Джулия молча повернулась к нему. Алекс не отрывал глаз от дороги, но она поняла, что мыслями он снова унесся в прошлое.

– Я дал одному мальчугану ручку и кусок бумаги, – продолжал он, не поворачивая головы. – Ты бы видела, как он радовался. Будто получил чек на миллион долларов. – Алекс невольно улыбнулся, видно, представив себе лицо счастливого ребенка. – И все время смеялся. Смеялся и рисовал, пока не изрисовал своими каракулями весь лист бумаги.

– А потом ты его видел? Ты вообще встречаешься с теми людьми, которых фотографируешь?

– Я редко возвращаюсь в те места, где уже бывал. А потому и героев своих снимков почти никогда не встречаю. Очень редко! Но в ту деревню я наведывался около года тому назад.

– Только не говори мне, что мальчик умер! – протестующе замахала руками Джулия. Сама мысль о том, что такой жизнерадостный ребенок мог умереть, была ужасна.

– Не знаю, что с ним случилось. Вся деревня исчезла с лица земли. Ее смыло наводнением. Рассказывали, что кое-кто смог спастись, но все уцелевшие жители разбрелись по другим деревням. Так что о судьбе мальчика мне ничего не известно.

– Может, он выжил и продолжает где-то играться с твоей ручкой, играет и улыбается.

Алекс посмотрел на Джулию с ласковой улыбкой.

– У тебя доброе сердце, Джулия! Не поэтому ли у тебя столько проблем?

– Все может быть!

– По доброте своей ты боялась поговорить начистоту с Майклом, не хотела его обижать.

– Частично да. А частично он мне все же нравился, и обращался он со мной замечательно. Но ты прав: я действительно не хотела обижать его. А проблемы у меня были не столько из-за Майкла, сколько из-за мамы. Я всегда боялась огорчить ее, если стану проявлять повышенное любопытство к прошлому. У меня никогда не хватало смелости задать ей все те вопросы, которые я задаю себе сегодня. Она отсылала меня прочь, а я терпела, чтобы – не дай бог! – лишний раз не расстроить ее. И вот чем обернулась моя уступчивость в итоге.

– По твоим рассказам, у вас с матерью были прекрасные отношения, а потому можно понять твое нежелание огорчать ее.

– Да, мы прекрасно ладили, постоянно вели беседы на самые разные темы. Мама знала каждый мой шаг, где я, что делаю. Вообще-то она держала меня под неусыпным контролем, это правда.

– Долго она болела?

– Почти два года, начиная с того момента, когда был поставлен страшный диагноз, и до смерти. Особенно тяжелыми были последние полгода. Наблюдать, как умирает человек, всегда трудно. Зато у нас хватило времени попрощаться с ней. Кажется, мы успели обсудить в эти последние месяцы все самое важное. Но теперь я понимаю, что маму больше всего заботило наше настоящее и наше будущее. Она никогда не заводила речь о прошлом, предпочитая говорить только о том, что мы станем делать, когда ее уже не будет с нами. Вот и получается, что она сумела сохранить свою тайну до конца дней, унеся ее в могилу. Не понимаю только, почему она так сделала.

– Вполне возможно, тебе удастся найти ответ на это «почему». Только смотри не пожалей потом об этом.

– Не пожалею! Лучше самая страшная правда, чем неопределенность.

Алекс бросил на девушку задумчивый взгляд.

– Это ты пока так рассуждаешь. Кто его знает, насколько страшной может быть наша с тобой правда.

– Ты говоришь так, будто уже о чем-то догадываешься, но не хочешь пока делиться своими соображениями. Готовишь меня к чему-то, да?

– Нет! Пока я знаю ровно столько, сколько знаешь ты. Просто мне пришлось в жизни насмотреться на всякое. Никогда ведь не знаешь, на какую подлую низость способен человек.

Джулия точно не знала. Всю жизнь она прожила под крылышком у матери, надежно защитившей ее от всяких мерзостей реального мира. Она со вздохом глянула в ветровое стекло. Мимо промелькнула табличка с надписью населенного пункта: Санта Хелена.

– Ну, вот мы и приехали! – пробормотала она вполголоса. – Готова или не готова, но вперед!

– Ты говоришь о Рике Сандерсе или о нас?

– И о нем, и о нас! У меня нехорошее предчувствие, Алекс.

– Да у меня все время это предчувствие, Джулия! С того самого момента, как в минувшую пятницу ты постучала ко мне в дверь.

Проселочная дорога петляла между фермами, пастбищами, на которых паслись лошади и несколько коров, потом замелькали небольшие деревенские домики. Пахло свежескошенным сеном и травой. Стоял красивый солнечный день. Безоблачное голубое небо, яркое солнце, идиллический деревенский пейзаж. В такие дни не верится, что уже скоро зима. Какая зима, вот же оно, лето! Самое настоящее! Да и вообще, когда попадаешь на природу, то не хочется верить в плохое. Дай бог, чтобы его и не было, подумала про себя Джулия.

Алекс попросил ее еще раз свериться по карте. Джулия сверилась и велела сворачивать на следующем перекрестке. Но вот деревенский пейзаж стал постепенно уступать место городским постройкам, фабричным сооружениям, автозаправкам, парковым аллеям и городским тротуарам. Рик Сандерс жил на улице, которая именовалась Карибский Двор. Странное название! Ибо ничто в окружающем пейзаже и отдаленно не напоминало карибскую экзотику. Искомый адрес привел их к скромному одноэтажному домику в стиле ранчо. На подъезде к дому стоял видавший виды старенький «Шевроле», по меньшей мере двадцатилетней давности. Трава на лужайке перед домом была редкой, пыльной и сухой. Цветочные клумбы тоже радовали глаз своей неухоженностью, между кустами роз, высаженных вдоль всего фасада дома, торчали сорняки.

Джулия заметно нервничала, а когда Алекс затормозил машину, и вовсе разволновалась.

Неужели через каких-то пару минут она увидит родного отца?

Догадается ли она, что это он? Почувствует ли инстинктивно родную кровь?

Она непроизвольно сжала руку Алекса, когда он двинулся по дорожке вперед к дому.

– Не спеши! Я еще не готова!

– Тебе не надо ничего говорить, Джулия. Я все возьму на себя. Назову имя твоей матери, и мы посмотрим на его реакцию. Словом, ты стой, слушай и наблюдай!

– А вдруг он что-то спросит? Или даже узнает меня? Что, если я не захочу с ним разговаривать или тем более признавать в нем родного отца?

Алекс ободряюще улыбнулся ей.

– Опять паникуешь? И снова слишком много вопросов. А надо по одному, по одному!

– Просто я хочу быть готовой к любым неожиданностям!

– Иногда удача приходит тогда, когда ее вообще не ждешь. И все получается наилучшим образом!

– Или наихудшим!

– И ты еще смеешь обзывать меня пессимистом?

– Хорошо! Всё! – Джулия сделала глубокий вдох. – Пошли! Я готова!

Алекс позвонил в дверь. Послышался лай собаки, следом мужской голос приказал собаке замолчать. Через минуту дверь распахнулась, и на пороге показался мужчина в голубой рубашке и белых шортах. Они стояли спиной к солнцу, потому лицо мужчины было почти неразличимо. Джулия зажмурилась, потом заморгала глазами, чтобы приглядеться, но в этот момент Алекс больно сжал ей руку.

– Ой! – невольно вскрикнула она, но Алекс даже не взглянул на нее. Он оцепенело взирал на хозяина дома.

Мужчина шагнул на крыльцо, отступив тень, и отчетливо стали видны его темные волосы и светло-зеленые глаза.

– Вы Рик Сандерс? – спросила Джулия.

Ответа не последовало.

Мужчина вздохнул и после короткой паузы сказал:

– Не совсем! Скажи ей, Алекс!

– Ты знаешь этого человека? – Шокированная Джулия повернулась к Алексу, но тот лишь плотно сжал губы.

– Вот черт, Джулия! Этот человек – мой отец!

16

Алекс не верил своим глазам. Неужели перед ним стоит отец? Но ведь его нет в живых уже целых двадцать пять лет.

Однако эти каштановые волосы, светло-зеленые глаза, продолговатое худощавое лицо – все такое родное, такое узнаваемое.

Алекс моргнул раз, потом второй, пытаясь сбросить с себя наваждение. Но отец никуда не исчез, он по-прежнему стоял перед ним. Правда, Чарльз Мэннинг сильно постарел: вокруг глаз залегли морщины, кожа на лице обвисла и стала дряблой, в волосах обильно блестит седина. Однако изменения не такие уж катастрофические, чтобы не узнать человека, который предположительно погиб четверть века тому назад в страшной дорожной аварии. И не просто погиб, но которого, как был убежден Алекс, убили, намеренно столкнув машину в пропасть.

Невероятно! Неправдоподобно! Такого не может быть, потому что не может быть никогда!

Его отец, известный фотожурналист Чарльз Мэннинг, жив!

Мысли в голове путались, к горлу подступила тошнота.

– Алекс! – Отец протянул руку, чтобы поддержать его. Или чтобы поздороваться?

Но Алекс отпрянул назад и спрятал свою руку за спину.

– Какого черта? Что здесь происходит? Кто вы?

– Ты прекрасно знаешь, кто я! – спокойно ответил Чарльз. В его глазах читались боль и раскаяние. – Ты сам только что сказал. Как ты нашел меня?

Вопрос повис в воздухе, потому что Алекс некоторое время просто пережевывал его, пытаясь постичь смысл.

– Я тебя не искал! – выкрикнул он яростно, чувствуя, как все в нем кипит от злости. – Я приехал сюда в поисках некоего Рика Сандерса.

– Зачем он тебе понадобился?

Но Алекс уже впал в ступор. Он силился и никак не мог вспомнить, зачем ему понадобился этот злосчастный Сандерс.

– Моя мама написала вам письмо, но его не отправили, – вмешалась в разговор Джулия. – Вы должны знать мою маму, ее звали Сарой.

Чарльз порывисто вздохнул.

– Сара? Так это она вас отправила ко мне?