– Твой дом – Рейна.

– У тебя на Рейну гораздо больше прав, чем у меня.

Калли покачала головой; огромный старый дом, похожий на амбар, никогда не казался ей домом, но девять лет одиночества и тоски научили ее тому, что гордость – плохая подруга. Надо попробовать пожить вместе с мужем. Если они оба постараются, возможно, им и удастся наладить отношения.

– Если даже я поеду с тобой, Гидеон, не думай, что возрождение нашего брака – дело решенное. Все только может быть, – предупредила она и задумалась: может, ему сейчас тоже страшно – вдруг их надежды не оправдаются?

– Это гораздо больше, чем то, на что я надеялся, когда ехал сюда, так что пока все хорошо. Но ты все-таки реши, что из своих вещей ты заберешь сейчас, а за чем можно прислать потом…

– У меня не так много вещей. – Она обвела взглядом комнатку, словно видела ее впервые. – Одна-две книжки из библиотеки дедушки Соммерса… бабушкино жемчужное колье и миниатюра – их портреты в молодости… Если не считать моих письменных принадлежностей, остальное я оставила бы без всяких угрызений совести.

– Тогда уложи все, что хочешь взять с собой, и мы уедем завтра утром, как только проснемся. Мне хотелось бы попасть в Рейну до того, как мой достопочтенный дядюшка начнет объезжать свои владения; кроме того, путешествовать рано утром прохладнее и не так утомительно.

– Гидеон, как я могу поселиться в Рейне? Когда я жила в доме священника, я редко туда заходила, – возразила она, и мысль о жизни в огромном тюдоровском особняке снова показалась ей невозможной.

– Там твой дом, и небо свидетель, у тебя больше прав назвать его своим, чем у меня.

– Нет, ты его любишь, там тебе место, ты его хозяин по праву, чего не скажешь обо мне…

– Чушь! Кроме того, лорд Лорейн тоже очень хочет, чтобы ты приехала. Калли, ты его единственная внучка, и он хороший человек, который желает тебе только добра. Возможно, в детстве он казался тебе отчужденным и строгим. Наверное, твой второй дед просил его до поры до времени не рассказывать тебе правду о твоем рождении. Прошу тебя, милая, не морщись так! Преподобный Соммерс был прав. Пусть официально я родился в законном браке, плохо, когда над мальчиком смеются и презирают его за то, что, по слухам, сделали его родители. Я бы ни за что не желал того же девочке, которой пришлось бы расплачиваться за грехи своей матери задолго до того, как она поймет, что означают обидные слова, которыми ее обзывают.

– Теперь мы уже этого не узнаем, верно? – с трудом выговорила она, хотя к горлу подступил ком, и она с трудом удерживалась, чтобы не заплакать – не из-за себя, а из-за него и всех унижений и злых шепотков, которые он вынужден был терпеть с тех пор, как подрос и понял, что имеют в виду сплетники.

– Я все понимаю, Калли, но уверяю тебя, его можно полюбить! Не считай его чудовищем только потому, что такой оказалась твоя тетка и ты уже не доверяешь родственникам. Я был не прав, когда потащил тебя в Лондон сразу после Шотландии. Надо было оставить тебя в Рейне, чтобы ты получше познакомилась с лордом Лорейном. В конце концов, ты носила под сердцем нашего ребенка. Он и его слуги заботились бы о тебе, пока я находился в Лондоне и учился. Я был эгоистом, когда настоял, чтобы ты все время была со мной рядом. Мне очень жаль, Калли, что ты не успела получше с ним познакомиться и понять, какой он прекрасный человек, до того как в нашей жизни начался ад. Возможно, после того, как мы расстались… ты обратилась бы за поддержкой к нему, а не к тетке, у которой камень вместо сердца.

– Если бы желания были лошадьми, нищие скакали бы верхом, – сухо ответила она, по очереди выдвигая ящики комода и доставая оттуда книги. Ей не хотелось смотреть ему в глаза. – Да и я не согласилась бы жить вдали от тебя. Я слишком любила тебя и не хотела с тобой расставаться в то время, когда мы ждали рождения ребенка, – с трудом призналась она.

– Тебе пришлось бы со всем примириться… ради нашей дочери, – ответил он и нагнулся, доставая ее сундучок. Калли невидящим взглядом смотрела на старую накидку и зимние сапоги, которые совсем не подходили жене сэра Гидеона Лорейна.

– Гидеон, никто не знает, как бы все сложилось, живи я в другом месте. Не пытайся обмануть судьбу. Ничего хорошего не выйдет, ты только сойдешь с ума, если позволишь себе думать о прошлом. – Она знала, о чем говорила: ее преследовал тот же демон.

– Да, милая, – с ложной покорностью ответил он, и она поняла, что он хочет хоть немного поднять ей настроение. Потом Гидеон отправился за корзинами, которые приготовил конюх для книг. – Тебе нужно что-нибудь еще? – Похоже, он понял, что сейчас лучше уделить время всяким мелочам.

– По-моему, нет. Гидеон, где ты собираешься сегодня спать?

– Я мог бы настоять на том, чтобы делить с тобой эту комнату, но я не дурак. – Он скептически осмотрел узкую кровать и старинную мебель, как будто сомневался в том, что кровать выдержит вес взрослого мужчины.

– Да… пожалуй, сегодня мне лучше побыть здесь одной, – негромко ответила Калли, гоня от себя мысли о том, что могла бы спать с ним в одной постели. Сейчас она сама себя не понимала.

– Не забывай, что теперь я здесь, – так же тихо сказал он, хотя в его серо-зеленых глазах вспыхивали огоньки, заставившие ее тосковать по тому, в чем она пока не готова была признаться даже себе самой.

– Пока тебя не было, я приучилась жить самостоятельно, – предупредила она.

– Семейная жизнь во многом заключается в том, чтобы учиться идти вместе, не слишком сильно наступая друг другу на ноги, верно? Я тоже уже очень давно живу без тебя, женушка, – напомнил он ей так тихо, что его слова показались ей более значительными, чем если бы он прокричал о своей досаде с крыши.

– И все же я жила без тебя очень долго и не сразу привыкну к тебе, если даже мы сумеем преодолеть разделившую нас пропасть. Моя тетка – не единственная причина, почему последние девять лет мы живем врозь, – напомнила она, и ее строгий взгляд подсказал ему: война еще не выиграна.

«И мне нужно решить, сумею ли я вытерпеть жизнь с мужем, который хочет спать со мной в одной постели только потому, что у него нет другого выхода, – он должен скрепить наш брак», – добавила она про себя.

Гидеон тяжело вздохнул, словно уступая ей. Потом он криво улыбнулся, показывая, что успокоился. Он ни о чем не будет ее просить раньше времени.

Глава 7

– Калли, как ты жила здесь без меня? Поскольку я не девушка, я не знаю, чему их учат и какие они до того, как появляются в обществе. Дебютантки, по-моему, вылупляются из яиц уже совершенно созревшими.

Она обрадовалась возможности навести мосты. Вот прекрасное начало: попробовать лучше понять друг друга. Внутренний голос, правда, прошептал: а он-то расскажет о тех приключениях, которые были у него без нее?

– Многое зависит от семьи, в которой девушка воспитывалась, и от той семьи, которую она сама хочет создать впоследствии. Дедушка Соммерс дал мне классическое образование. Типично дамские занятия я оставляла тетке. Правда, я знаю, что устремления аристократических молодых леди отличаются от устремлений представительниц среднего класса; наше образование всегда было нацелено на последних.

– Что же необходимо знать молодой леди из среднего класса? – К ее удивлению, он кротко передавал ей все вещи, на которые она указывала кивком. Она без всякого стеснения доставала при нем самые интимные предметы туалета. В конце концов, с этим мужчиной ей предстоит жить… Как могла она приказать ему выйти и снова стать чужим в этом всецело женском доме?

– Как содержать дом и составлять бюджет, придумывать меню, заготавливать припасы, экономить и вести хозяйство к процветанию, как добиваться того, чтобы семья считалась достойной уважения во всех мыслимых отношениях, – ответила она, вспоминая, чему старалась научить своих учениц. – Кроме того, молодой леди необходимо знать достаточно об окружающем мире. Кое-что она не может допустить в своем доме; она должна отличать достойных людей и встречать их с должной мерой радушия. Вести записи и просматривать счета, навещать соседей и заниматься делами прихода, ценить правду превыше показной роскоши… Не знаю, способна ли я описать идеальную жену – сомневаюсь, чтобы такой образец добродетели существовал в действительности. Пожалуй, можно сказать, что идеальная жена должна быть сведущей во многом. Она заботится о близких, любит детей и с воодушевлением поддерживает начинания своего мужа. Вместе с тем идеальная жена должна оставаться самой собой.

– И для этого ей нужны алгебра, естествознание, начатки греческого и латыни? – спросил он, глядя на груду книг, которые она просматривала, чтобы понять, какие можно оставить, а какие непременно нужно взять с собой.

– Я готова преподавать эти предметы только в том случае, если девушка выказывает способности к учебе и живое любопытство по отношению к окружающему миру. В конце концов, будущие мужья моих учениц изучают те же предметы в обязательном порядке! Не вижу повода лишать девушку возможности чему-то научиться до того, как все ее мысли и все внимание будут поглощены домашними делами.

– Странно, что ты ограничиваешься немногими дополнительными уроками с самыми способными ученицами. Твой покойный дед, судя по всему, относился к тебе как к студентке лучшего университета.

– Вся эта ученость не принесла мне счастья, верно? – спросила она, избегая его взгляда и стараясь не вспоминать ту порывистую юную идеалистку, какой она была, когда полюбила его. – Я была так напичкана чудесными мифами, легендами и сказками о приключениях, что не умела отличить вымысел от правды.

– От какой правды? – тихо спросил он.

– Что реальная жизнь – не сказка, – уныло ответила она, вспомнив многочисленные неудачи и предательства, окружавшие ее в юности. Как она мечтала об идеальной жизни со своим героем-любовником!

– Нет, все было возможно. Нам лишь нужно было время для того, чтобы вырасти и справиться с жаркими страстями в повседневной жизни. Если бы мы могли как следует подумать, Калл и, мы бы непременно что-нибудь придумали. А сейчас… Не отворачивайся от нашего последнего шанса на любовь… – Наконец-то перед ней предстал подлинный Гидеон, сбросивший маску джентльменского самообладания.