– Конечно, иди, милая. Ничего удивительного, что ты измучена, – сегодня ты перенесла сильный удар… Правда, я по-прежнему понятия не имею, что ты делала одна на дороге.

Калли решила сделать вид, будто не слышала последний вопрос. Она послушно поцеловала подставленную теткой щеку, а Гидеона наградила взглядом, который словно говорил: попробуй сделать то же самое! Конечно, он не ожидает, что она возобновит их семейную жизнь с того места, на котором она прервалась? Скорее всего, нет – ведь он заранее позаботился об отдельной спальне для себя.


Пожелав мрачной Серафине спокойной ночи, Гидеон ушел в узкую каморку старшей ученицы – ее семья оказалась не настолько богатой, чтобы позволить ей продолжать образование, не исполняя роли бесплатной учительницы для самых маленьких учениц. Он не сомневался в том, что Калли старается как можно лучше приготовить бедную воспитанницу к жизни гувернантки или школьной учительницы, но ее тетка наверняка заботится лишь о том, чтобы содержание бедняжки обходилось как можно дешевле.

Его передернуло при мысли о том, что его собственной дочери пришлось бы выдерживать такую жизнь в школе-пансионе, к тому же без Калли, которая смягчала бы острые углы. Должно быть, он очень устал, потому что при воспоминании об умершей дочери на глаза у него навернулись слезы. Они столького лишились после того, как малютка Грейс умерла, едва родившись… Сейчас их дочка была бы уже не такой маленькой. Девять лет, думал он, раздеваясь и снимая зауженный по моде летний сюртук, шейный платок и жилет. Он почти слышал веселый девичий смех, когда дочка заглядывает в комнату отца, проверяя, спит ли он и заметил ли, как она прокралась вниз после того, как все улеглись спать. А может быть, к этому времени Грейс была бы старшей из целой ватаги их отпрысков. Она наверняка уводила бы младших на кухню, чтобы полакомиться тем, что осталось в кладовке после ужина, или выманивала их ночью в сад гулять при луне, рвать клубнику и смотреть на котят в хижине садовника. Как же ему ее недоставало! Теперь, когда он – впервые за много лет – находился под одной крышей с ее матерью, ему показалось, что и девочка тоже должна быть здесь. Даже намек на возможность снова начать нормальную семейную жизнь настолько оживил их дочь в его сознании, что ему едва ли не казалось, что он может до нее дотронуться. Единственный призрак, которого он отчаянно хотел увидеть, никогда не придет, никогда не позволит полюбоваться на себя; его девочка всегда останется вне пределов его поля зрения. Лишь иногда ему будет что-то мерещиться – странный тихий смех, чей-то радостный взгляд… Игра воображения!

– Ах, Калли, как бы мы любили нашего ангелочка-дьяволенка, – прошептал он в душную темноту – и сразу же обозвал себя дураком.

Надежда – почти такой же плохой спутник, как отчаяние в тишине этой душной ночи. Да, есть слабая вероятность того, что они с Калли начнут все сначала, но ничего не получится, если она и дальше будет доверять тетке, которая внушает ей, что думать и как себя вести. Он мог бы насильно навязаться жене; мог увезти ее отсюда и показать, насколько извращенно тетка представляет его и остальной мир. По закону он имеет право заставить ее снова жить с ним одной семьей. Но такая жизнь будет немногим лучше жизни совсем без нее… А что, если она не согласится? Он с горечью вздохнул, представив себе безрадостный и унылый семейный союз. Злясь на себя за то, что он всегда хочет целого, когда можно довольствоваться и частью, он, стараясь не шуметь, открыл окно и стал прислушиваться к ночным звукам. Он давно понял, что простуды бояться не стоит – в темноте кроются гораздо более серьезные угрозы. Слишком взволнованный для того, чтобы до конца раздеться, он снял туфли и откинул покрывало на узкой постели. Пусть хотя бы тело отдохнет, пока мысли в голове кружат и кружат, как белка в колесе.


– Доброе утро! – приветствовала Калли Гидеона на следующий день.

Она еще не совсем проснулась. Почти всю ночь она беспокойно ворочалась, не в силах сомкнуть глаз, а потом вдруг заснула так крепко, как не спала уже неделю. Когда Гидеон вошел в малую столовую, сердце у нее затрепетало. Какой он сильный, полный жизни… и какой красивый! В глубине души она тосковала по нему каждый день и каждый час с тех пор, как они расстались. Теперь, когда ее любимый вернулся, она снова увидела жизнь в ярких красках. Правда, она по-прежнему не знала, зачем он приехал, и смотрела на него настороженно.

– В самом деле доброе? Я думал, что сейчас уже вечер – так долго пришлось ждать, когда же моя госпожа покинет свою опочивальню, – поддразнил он, и Калли поморщилась, а затем бросила внимательный взгляд из-под длинных ресниц.

– Откуда у тебя синяк под глазом? – спросила она.

– Ты имеешь полное право спрашивать.

– Что я и делаю. – Она сурово нахмурилась, и он понял, что на сей раз от нее не отделаешься ничего не значащим пожатием плеч.

– Мне пришлось провести ночь в незнакомом доме. Может быть, в темноте я налетел на дверь? – предположил он с таким видом, будто и ему самому такое предположение казалось маловероятным.

– На дверь с кулаком?

– Это был не кулак, а большой кувшин. Наверное, мне надо благодарить горничную верхних покоев за то, что в то время в ее руках не было ночного горшка.

– Чего ради ты по ночам гонялся в темноте за горничными?

– Если бы даже мне пришло в голову бегать за служанками, я скорее готов гоняться за развратной Горгоной, чем за этой хитрой лисой, – тихо сказал он и закрыл дверь, прекрасно понимая, что Китти станет подслушивать, если ей дадут хоть малейшую возможность. – Рано утром я услышал, как кто-то крадется по дому, – нехотя признался он.

– Китти в самом деле хитрая и нечестная, но она может входить в любую комнату в доме при свете дня. Зачем ей рыскать в темноте?

– Очевидно, она услышала, что кто-то наверху ходит на цыпочках, и решила, что на чердак забрался вор. Восхищаюсь ее смелостью, но мне противно ее любопытство.

– Она вышла из своей комнаты посреди ночи, чтобы поймать вора, а в качестве оружия захватила кувшин для воды? Не знаю, что это – смелость или безрассудство.

– И я не знаю, – с озабоченным видом ответил он. – Так или иначе, я на нее наткнулся. Тот, кто рыскал по дому, услышал шум и бежал, пока Китти применила свое оружие на мне.

– Кстати, сегодня ночь была довольно светлой и было так жарко, что трудно спать. Неужели больше никто ничего не заметил? А если так, скорее всего, злоумышленник, за которым охотились вы оба, находился внутри дома, – решительно объявила Калли, давая ему понять, чтобы он больше не притворялся.

Она задумалась, возможно ли влепить мужу пощечину так, чтобы он понял: он больше ничего для нее не значит. Наверное, нельзя, решила она и опустилась на привычное место за столом, положив себе в тарелку все подряд. Надо поесть; кроме того, завтрак ненадолго займет ее.

Глава 5

– Как странно, до твоего приезда никаких злоумышленников у нас не было, – сказала Калли, осторожно откусив краешек тоста и запив его крошечным глотком чая.

– Хм… а может, все подхлестнул мой приезд, – возразил он.

– Зачем ты, собственно, приехал, Гидеон? – спросила Калли, которой надоело ходить вокруг да около. В конце концов, вряд ли он приехал по какому-то пустяковому делу. Ей не терпелось поскорее вернуться к прежней жизни. Сложившееся положение куда опаснее для ее спокойствия. Поэтому ей хотелось только одного: чтобы он уехал. Или нет? – Если ты встретил другую и хочешь на ней жениться, боюсь, я тебя разочарую. Я не стану доставлять тебе удовольствие и заводить любовника только для того, чтобы ты получил возможность подать на меня в суд за измену и развестись со мной.

– Ну, если я для чего и приехал сюда, то не для этого, – фыркнул он, как будто сама мысль о чем-то подобном казалась ему глупой и даже немного оскорбительной.

– Зачем же ты приехал? Здесь нет ничего такого, что представляло бы интерес для таких, как ты.

– Нет, есть. Ты!

– Ничего подобного. Я не хочу, чтобы меня использовали, потому что тебе вдруг понадобилась жена, а другой, кроме меня, у тебя нет.

– Калли, у нас с тобой так никогда не было, о чем тебе прекрасно известно.

– В самом деле? – презрительно переспросила она. – Выходит, наша глупая история любви все-таки не была заговором с целью соединить отдельные части наших семей? Должно быть, мне померещились все обвинения, которыми ты осыпал меня после того, как мы вернулись в Рейну после поездки на шотландскую границу! Мисс Каллиопа Соммерс мечтала, чтобы молодой красавец увез ее в Гретна-Грин, где они поженятся по любви. Его отец запретил ему жениться, зато два ее деда сговорились и помогли влюбленным бежать – о да, теперь все очевидно. Гидеон, наверное, ты с самого начала был прав. Наверное, твоя наивная семнадцатилетняя невеста заранее спланировала каждый шаг пути, а то, что твой взбешенный отец гнался за нами, только подхлестывало тебя. Нет лучше способа в один прекрасный день превратиться в леди Лорейн и занять место, которого я была лишена из-за того, что рождена вне брака! Разве не так ты говорил мне, стремясь перевалить вину на меня? Очень жаль, что я не знала, кто я такая на самом деле, пока ты мне не сказал… тебе так не кажется? Или, может быть, ты по-прежнему убежден, что я лгала насчет своего неведения, а за тебя вышла только потому, что сын лорда Лорейна умер, не оставив законного наследника, и он хотел, чтобы его правнукам досталось все, на что я не имела бы права без тебя?

– Нет, хотя не сомневаюсь, что лорд Лорейн и другой твой дед сговорились поженить нас. Они хотели исправить две ошибки за один раз. По-прежнему не верится, что они додумались до такого, – с горькой улыбкой ответил он. – Наверное, не нужно тебе напоминать, что я – сын бастарда Виржила Уинтерли и не имею на Рейну никаких прав. Странно, что твои дедушки не понимали, какую невыгодную партию они предлагают тебе.