.

У меня остались на холодильнике свои лёгкие сигареты, но мне хотелось именно его… Протянула руку, и он, лишь на секунду засомневавшись, разжал ладонь, позволяя мне вытянуть одну из своей пачки. Раньше не дал бы — крепкие, вредно и прочая ерунда… Да я бы и не попросила…

— Кто там у тебя? Давид с Ольгой? — очень старалась, чтобы не дрожали пальцы, пока я чиркала зажигалкой. — Я слышала женский голос, когда звонила…

Его лицо неожиданно посуровело… Губы сжались в тонкую линию, взгляд исподлобья стал слишком жёстким…

— Нет. Не Ольга, — он сделал затяжку и выпустил струю дыма в сторону, не отводя этот холодный взгляд от моего лица.

Три удара сердца я ждала, пока он беспечно расскажет, что там у него Марик с Ариной, и это был её голос. Или Илья со своей противной Жанной. Или…

…Скрутило изнутри так, что согнулась пополам…

Другая… В моей бане, в моём доме, в моей спальне… С ним… Под ним, на нём, около него…

Исчезло всё — стол с пепельницей, кухня, тесный подъезд, дом, город, целая планета… Осталась чёрная глубокая пустота, тонко звенящая в голове. И тошнота почему-то…

Лишь на пару мгновений отвела глаза, но подняла снова. Затаила дыхание, понимая, что на вдох не хватит сил. Машинально поднесла сигарету к губам и сделала затяжку. Крепкий дым застрял в горле, но какой-то чудовищной силой воли я даже не поморщилась, продолжая смотреть в лицо Кирилла. Такое родное, знакомое, близкое…

Он опустил взгляд и стряхнул пепел в центр пепельницы… Снова посмотрел на меня… В его лице не было сожаления, раскаяния или смущения, только прищуренные глаза смотрели выжидательно и до странности холодно.

Против воли почему-то усмехнулась…

Крошечное пространство кухни совсем пропиталось этим сизым едким дымом, даже глаза режет уже…

Последний раз единственный вопрос, больше ничего никогда не спрошу…

— Ты любил меня когда-нибудь, Кирилл? — собственный надтреснутый голос вызвал отвращение к себе, к нему, ко всей дурацкой ситуации.

Он медленно и шумно втянул носом воздух. В его пальцах остался почти один фильтр, сейчас затушит и уйдёт…

— Ира… — его спокойный тон окатил ледяной водой. — Сейчас… уже не имеет значения.

— Ответь, — я упорно смотрела в его лицо, пробегаясь взглядом по ресницам, покрасневшим векам, переносице, над которой никогда не разглаживаются две морщинки… Совсем никогда…

— Любил, — он не отвёл, не опустил глаза, но глухой отстранённый усталый голос бил на поражение. — Но тебе счастья это не принесло вроде, Ир?! Сейчас зачем эти вопросы?! Я сделал всё, что ты просила — дал развод, согласился с твоими условиями…

Всхлипнула и зажала рот ладонью…

— …Снова всё не так?! Любовь срочно понадобилась?! — он скептически поднял брови.

А я смотрела на него и не могла понять… Боль давила, душила горло. Странное ощущение, похожее на взмахи крыльев бабочек в животе, которые все так любят… Но не красивых лёгких мотыльков, питающихся нектаром, а умирающих чешуекрылых насекомых вроде моли…