Шон Мориарти - Обладание Лили

Он смотрит на отпечаток руки и закатывает глаза:

— Боже, Люцифер, о чем он, нахрен, думает?

Качая головой, не отвечаю.

Опустив голову под порывом холодного ветра, направляюсь в здание. Становится все холоднее, когда зима, наконец, показывает свое гребаное лицо. Здесь слишком долго было жарко, нам нужна зима. Долбаная жара порождает психов.

Дверь громко хлопает за мной, когда я прохожу мимо сломанного стола регистрации. Это здание старше меня и не видело честных работников много лет. Но в этом-то и вся прелесть, что здесь полно всего этого старого дерьма, которое в определенном смысле делает меня владельцем законного бизнеса. Даже если у меня здесь нет сотрудников.

Пройдя мимо всех штамповочных прессов и резаков для листового металла, я направляюсь к задней части здания. Нетрудно понять, где все происходило. Я просто иду по гребаному кровавому следу, словно Гензель и Гретель.

Снова покачав головой, я еще больше злюсь, когда вижу, сколько крови и гребаных ДНК-улик меня окружает.

Дойдя до задней части большого здания, вижу Микки, привязанного к стулу, с заткнутым кляпом ртом. По всему его лицу размазаны сопли и слезы. Он выглядит дерьмово.

Детектив выглядит не намного лучше. У него формируется синяк под глазом, а его обычно опрятный и аккуратный костюм окровавлен и разорван.

— Что, черт возьми, с тобой случилось, Соммерс? — спрашиваю я, подходя к трио. Саймон – единственный, кто выглядит нормально.

Саймон переводит взгляд на меня, когда я киваю головой. Засунув руку во внутренний карман пальто, он вытаскивает большой конверт, в котором полно денег.

— Этот кусок дерьма, — рычит Соммерс, прежде чем ударить Микки кулаком по лицу, — боролся со мной всю дорогу.

— Это очевидно, — говорю я. — Разве ты не видел чертов окровавленный отпечаток руки на своей машине?

— Черт, серьезно?

Кивая головой, я смотрю, как Саймон передает деньги Соммерсу.

— Да, и всю эту гребаную ДНК, которую ты оставил по дороге сюда.

Качая головой, он смотрит на Микки:

— Ты, тупой жирный ублюдок!

Соммерс дважды бьет едва живого Микки, прежде чем отступить назад. Плюнув на чувака, он говорит:

— Ты, бл*ть, испортил мой чертов костюм, куча дерьма.

Повернувшись ко мне, Соммерс с обеспокоенным выражением лица говорит:

— Люцифер, мне очень жаль, что он оставил здесь этот беспорядок.

— Не беспокойся об этом. Кто-нибудь в участке видел Микки? Кто-нибудь будет проблемой?

— Нет, вчера дежурили мои ребята, — он кладет конверт в карман пиджака и разглаживает его. — Не будет никаких проблем.

— Хорошо, — говорю я и смотрю на Микки, медленно приходящего в себя. — Микки, это было чертовски глупо. Ты должен был прийти ко мне, если не мог вернуть долг. Теперь ты создал слишком много проблем. Вчера вечером я пытался преподать тебе урок, но все, что ты показал мне, ты слишком глуп, чтобы учиться.

Качая головой, я подхожу к Саймону и беру девятимиллиметровый пистолет, который он вкладывает мне в руку.

— Микки, твоя жирная жена умрет из-за того, что ты сделал прошлой ночью.

С выпученными глазами он кричит в кляп. Его слова слишком искажены, чтобы их понять, но держу пари, что он говорит мне какую-то грустную херню. По крайней мере, я надеюсь, что это так, потому что он достаточно облажался для того, чтобы покончить и с ее жизнью.

Направляя пистолет ему в голову, я дважды нажимаю на курок. Каждая пуля пробивает его череп, производя сзади взрыв крови, костей и мозга.

Поворачиваясь к двум мужчинам, стоящим рядом со мной, говорю:

— Саймон, позаботься об этом.

Саймон выглядит равнодушным, Соммерс стал на оттенок бледнее, чем обычно для чернокожего мужчины, но мудро держит рот на замке. Это хорошо, я не хочу его убивать. Уверен, что и он это знает, тем более что я только что позаботился о том, чтобы он стал соучастником убийства.

Положив руку ему на плечо, отворачиваю его от жуткой сцены и ухожу с ним, когда слышу, как Саймон начинает звонить.

— Как дела у Джинни и Алисии? Алисия все еще планирует поступить в колледж Лиги Плюща?

— Да, клянусь, она старается изо всех сил, чтобы у нас с Джинни не осталось пенсионных денег.

Смеясь, я говорю:

— Ну, если ей понадобится помощь, чтобы поступить в Йель, дай мне знать. Я знаком с парой членов их правления. И могу гарантировать ее поступление и облегчение вашего финансового бремени.

Кивнув головой, он говорит:

— Согласен.

***

Усевшись в автомобиль, смотрю на Эндрю, потирая руки. Когда я вышел из здания, «Форд» детектива выглядел намного лучше.

— Хорошая работа.

— Спасибо, Люцифер, куда дальше?

— Подождем Саймона, а потом в центр.

Мы сидим всего пару минут, прежде чем Саймон выходит из здания, застегивая на ходу свое зимнее пальто. Подойдя к нашей машине, он подходит к моему окну.

Опуская стекло вниз, я говорю:

— После того, как уберешь здесь все дерьмо встретимся в центре на Пятьдесят третьей для завтрака. Я чертовски голоден. Затем заедем в клуб на Сорок восьмой, который я собираюсь купить.

— Стриптиз-клуб? Как там он называется, «Счастливые дырки»? — спрашивает он.

— Да, он самый, — говорю я, улыбаясь.

— Бл*ть, сколько стриптиз-клубов может принадлежать мужчине?

Лили

Подвозить детей в школу – это сюрреалистический опыт, который действительно подчеркивает, что я больше не могу контролировать свою жизнь или жизнь своих детей.

Поскольку я не могу открыть задние двери черного седана изнутри, мне приходится ждать, пока их для нас откроет Питер, словно он какой-то понтовый шофер.

Было бы лучше, если бы он был одет как тюремный надзиратель.

Сначала высаживаем Адама. Когда мы подъезжаем к тротуару, и Питер подходит к двери, чтобы нас выпустить, я ловлю несколько любопытных взглядов. Это хорошая школа, но она не так уж хороша. Мы здесь верхушка среднего класса, а не Уолл-стрит.

Адам еще ходит в начальную школу, но ненавидит, когда с ним нянчатся, поэтому я остаюсь в машине и просто наблюдаю за ним до тех пор, пока он не исчезнет за парадной дверью школы.

Обычно он спешит попасть внутрь и встретиться со своими друзьями до первого звонка, но сегодня он останавливается перед дверью и оглядывается назад, на его маленьком лице написано беспокойство, из-за которого он выглядит намного старше.

Я ненавижу это.

Понимаю, он догадывается, что что-то происходит, и достаточно умен, чтобы, в конце концов, разобраться в этом самостоятельно. Если я не смогу вытащить нас из этой ситуации сегодня, то не знаю, что ему говорить.

Как мне защитить его от этого?

Я машу ему из машины, но не уверена, что он меня видит. В конце концов, один из друзей подходит и, хлопнув по спине, отвлекает его внимание. Я вздыхаю с облегчением, когда они вместе заходят в школу. По крайней мере, я знаю, что там он в безопасности.

Эвелин, сидящей с другой стороны от меня, всего четыре года, и мне нужно проводить ее до дверей ее подготовительной школы.

Когда мы подъезжаем, я чувствую, что все взгляды мамочек обращены на нас.

Питер открывает дверь для нас с Эвелин. Я выхожу, и некоторые мамочки ахают. Да, я выгляжу ужасно, поэтому просто игнорирую все взгляды и быстро завожу ее внутрь, помогаю ей повесить пальто и оставляю ланч-бокс.

Обняв дочь на прощание, целую в макушку и желаю ей хорошего дня.

Она обнимает меня в ответ и весело отвечает: «Тебе тоже, мамочка», прежде чем развернуться и убежать к игрушкам.

Когда я выхожу, Питер ждет меня возле машины. Его глаза сужаются, и он скрещивает на груди руки, когда я, остановившись за дверью, смотрю на группу мамочек, стоящих у входа. Я могу подойти к ним и присоединиться к разговору. Пусть они расспросят меня о машине и водителе. Может, намекнуть...

Нет, нет, было бы неправильно втягивать кого-либо в эту неразбериху. Кроме того, кто мне поверит? Не знаю, поверила бы я сама себе.

Смиренно вздохнув и задрав подбородок, иду обратно к машине и залезаю внутрь. Питер закрывает за мной дверь, и без моих детей звук кажется гораздо более зловещим.

Молча, он отвозит меня домой, а на подъездной дорожке уже припаркован грузовик для переезда.

Черт.

Опять же я должна подождать, пока Питер откроет мою дверь, и когда подхожу к своему дому, он следует за мной по пятам. Все двери открыты, выпуская тепло, а на моей кухне тусуется еще один здоровенный парень в костюме.

— Джеймс, — грохочет Питер и кивает мужчине.

— Питер, — усмехается мужчина в ответ, прежде чем положить клубнику в рот.

Перед Джеймсом, прислонившимся к столешнице острова, лежат бейглы, фрукты и кексы.

Питер отлипает от меня и подходит к острову, внимательно рассматривая разбросанный по столешнице завтрак.

Проглотив клубнику, Джеймс переводит на меня свои темные глаза и спрашивает:

— Хочешь?

Скрестив руки на груди, я быстро мотаю головой.

— Уверена? — спрашивает Питер, удивляя меня. Он берет бейгл и машет мне. — Не хочешь бейгл? Или маффин?

И снова отрицательно качаю головой, и оба мужчины хмуро смотрят на меня, как будто я только что их оскорбила.

Мне не нужно оправдываться перед ними, но я объясняю:

— Я уже позавтракала с детьми.

— А-а-а, — говорит Питер и, улыбаясь, откусывая большой кусок от своего бейгла.

— Не хочешь немного сока? — спрашивает Джеймс, указывая на кувшин на стойке.

Я качаю головой.

— Кофе?

— Да, пожалуйста, — киваю я, полностью осознавая иронию того, что они предлагают мне еду и напитки на моей собственной кухне.