— Почему? — мягко спрашивает она.

— Не знаю.

Звучит прелестно.

Джеймс поднимается:

— Ну, раз это всего лишь семейное дело, мы пойдем, миссис Стефенс. Я хотел задать вам несколько вопросов, но мы лучше придем в другой раз, когда вы не будете заняты. Провожать нас не стоит, — добавляет он, видя, что хозяйка встает.

Мы с Винсом одновременно поднимаемся и направляемся к дверям. Проходя мимо Эндрю, я борюсь с желанием пнуть его.

Выйдя на улицу, я поднимаю свою сумку там, где бросила ее во время погони, и мы, подавленные, останавливаемся. Винс говорит:

— Это немного странно, правда?

— Ничего особенного. Просто взяли не того человека, — пожимает плечами Джеймс.

— Все на сегодня? — спрашивает Винс.

— Думаю, что да. Образно говоря. Холли нужно отдохнуть, не так ли? — с улыбкой говорит Джеймс, очевидно, в отличие от меня, видя в этой ситуации что-то смешное. Да, конечно, смейся дальше, весельчак.

— Не знаю, как вам удается заниматься этим каждый день, детектив. У меня начинает болеть голова, — говорит Винс, прижимая руку ко лбу, и плетется к своей машине.

Джеймс помогает мне сесть в машину, как если бы я была подозреваемая, схваченная для допроса. Эксперимента ради, я отрываю руку от глаза и медленно моргаю. Ощущение пульсации прошло, и осталась просто тупая боль. Мы отправляемся в участок, но через пару минут останавливаемся у магазинчика на углу улицы. Не говоря ни слова, Джеймс выпрыгивает из машины. Я тут же опускаю солнцезащитную панель, чтобы посмотреть в зеркало на свой глаз. Опухоль не такая уж большая, но я думаю, что будет фингал.

Джеймс возвращается и, ни слова не говоря, бросает мне на колени пакет с замороженным горохом и плитку шоколада. Я невольно улыбаюсь, и мы молча отъезжаем.

* * *

Вернувшись в участок, мы, как всегда, подходим к грубому, гадкому, намозолившему глаза Дэйву. Увидев меня, с пакетом гороха, который я прижимаю к глазу, он не говорит ни слова, но на его лице написано удивление. Я бессмысленно улыбаюсь.

— Все в порядке, сэр? — спрашивает он у Джеймса.

— Да, Дэйв. Я, э… ударил Холли в глаз. Случайно, разумеется.

— Конечно, сэр. Случайно, — бормочет он, давая понять, что не стал бы винить Джеймса, даже если бы тот ударил меня не случайно, а умышленно.

Мы заходим в офис, и к нам тут же подлетает Келлум. Они начинают болтать.

— Это теперь модно, Холли? — спрашивает Келлум, глядя на пакет с горохом.

— Джеймс дал мне в глаз.

На лице Келлума отражается ужас. Он смотрит на Джеймса.

— Это не я. То есть я, но это вышло случайно.

Джеймс окидывает меня взглядом:

— Ты могла бы не говорить «дал»? Звучит так, будто я сделал это нарочно.

— Как же мне тогда говорить?

— Просто не говори и все, — бросает он и уходит.

Я усмехаюсь. Это происшествие начинает доставлять мне огромное удовольствие. Теперь я вижу выгоду в сложившейся ситуации — и эту выгоду я смогу извлекать несколько недель! Мы с Келлумом проходим к своим столам, что занимает у нас чересчур много времени.

Застывший офис (в ужасе):

— Холли, что случилось?

Я (торжествующе):

— Джеймс дал мне в глаз!

Джеймс, стоящий у кофейного автомата (раздраженно):

— Случайно!

Келлум (уничижительно):

— Это он только так говорит.

Застывший офис (со злостью):

— Это не похоже на Дика Трейси!

Келлум приносит мне чашку горячего сладкого чая, и я понимаю, что сегодня уже не буду ничего делать, поэтому усаживаюсь и начинаю читать отчеты, касающиеся ограбления миссис Стефенс. До сих пор неизвестно, что за загадочное вещество было найдено на месте преступления. Я знаю, что судебный департамент безнадежно перегружен и наше дело — одно из последних в их списке. Читая между строк, я понимаю, что если разгадка не придет к нам на тарелочке с голубой каемочкой, мы вряд ли узнаем, что это за вещество. Напротив меня сидит Джеймс. Он работает над отчетами.

Отчасти из-за нехватки материала, отчасти из-за того, что, как мне кажется, из этого выйдет хорошая история (особенно с фотографиями Винса), я заношу сегодняшнюю погоню в «Дневник». Джеймс кладет телефонную трубку.

— Звонила миссис Стефенс. Она хотела извиниться за утреннее происшествие.

— Гм.

— Она поговорила с Эндрю. Видимо, парень скучает по родителям. Так или иначе, он согласился пойти в школу после разговора с бабушкой.

— Гм.

— Она спросила, как твой глаз.

— И что ты ответил?

— Я ответил, что плохо. Очень плохо.

— Ясно.

Джеймс улыбается и возвращается к работе.

После полудня, сходив к Робин и показав ей свой почерневший глаз, а также поев за чужой счет пончиков и ощутив на себе всеобщую заботу, я отправляюсь в газету. Иду прямиком в кабинет Джо.

— Ну и дела! — произносит он, когда я, услышав привычное «Войдите!», вплываю в кабинет.

— Мне дали в глаз.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреться в зеркало, висящее на внутренней стороне двери. Вот это да. Синяк уже начинает проходить. Глаз слегка прикрыт, а вокруг него — сиренево-желтое пятно.

— Я знаю. Видел фотографии, — говорит Джо, указывая на стол. Смотрю на цветные снимки, лежащие перед ним, и выбираю самые удачные. Джо читает новый фрагмент «Дневника». Я стараюсь выбирать те фотографии, на которых нет Эндрю. Согласую с Джо выбранные снимки. На нескольких виден локоть Джеймса, которым он попадает мне в глаз. Дело сделано, и мы оба откидываемся в креслах. Джо закидывает руки на затылок.

— Больше не было проблем с «Бристоль джорнал»?

Я медленно мотаю головой. Джо хихикает.

— Им нас не опередить! Их журналиста не били в глаз во время погони! — победоносно восклицает он. — Думаю, что мы одержали победу! Иди домой, Холли.

Я улыбаюсь и благодарно киваю, чувствуя себя немного усталой. Наверное, из-за пережитого волнения.

— Пусть твой парень присмотрит за тобой.

Непременно. Но вдруг я вспоминаю, что он и так должен заехать сегодня вечером, поскольку Лиззи не сможет прийти на вечеринку с мороженым, которую мы устраиваем каждый понедельник. Забыть о том, что приедет Бен, — на меня это не похоже. Обычно перед его приходом я отмокаю в ароматической ванне и бешено размахиваю бритвой. Так что сегодня мне еще многое нужно сделать.

— Не забудь, что в пятницу ты должна быть на телевидении.

Я в ужасе смотрю на него. Совсем забыла про это.

— Я не могу ехать с этим на телевидение, — говорю я, указывая на свой полузаплывший глаз.

— Уверен, что сможешь. Синяк к тому времени пройдет. Кстати, это великолепная реклама, которая будет демонстрировать правдивость «Дневника». Иди, иди домой, — говорит он, отмахиваясь от меня. — Кое-кто из нас должен работать.

Мне не хочется спорить и, кроме того, до выходных еще целая вечность. Придя домой, я сразу же залезаю в ванну. Не только ради Бена, но и для себя самой. Я грею косточки в горячей благоухающей воде. Как только я выхожу, звонит телефон. Быстро заворачиваюсь в полотенце и хватаю трубку:

— Алло?

— Дорогая! Как ты?

Это моя мама. Сажусь на пол, скрестив ноги.

— Все в порядке, за исключением того, что у меня фингал.

— Какой ужас. Как это случилось?

— Ну, Джеймс… То есть Джек…

Я рассказываю ей все от начала и до конца.

— Дорогая, это ужасно! Просто поразительно, как ты проводишь время!

— Ну, не так уж это и поразительно. Мне было очень больно, — отвечаю я. — Ты обо всем сможешь прочесть в «Дневнике». Теперь рассказ будет сопровождаться фотографиями! А еще в пятницу я даю интервью местной телекомпании! У вас показывает этот канал?

— По-моему, нет. Но это чудесно! Пообещай, что запишешь интервью для нас.

— Да, обещаю.

— Делай, как говорит мне режиссер. Излагай все четко, обращая внимание на гласные, и сиди прямо.

— Спасибо за совет, — сухо отвечаю я.

— Я плохого не посоветую. Проклятье, Макгрегор! Дорогая, я должна бежать! Тут кошка!

Я поднимаю брови, кладу трубку и иду одеваться.

Через двадцать минут подъезжает Бен. Открываю дверь, и он отскакивает при виде моего распухшего лица.

— Что, черт возьми, случилось?

— Мне случайно заехали по лицу.

— Ну, в таком виде ты никуда со мной не пойдешь. Люди подумают, что это сделал я.

Он проходит в гостиную и усаживается на диван.

— Болит?

— Немного.

— Я постоянно получаю фингалы, играя в регби, — говорит он так, словно совсем мне не сочувствует.

— А как прошел день у тебя? — спрашиваю я.

— Очень хорошо. Помнишь парня, о котором я тебе рассказывал? Вот он пришел ко мне сегодня.

Через полчаса я понимаю, что устала с обожанием смотреть на Бена и восхищаться его зубами:

— Ты не хочешь спросить меня, как это случилось? — От удивления он останавливается на полуслове.

— Конечно, хочу, детка. Я думал, ты сама не хочешь об этом говорить.

Я снова начинаю рассказывать свою историю.

— В любом случае завтра об этом будет напечатано в газете, так что просто пропустишь эту часть рассказа.

Он пристально смотрит на меня.

— Об этом будет напечатано? — с сомнением спрашивает он.

— Ну да, в «Дневнике», — терпеливо отвечаю я.

— А, ну да, конечно! «Дневник». Придешь на мою игру в субботу?

— Это будет сложновато, я же работаю в полиции. Но постараюсь.

Я встаю и иду готовить омлет на ужин. Вынимаю из холодильника яйца, молоко и сыр.

— Бен, тебе с сыром, зеленью или тем и другим?

Не отвечает.

Возвращаюсь в гостиную. Бен стоит у полки с журналами с очень странным выражением лица.