- Не ври, - сказал он ей, - я тебя пальцем никогда не тронул, хотя следовало бы свернуть тебе шею. И я страшно жалею, что тебе ее не свернули, когда ты болталась где-то с очередным кобелем.

Она смотрела на него, кусая губы, и если граф что-то понимал – не знала, как вести себя дальше. Раньше ей достаточно было подластиться, чтобы он простил ее, но теперь… Как можно купиться на сучку, после того, как встретил женщину?

- Я сегодня подал на развод, чтобы ты знала, - сказал он. – Его высочество в курсе истории, что ты провернула, и он пообещал, что доложит императору обо всем и убедит как можно скорее подписать мое прошение

- Не верю! – она так и впилась в него взглядом.

- Можешь спросить у него, - посоветовал Этьен. – Кстати, Роза вернула ему украденные тобой алмазы… Как же низко ты пала, Розалин! Ты же из благородной семьи, а опустилась до уровня обыкновенной воровки.

Она протестующее вскрикнула, но Этьен жестом приказал ей замолчать.

- До развода можешь жить здесь, - сказал он, - я перееду к родителям, видеть тебя не хочу.

- Этьен! – она снова заплакала. – Ты не можешь…

- Знаешь, где Роза? – спросил он, не обращая внимания на ее слезы.

- Если бы и знала, не сказала! – крикнула она ему в лицо.

- Если с ней что-нибудь случится по твоей милости… Прости, Розалин, но я за себя тогда не отвечаю.

- По моей милости?! – она уже орала в полный голос, сжимая кулаки. – Ищи ее в какой-нибудь подворотне, свою дорогую шлюшку! Ты тоже изменил мне! Ты тоже! И как бы там ни было, ты мой муж, Этьен де ла Мар! И я не отдам тебя этой…

- Замолчи, - сказал Этьен – тихо, но таким тоном, что Розалин и правда сразу замолчала, хлопая ресницами. – Скажешь еще поганое слово о ней, и мне придется дать тебе хорошую плюху, а я не хочу руки о тебя марать.

- Она такая же, как и я, - сказала Розалин упрямо, но на всякий случай отступила за кровать. – Ничем не лучше! Она обманщица!

- Нет, - Этьен задумчиво посмотрел на разбросанные розы, а потом перевел взгляд на жену: - Роза – обманутая, а ты – обманувшаяся. Потому что сейчас ничего не будет так, как ты хочешь.




- Если будешь хорошей девочкой, Рози, я расскажу тебе сказку, - моя няня безмятежно плела кружева, сидя в кресле, под тентом, на террасе с видом на море.

Сейчас моя нянюшка выглядела совсем хорошо, но иногда путалась во времени – ей казалось, что я все еще та маленькая девочка, которой она когда-то рассказывала сказки и пела забавные песенки, чтобы развлечь.

Я не разубеждала ее в заблуждении – если ей так проще, пусть считает меня маленькой. Я не пожелала оставлять ее в богодельне «Тихая ива», хотя условия там и в самом деле были хорошие. Няне лучше жить со мной, тем более что теперь мне не нужно было беспокоиться о хлебе насущном, а дом у моря – в любом случае приятнее и полезнее для здоровья души и тела. Наследство маэстро Рикарди позволило мне жить хотя без роскоши, но вполне безбедно.

Дом маэстро нуждался в ремонте, и я потратила несколько месяцев, чтобы привести все в порядок. Зато теперь здесь было уютно и… очень спокойно. В маленьком городке мы жили особняком, не нанося визитов, и общаясь с соседями лишь встречаясь на набережной. Я наняла сиделку для няни и горничную, а готовила сама, и с удовольствием справлялась с этой домашней работой, наслаждаясь отдыхом после бурной жизни в образе графини де ла Мар. Я не сменила имя и осталась Розой Дюваль, но когда обменивалась письмами с мадам Ботрейи, предпочитала подписываться именем няни, чтобы оборвать все связи со столицей.

Да, я уехала из столицы быстро и тайно, не встретившись с Этьеном, не написав ему ни строчки. Мадам Ботрейи, с которой я поделилась своими планами, полностью их одобрила и горячо меня поддержала:

- Вы столько сделали для графа, моя милочка, - сказала она очень твердо и с жаром, - что пора бы этому красавчику и самому что-то сделать.

Не хочу, чтобы он чувствовал себя чем-то мне обязанным, - говорила я, - не хочу быть втянутой в их очередной семейный скандал. Этьен должен сам разобраться с женой или… помириться с ней. А я… я подожду, но у меня своя жизнь.

От мадам я узнавала все новости, касающиеся семьи де ла Мар. Как и ожидалось, бракоразводный процесс оказался громким, скандальным и затянулся на полгода. Кое о чем я читала в газетах, и была удивлена, что на стороне Этьена выступали свидетелями, обличающими порочное поведение Розалин – принц и месье Боннар. Чаще всего газеты печатали фотографии Розалин – она была такая же яркая, красивая, и всегда позировала с трагическим выражением лица, жалуясь в интервью, что муж решил избавиться от нее, чтобы вести разгульный образ жизни. Иногда попадались и фотографии Этьена, и я ничего не могла с собой поделать – собирала газетные вырезки, складывая в альбом.

Он был все такой же - с огненным взглядом, упрямой морщинкой между бровей. И никакой улыбки. Я грустила без его улыбки и украдкой гладила его фотографии, будто пытаясь стереть это суровое напряжение с любимого лица. А потом быстро прятала газетные вырезки, стесняясь своей слабости.

Чаще всего о графе писали в связи с разводом, но попадались статьи и о корпорации «Деламар». Дела фабрики значительно улучшились, было поставлено на поток изготовление самоходных машин, и количество акционеров и покупателей все время увеличивалось. Когда в нашем городке впервые появилась самоходная машине – точная копия той, на которой я участвовала в ралли, это событие стало настоящим праздником. Счастливый владелец разъезжал по улицам с таким гордым видом, словно получил благодарность от самого императора, а счастливчики, которым было позволено прокатиться, взахлеб рассказывали об удобстве и скорости передвижения нового вида транспорта.

Лео Вандербильт был осужден за мошенничество и на три года выслан из столицы с запретом работы на финансовом поприще – об этом мадам Ботрейи сообщила мне на трех листах, в красках описывая, как осаждали дом бывшего председателя совета «Деламар» обманутые вкладчики, и как описывалось имущество осужденного, чтобы возместить ущерб от махинаций.

Об остальном я могла только догадываться. Я не знала, как Этьен отнесся к моему бегству - понял ли мои намерения, отправился ли искать утешения в объятиях Дельфины...

Было бы ложью сказать, что я не жалела о том, что бросилась от него, а не в его объятия. Но после минутной слабости все больше убеждалась, что поступила правильно. Человек – не машина. И его невозможно гнать без отдыха по пересеченной местности. Вот и я не могла больше преодолевать кочки и ямы. Личина Розалин, которую я носила столько времени, отняла у меня много сил. Я поняла что очень устала изображать других людей и едва обосновалась в доме на море, сразу написала маэстро Панчини, что больше не вернусь в театр. Больше я не хотела играть ничьих ролей. Я хотела быть собой. Я хотела чтобы мужчина, которого я полюбила, полюбил меня, а не свою фантазию которую он искал сначала в Розалин, потом в Дельфине, а потом во мне.

Мы с Этьеном неправильно встретились. Таким встречам не суждено перерасти в счастье. Все должно быть иначе. Мы оба должны быть самими собой, и должны быть свободными. Он должен перестать быть мужем Розалин. А я должна быть Розой дю Вальен, а не чьей-то копией.

Я должна стать собой…

И теперь, в доме на берегу моря, я оживала, как цветок, который согрет солнцем после дождливых дней…

- Ты заскучала, моя девочка? – няня прервала сказку о заколдованной розе, красавице и чудовище, и посмотрела на меня ласково. – Иди, поиграй. Побегай, жара как раз спала. А я отдохну, что-то потянуло в сон.

- Тогда пойду, поиграю, а ты поспи, - я поцеловала ее в морщинистую щеку, проследила, как сиделка уводит няню в комнату, и пошла к морю.

Я любила бродить здесь – и в ясную погоду, и когда море было неспокойно. В этот раз небо возле горизонта затянули жемчужно-лазурные облака, а море было смесью бирюзы и розового перламутра, оно чуть колыхалось, наползая на берег с шорохом, и отползая обратно.

Я разулась и брела по пляжу босиком, подвернув платье до колен. Мне не надо было бояться случайной встречи – это были частные владения, и горожане сюда не заходили.

Швыряя камни в воду, я остановилась и задумалась.

Мысли мои были об Этьене, и я ничего не могла с этим поделать. Как-то так получилось, что в разлуке с ним любовь моя разгоралась все сильнее. И желание увидеть его становилось почти нестерпимым. Хотя бы увидеть – даже не поговорить. Посмотреть издали – и исчезнуть.

Но я понимала, что все эти безумные порывы так и останутся порывами. Глупо было бежать, чтобы потом возвращаться. Он должен сам принять решение.

Бросив в воду последний камешек, я подняла оставленные на песке туфли, повернулась к дому и… увидела Этьена.

Он сидел на брошенном на песок пиджаке, ослабив галстук и сдвинув шляпу на затылок.

- Чудесный вид, - похвалил он, указывая на море. – Всегда мечтал пожить хотя бы месяц на побережье.

Я смотрела на него, не в силах выговорить ни слова. Только что я мечтала о встрече с ним, грустила, что это невозможно – и вот он. Здесь. Совершенно реальный, и ведет себя так, словно мы расстались всего лишь вчера.

Туфли мои снова упали на землю, а сама я внезапно ощутила дурноту и головокружение. Наверное, я покачнулась, потому что Этьен вдруг оказался рядом и обнял меня – оберегая, поддерживая.

- Эй, в обморок падать не надо, - пошутил он. – Если только от радости.

Я смогла только отрицательно помотать головой, обещая, что падать в оброк не стану.

- Ты изменилась, - он коснулся моих волос. - Смыла краску, как я вижу?

- Как ты здесь?.. – только и ответила я.

- Развелся на прошлой неделе - и сразу к тебе. Читала про процесс? Принц толкнул такую речь, что даже меня растрогал до слез. А после того, как Боннар притащился со своей картиной… ну, ты помнишь… Розалин собрала вещички, передала через поверенного, что отбыла на воды – и только ее и видели. Ты рада? Роза, ты рада?