И неважно, Ника ли настолько красива, или Эрнест оказался настоящим волшебником — Михаил на короткий промежуток времени потерял дар речи, рассматривая девушку в белом, смущающуюся под его пристальным взглядом.

Платье для нее выбирал стилист, и с Михаилом они обговорили, разве что, цвет, сойдясь на белом — цвете непорочности. Оно, обтягивая, струилось по женской фигуре, подчеркивая изящество каждой линии, оставляя оголенными плечи. Вышитый лиф плотно облегал небольшую, вздымающуюся в волнении грудь. Короткая пелерина из искусственного белого меха тоже не закрывала плечи, оставляя их обнаженными и придавая Веронике немного ранимости и беззащитности. За такую женщину хотелось сражаться на мечах до последней капли крови, и теперь Михаил не сомневался, что будет оберегать ее от малейшей опасности и всегда. Ему даже самому на миг стало страшно от мысли, насколько ревностного и одновременно ярого охранника приобрела она в его лице. Уж лучше ей пока ничего об этом не знать. И он должен вести себя так, чтобы она не догадалась, не испугалась.

Эрнест проявил себя и как высококлассный парикмахер, соорудив на волосах Ники настоящий шедевр из гладких блестящих прядей. Все их он уложил в изящную высокую прическу. Ни единая прядь не падала на плечи девушки, оставляя возможность любоваться ими обнаженными. А лицо ее теперь казалось словно подсвеченным изнутри, хоть ничего в нем видимо и не изменилось, разве что, брови стали на тон темнее. Да! Стилист отлично знал свою работу и справлялся с ней профессионально. Пожалуй, он заслужил премию. Впрочем, материально Михаил никогда и не обижал Эрнеста.

— Кое-чего не хватает, — хрипло проговорил он и вынужден был откашляться.

— Да? Тебе не нравится? — испуганно встрепенулась Ника.

— Да разве ты не видишь, что наш Миша просто обалдел? — усмехнулся Эрнест.

Все это время он стоял за спиной у Ники и с довольной ухмылкой наблюдал за реакцией Михаила.

— Ты великолепна! — подтвердил слова стилиста Михаил, встал с кресла и приблизился к Веронике. — Не хватает вот этого, — с этими словами он протянул ей плоскую коробочку.

— Что это? — посмотрела она на него долгим задумчивым взглядом.

— Открывай, красавица. Если я не ошибаюсь, там то, что сделает твой образ на сегодняшний вечер завершенным, — заглянул через плечо Ники Эрнест. — А я редко ошибаюсь, — тут же самодовольно добавил.

— Ну хорошо, — пробормотала Ника и немного подрагивающими пальцами нажала на кнопочку.

Сработал откидной механизм, крышка открылась, и на бархатной подушечке показались бриллиантовые серьги и браслет. Все это Михаил выбрал и купил для Ники сам, опираясь на свой вкус. И он как чувствовал, когда решил не брать еще и колье, что оно только испортит великолепную картину этих обнаженных плеч, к которым вблизи хотелось прикоснуться губами, покрыть поцелуями каждый сантиметр кожи.

— Я не могу это надеть, — вскинула Ника на него взгляд.

— И почему? — Михаил был готов к такой реакции.

— Потому что, это очень дорого. И я не привыкла к таким дорогим подаркам…

— Миша, разреши мне кое-что шепнуть твоей даме, — перебил ее и желающего сделать то же самое Михаила Эрнест. — Всего два слова. Только не ревнуй, пожалуйста, я тебе не конкурент! — шутливо добавил стилист, беря Нику под руку и отводя в сторону.

Там он ей принялся что-то шептать на ушко. Михаил ему в этот момент мучительно завидовал — ведь это губ Эрнеста сейчас касались ее волоски, а не его. И это стилист вдыхал ее запах с примесью духов, а не Михаил. Чертовски было завидно, и желание снова разрасталось в нем стремительно.

Переговоры длились не больше пары минут, а потом Эрнест вернул Веронику на прежнее место.

— Поможешь надеть? — с лукавой улыбкой обратилась к нему Ника.

— Попробую, — с сомнением в голосе отозвался Михаил.

С колье бы он справился в два счета. Ну ладно, и браслет на тонком женском запястье застегнул быстро, подмечая, как весело заискрились в том камни. А вот серьги он еще ни разу не надевал и банально боялся сделать ей больно.

— Так не больно? А так?.. — проталкивал он по миллиметру в малюсенькую дырочку в мочке Вероники изогнутую дужку серьги и проклиная себя на чем свет стоит, что не остановил свой выбор на клипсах.

Наконец серьги заиграли гранями в ушках любимой, а Михаил почувствовал, что даже немного вспотел.

— Это шедеврально! — обошел ее по кругу Эрнест, осматривая с головы до пят. — Сегодня ты затмишь всех парижских модниц. Я же буду гордиться, что приложил к этому руку. Предлагаю выпить за это!

Соня принесла им с Никой по шампанскому, а Эрнест остался верен виски. Они выпили, и вскоре пилот объявил, что идет на посадку.

Улучив момент, Михаил перехватил Эрнеста возле туалета и поинтересовался:

— Что ты ей такого наплел, что она согласилась принять этот подарок?

— Ну… — замялся сначала Эрнест. — В общем, я сказал ей, что нефтяные магнаты бывают очень обидчивыми. Что цена этого подарка настолько же велика для нее, насколько ничтожна для тебя. И если она не хочет принимать его только из соображений дороговизны, то ты посчитаешь это личным оскорблением, потому что не видишь этой самой дороговизны. В общем, убедил, ну! Что тебе и нужно было. А сейчас отпусти меня, пока я не описался от возмущения, — пафосно изрек Эрнест, а Михаил еле подавил приступ смеха.

Да стилист этот не только в своем деле профессионал, он еще и настоящий психолог. Все то же мог бы сказать Нике и сам Михаил, но вряд ли у него получилось ее убедить. А этот пройдоха смог, однако.

Аэропорт имени Шарля де Голля встретил их теплым вечерним бризом. Выйдя из самолета, Ника замерла на трапе и вдохнула полной грудью воздуха. Михаил не мешал ей, не торопил, любуясь ее профилем, сжимая в руке ее руку. Н-да… Она как-то сразу вписалась в местную ауру, пропитанную красотой, модой и женственностью. И не Ника была создана для Парижа, а он для нее, — эта мысль тоже невольно зародилась в голове. Наверняка она не раз бывала за границей, вот и загранпаспорт у нее имелся с разными штампами. Но Михаил мог гордится уже тем, что Париж покажет ей первым.

Машины уже ждали их у трапа. В одну сели он с Никой и охранник. Вторую занял другой охранник, и она отправилась за ними следом, пересекая широкое поле и увозя их в город любви.

— А какую оперу мы будем слушать? Даже забыла поинтересоваться, — немного нервно рассмеялась Ника в машине.

Она волновалась, и это чувствовалось по ее подрагивающей ладошке, которую она разрешала Михаилу не выпускать из своей.

— «Дон Жуан» Моцарта, если верить афише.

— Я в музыке не очень… — смутилась Ника.

— Я тоже. Но мы не только идем слушать оперу, но и смотреть на один из самых красивых оперных театров. В Гранд-Опера туристы ходят как в музей. Там есть на что посмотреть.

— А ты там часто бываешь?

— Не очень, — уклончиво отозвался Михаил.

Бывал, конечно. И женщин возил в Парижскую оперу. Но все это было до появления Ники в его жизни, о чем он предпочел бы не вспоминать. После этой поездки ему вряд ли захочется побывать в Опере Гарнье с какой-нибудь другой женщиной. Ника затмила их всех, как и вытеснила о них мысли из головы Михаила.

— А твои охранники тоже будут смотреть оперу? — понизила Ника голос до шепота и приблизила к нему лицо.

Она это сделала, чтобы не услышал предмет разговора, сидящий рядом с водителем, а Михаил пришел в восторг, что теперь может с чистой совестью поцеловать ее.

— Будут, — лукаво отозвался он и прижался к ее губам.

Она ответила на поцелуй — доверчиво и естественно, даря ему ни с чем несравнимое удовольствие, позволяя сжать себя в объятьях, прижимаясь к нему всем телом.

— Хорошая у них работа, — так же шепотом с улыбкой отозвалась после поцелуя.

— Она не всегда такая, — кивнул Михаил, не желая вдаваться в подробности и пугать ее.

Его жизнь была настолько публичной, что охрана уже стала неотъемлемой ее частью. Михаил привык везде бывать с сопровождением. Понимал, что пока еще Ника этого не понимает и дичится. Но и она привыкнет.

— И ты съел всю мою помаду, — хихикнула она ему в плечо. — А Эрнест пошел развлекаться, как недавно сообщил.

— Помада тебе и не нужна, потому что целовать тебя сегодня я буду много и часто. Ты не против?

— Не против, — отозвалась она, и Михаил не увидел, но догадался, что щеки девушки залил румянец стеснения.

И снова ему захотелось поцеловать ее, в чем он не стал себе отказывать. Так и получилось, что всю дорогу до Гранд-Опера они с Никой умудрились процеловаться. Как школьники, испытывая похожие чувства — азарта, новизны и неконтролируемого возбуждения. По крайней мере, именно так чувствовал себя Михаил. И он надеялся, что эмоции Ники созвучны с его.

Глава 14

Ника


Она ужасно трусила. Вот прямо ужасно-ужасно, хоть и старательно скрывала это. Поцелуи Михаила возбудили ее плюс ко всему, и из машины она даже с его помощью еле выбралась. А потом Михаилу даже пришлось ее поддержать, чтобы не упала на мостовую перед одним из самых красивейших оперных театров мира.

— Укачало? — заботливо поинтересовался Михаил, заглядывая Нике в глаза и придерживая за талию.

— Немного, — соврала она. Не признаваться же ему в собственной трусости.

Ника знала, что выглядит сегодня подобающе случаю, что не будет выделяться из всех остальных женщин, пришедших смотреть оперу. Но это ничего не меняло. Не получалось осознать, что она находится в Париже, и что Михаил ведет ее в парижскую оперу.

— Вот, выпей воды, и станет легче, — протянул ей Михаил бутылку, за которой нырнул в машину.

И правда, ледяная вода помогла — остудила не только внутренности, но и голову.