Брок открыл перед ней первую дверь и, привалившись к створке, ждал, пока Ханна искала ключ.

– Я не убегаю, – ответила она. – Просто я… не в том состоянии, чтобы двигаться дальше.

– Я сделал что-то не так? Разве я дал тебе повод думать, что я из тех, кто будет давить? – Даже в темноте Ханна видела, что в его глазах отразился гнев. И боль. Она поняла, что оскорбила его, сама того не желая.

– Ничего подобного. – Ханна сделала шаг назад и прислонилась к дверному косяку. Брок задумчиво смотрел в другую сторону. Она поняла, что ей ничего не остается, как быть честной. – Моя спешка связана с тем, что я пытаюсь убежать от собственных желаний. Не от тебя.

Брок немного расслабился.

– Если ты мне это уже объясняла, то имей в виду, что я не помню. Как и все остальное, что произошло между нами в ту первую ночь, – мои воспоминания об этом исчезли.

Аромат луговых трав и полевых цветов разносился по полям, а ветер развевал платье. Ханна не знала, что сказать, но она не могла говорить о той ночи. Совесть не позволяла ей искажать правду еще больше, чем она уже исказила.

– Мы это тогда не обсуждали. – Она сильнее сжала свою золотую сумочку, лишь бы не дотронуться до Брока. – Только сейчас у меня на первом месте сестра, я помогаю ей справиться с последствиями… болезненного опыта.

– Моя сестра тоже в Лос-Анджелесе. – Брок слегка нахмурился, глядя на нее. – Скарлетт расстроена тем, что никто не защищает маму, и я беспокоюсь о том, что она принимает жизненно важные решения в гневе.

Ханна обрадовалась тому, что он так хорошо ее понимает.

– У меня идея, – внезапно сказал Брок, выпрямляясь и становясь напротив нее. – Если у тебя в графике съемок появится несколько выходных, дай мне знать. Мы могли бы слетать на Западное побережье. Проведать наших сестер. – Его глаза заблестели. – И еще раз поужинать.

Мысль о том, чтобы провести с ним несколько дней, была соблазнительной, хотя Ханна знала, что должна держаться от него подальше. Облизнув губы, она приготовилась сказать «нет», но потом решила, что глупо отказывать себе в удовольствии, если Брок может в любой момент вспомнить все, что произошло между ними в первую ночь. И тогда он обидится на нее за то, что она солгала ему. Причем обидится вполне обоснованно. А может, она придумывает для себя отговорку, чтобы снова быть с ним?

– Хорошая идея, – сказала она наконец почти шепотом.

Ханна знала: Брок не будет прикасаться к ней. Тем более после того, как она от него шарахнулась. Значит, если она хочет большего, то следующий шаг за ней.

Один поцелуй не повредит.

Ханна заподозрила, что произнесла эту мысль вслух, – глаза Брока вдруг потемнели от желания, а его взгляд переместился на ее губы. Ее сердце заколотилось сильнее. Быстрее.

Она прикоснулась к его щеке, потом провела пальцами по его подбородку, а затем по шее. А потом поцеловала его. Нежно. Сладко. Она вкушала поцелуй, вспоминая прошлые ощущения. И то, что этот поцелуй полностью отличался от того, не умаляло ее наслаждения. Брок положил руку ей на спину и притянул к себе. Она вжалась в него, утопая в поцелуе и трепеща от желания.

Неожиданно Брок отстранился. Ханна не сразу поняла, что произошло, и устремила на него затуманенный взгляд.

– Я бы никогда не стал на этом настаивать, – сказал он ей, прежде чем отступил назад, разрушая очарование момента. – Но предложение поехать в Лос-Анджелес в силе. – Он поднес ее руку к губам и поцеловал. – Подумай об этом, Ханна.

Он приложил карточку-ключ к замку и открыл дверь, а затем повернулся и зашагал вниз по ступенькам к своей машине. Ханна поймала себя на том, что затаила дыхание. Она вдохнула ночной воздух и заставила себя зайти внутрь. Закрыв за собой дверь, она долго стояла, прислонившись к ней, и вспоминала поцелуй.

Брок сказал ей подумать о поездке в Лос-Анджелес. Только вряд ли сегодня она сможет думать о чем-то еще.

Глава 8

Оказалось, что получить доступ в семейное поместье Вентуры не так трудно, как того боялась Скарлетт.

Она весь день наблюдала за домом в Беверли-Хиллз, чтобы ознакомиться с различными выходами и посмотреть, кто входит и выходит из дома. Она убедилась, что пройти мимо охранника у ворот будет легко, так как он не звонил владельцам, чтобы проверить, действительно ли они ожидают доставку каких-либо товаров и услуг. Поэтому она купила органических продуктов и заявила, что является курьером. Охранник помахал ей, и она направилась к дому Вентуры. А там ей с радостью открыл калитку пожилой садовник, когда распознал в ней курьера. Скарлетт, возможно, пожалела бы о том, что воспользовалась добротой старика, если бы не глубокая убежденность в справедливости своей миссии.

Таща два полных пакета с яблоками, персиками и валенсийскими апельсинами к входу в просторный дом в стиле французского шато, Скарлетт жалела, что у нее обе руки заняты, иначе она написала бы Логану и похвасталась бы своими успехами. Логан не хотел отпускать ее одну, однако, будучи восходящей звездой в Голливуде, он был слишком узнаваем.

Уже подходя к двери и собираясь позвонить, Скарлетт услышала откуда-то сбоку мелодичный свист. Заинтригованная, она подошла к живой изгороди и через просвет в ветвях увидела европейские сады с дорожками, статуями и фонтанами. В дальнем конце участка, в бельведере, повернувшись к ней спиной, у мольберта стоял хорошо одетый пожилой мужчина. С кистью в руке он затенял фиолетовые цветы темными штрихами. То ли его осанка, то ли идеально скроенная синяя рубашка, говорившая о богатстве и статусе, дала понять девушке, что перед ней не слуга. Она готова была поспорить на последний доллар, что безмятежный художник в ухоженном саду – владелец дома.

Эмилио Вентура, отчим Антонио.

Ее собственный биологический дедушка.

Эмоции волной захлестнули ее. На первом месте стояли гнев и обида за то, что этот человек за двадцать с лишним лет не предпринял попытки связаться со своей дочерью.

– Простите, – позвала Скарлетт и решительным шагом двинулась к цели, – вы мистер Вентура?

Мужчина перестал рисовать и медленно повернулся к ней.

Без малейшего удивления он молча окинул ее взглядом и положил кисть в стеклянный контейнер на подносе перед мольбертом. Затем взял белую тряпку и принялся вытирать руку, особое внимание уделяя ногтям.

Его невозмутимость еще сильнее взбесила Скарлетт. Нет, не может быть, чтобы она состояла в родстве с этим привередливым, самовлюбленным старым хрычом, живущим в роскошном особняке! Девушка поспешила вперед, горя желанием высказать ему все напрямую.

– Вы знаете, кто я? – спросила она, поднявшись по ступенькам в бельведер.

Она в сердцах бросила сумки на мраморный пол. Пакет порвался, и оранжевые апельсины покатились в разные стороны. Один остановился перед кожаным итальянским мокасином старикана. Тот, изогнув кустистые брови, устремил на девушку озадаченный взгляд.

– У меня только общее представление, – ответил он, поднимая апельсин.

Прежде чем Скарлетт успела ответить, мужчина посмотрел ей за спину и сердито взмахнул рукой. Повернувшись, она увидела охранника в гольф-каре. Он остановил кар на лужайке и разговаривал с молодой девушкой в ярко-красном деловом костюме и с красиво уложенными волосами. Девушка, по-видимому, поняла жест Вентуры и продолжила разговор с охранником.

Скарлетт не знала, какую цель преследовал Эмилио: спасти ее от ареста за незаконное проникновение в чужие владения или просто дать ей возможность выговориться, прежде чем ее арестуют. Так или иначе, но она не собиралась упускать возможность выяснить, почему ее мама уехала из дома, сменила имя и больше не возвращалась.

– Мне кажется, – Скарлетт скрестила руки на груди и уставилась на него, – это очень печально, что у вас о внучке только общее представление. Я поневоле задаюсь вопросом: зачем вам дети, если ваша единственная роль в их жизни – это донорство генетического материала?

Последние слова заставили его слегка вздрогнуть. Он положил апельсин на мольберт и поднял на девушку грустные темные глаза:

– Это она так сказала?

– Кто она? – Скарлетт не сожалела о сказанном, тем более что не могла заметить в его лице даже намека на раскаяние.

– Твоя мама, – ответил он, засовывая руки в карманы аккуратно выглаженных брюк цвета хаки. – Моя дочь. Хотя ты и упрекаешь меня в том, что я не знаю свою внучку, я определенно вижу, как лицо моей дочери повторилось в твоем.

Он произнес это с величайшей сердечностью, Скарлетт стало совестно, что всю жизнь она переживала из-за своего сходства с матерью, а не с родственниками по линии Макнейллов. Однако она быстро прогнала все теплые чувства к старику, что поднялись в ее душе.

– Я вот думаю, что человеку, любившему свою дочь, не понадобилось бы узнавать внучку по внешнему сходству. – Скарлетт снова обернулась, удивленная, что к ней не идет охранник. Гольф-кара нигде не было. – Возможно, вы планируете выкинуть меня с территории. Ведь вы именно так поступили с мамой много лет назад? Поэтому она никогда не упоминала о вас? Сменила имя и спряталась от вас на ранчо в Вайоминге?

Нахмурившись, старик покачал головой:

– Никогда. Мама Иден… Барбара Харрис. Ты с ней встречалась?

Скарлетт заинтригованно помотала головой.

– Она запуталась в своей жизни. Это случилось задолго до рождения твоей мамы, – продолжил он, сцепив пальцы и медленно обходя мольберт. – Я очень любил ее, но она не хотела традиционных отношений. Таких тогда называли «дитя цветов». Она была полна идеалистических идей, которые мне тоже нравились. Однако вскоре после рождения Иден она начала употреблять наркотики. Мы разошлись. Мне следовало бы оформить официальную опеку над нашей дочерью, но в те времена… мужчины этого не делали. – Он поднял глаза и остановился, словно желал оценить реакцию Скарлетт. – Я думал, что поступаю правильно, поддерживая ее решение жить с матерью. И некоторое время все шло хорошо, пока Иден не пошла в среднюю школу, а Барбара не сбежала на несколько месяцев.