Одна его рука скользнула вниз к ее талии, другая легла еще ниже — на бедро. Он притянул Леони к себе.

Несмотря на свою мечтательную отстраненность, Лисберн ощутил ее хрупкость и невинность. Голос где-то в глубине сознания начал скорбно причитать о нарушении границ допустимого, но ему было трудно трезво оценивать ситуацию. Какая польза в логике, если он пил этот поцелуй как бренди, горячий и сладкий? И, кроме того, она обхватила его за плечи, всем телом прижимаясь к нему и возбуждая сильнейшее волнение.

Он еще ближе притянул мисс Нуаро к себе, расположив колено между ее бедер и подмяв тем самым нижние юбки ее платья.

Задохнувшись, она подняла голову и посмотрела него. Огромные голубые глаза, полные изумления.

— Нет, — сказала Леони и оттолкнула его. Оттолкнула с силой.

Ничего не поняв, он пошатнулся. А может, пошатнулся, потому что испытывал легкое головокружение.

Но это абсурд! От просто поцелуя у него перестала кружиться голова с того времени, когда он мальчишкой сумел украдкой поцеловать девочку, о которой тогда мечтал.

И испытал такое сильное возбуждение, что пришлось собрать воедино всю свою мужскую гордость, чтобы не упасть в обморок.

А сейчас?

Ладно!

Возбуждение было, да. Но еще был… жар. Вожделение. Тщетное вожделение.

Ее голубые глаза пылали яростью.

— Это так типично! — задыхаясь, произнесла Леони. — Когда не можете одолеть логикой, тогда прибегаете к обольщению.

— Ни к чему я не прибегал, — возмутился Лисберн. Он тоже задыхался, но по какой-то другой причине. Наверное, из-за того, что пришлось повозиться с неугомонной девчонкой, хотя его так и подмывало закинуть ее в ближайшие кусты. — И не делайте вид, что стояли в стороне.

— Я сражалась с вами вашими же средствами, — воскликнула мисс Нуаро. — Это вы считаете себя всезнайкой.

— Так это было сражение? — удивился он.

— Да! — подтвердила Леони. Она развязала ленты, на которых повисла шляпка, что получилось не без труда, ведь ленты промокли. Потом вернула ставшую бесформенной шляпку на макушку и раздраженно завязала ленты снова. — Я, возможно, человек неопытный, но учусь очень быстро. Все, чему уже научилась, я использую исключительно хорошо. Вы думаете, что можете сбить меня с толку вашими мужскими уловками, но я владею такими уловками, которые вам и не снились. И как вы осмелились сделать это, — добавила она со злостью, гневно посмотрев на его бедро, которым он всего лишь на секунду приблизился к ее самому сокровенному местечку, насколько позволили это сделать восемьдесят пять слоев нижних юбок, белья и чего-то там еще. — Вы решили, что можете взять меня прямо под деревом в Гайд-парке? На пешеходной аллее?

— Я ни о чем таком даже не подумал, — сказал Лисберн. — И как бы мне это удалось, когда вы набросились на меня?

Она закатила глаза, развернулась и пошла по аллее.

— Поверить не могу, вы еще разыгрываете оскорбленную невинность. Я что, кинулась к вам на шею, милорд?

— Нет, но с вашей стороны было весьма опрометчиво — не поступить так, когда я столько сил не пожалел, чтобы понравиться вам. Почему именно мне нужно делать авансы? Почему бы и вам не приложить немного усилий?

— Я занятой человек, — отрезала Леони. — У меня нет времени разъезжать по Лондону и совращать невинных джентльменов. Мне приходится тащить на себе магазин, а кроме того, есть женщины, которых я должна сделать красавицами.

— Подождите, — сказал он. — Всего две недели, мадам. И тогда мы увидим, на что вы способны, когда не заняты.


* * *

«Черт! Черт! Черт!»

Леони захотелось стукнуться лбом о ближайший фонарь.

Она полностью потеряла контроль над собой. За какие-то три секунды! Он лишь дотронулся до нее, и она вспыхнула. Причем первыми в этом огне сгорели ее мозги.

Чудо, что она вообще сумела остановиться. И то, как показалось ей, только от изумления, когда вдруг обнаружила мужское бедро у себя между ног.

В следующий раз, однако, она не испугается и, как все Нуаро и Делюси до нее, весело двинется навстречу несчастью, если не передумает.

Он проник в ее душу. Он заставил ее захотеть!

Она — самая разумная из сестер Нуаро, та, которая всегда обеими ногами стояла на земле! — каким-то странным образом позволила этому джентльмену сделать из себя мечтательную идиотку.

— Что вы сотворили с моим зонтом? — вдруг спросил Лисберн.

Леони выкинула его и забыла об этом, пока спорила и отчаянно желала завладеть им. Целиком и полностью!

— Не знаю, — отмахнулась она. — Мне все равно. Вы считаете, что теперь он поможет нам не так сильно промокнуть?

— Я просто полюбопытствовал. У меня пропала шляпа. Вообще-то я знаю, где она. Но я лучше повешусь, чем снова надену ее.

Сквозь пелену бесконечного дождя Леони посмотрела на лорда Лисберна. Волосы у него блестели. Несмотря на то что они прилипли и к голове, и к шее, это только подчеркивало их естественную волнистость.

И почему бы и нет? Римские боги — мужчины не из простых смертных. Даже промокнув до костей, они волшебным образом превращаются в неотразимых красавцев.

Леони отвернулась. Они вышли к дороге для конных прогулок. Недалеко стоял экипаж лорда Лисберна, ожидая их, теперь кожаный верх был поднят. Возле лошадей находился Винс, относясь к дождю стоически индифферентно, как и его капризные хозяева.

— Продолжим уроки езды как-нибудь в другой раз, — предложил лорд Лисберн. — К несчастью, в такую теплую погоду вы можете подхватить простуду. Не очень приятно носить на себе так много мокрой одежды. Это как таскать корзину с мокрым бельем, на мой взгляд.

— В чем у вас есть богатый опыт, вне всякого сомнения.

— А вы вся в грязи, — сказал он. Оглядел ее с головы до ног, и Леони удивилась тому, что пар не повалил от нее в тех местах, где останавливался его взгляд.

Взбешенная, она посмотрела на него точно так же. Впервые его внешний вид не был абсолютно идеальным. Хотя она никогда не замечала в его внешности каких-либо изъянов. Заляпанный грязью шейный платок превратился в тряпку, сюртук промок насквозь и висел мешком, влажные панталоны прилипли к мускулистым бедрам и обтягивали их, как шелковые чулки, не скрывая ничего, в том числе верхнюю часть, которая оказалась в чересчур нескромном соседстве с ее телом.

Она была мокрая и грязная. Он же — в очаровательном беспорядке.

Леони пожалела, что сейчас у нее в руках нет зонта, чтобы ударить его.

— Очень грязная. — Лисберн понизил голос. — Я уже готов поддаться искушению отвезти вас домой и выкупать в ванной.

У нее даже пальцы ног свело в сырых полусапожках.

Мыслями Леони тут же обратилась к концу июля.

К тем двум неделям, которые она проведет с ним. Наедине! К тем вещам, которые он будет делать с ней!

— Это моя работа — рождать искушение, — заметила мисс Нуаро. — Точно так же, как вы всегда уверены в своих действиях, я должна в известном смысле выглядеть неотразимо, даже если слегка растрепана. Как бы там ни было, сегодня я обойдусь собственными силами, принимая ванну, милорд. Мне нужно вернуться к делам.


* * *

Без вопросов! Это стоило того, чтобы увидеть, как у мисс Нуаро едва не открылся рот и застыл взгляд, прежде чем она быстро взяла себя в руки. Однако когда они сели в коляску, Лисберн уже пожалел о том, что упомянул про купание. Теперь он не мог выбросить эту идею из головы, и было чертовски неудобно делать вид, что ему легко и свободно, когда приходилось отчаянно бороться за то, чтобы сохранять контроль над своим телом.

Леони была мокрой, грязной, восхитительно растрепанной и разгневанной.

Промокшее платье прилипло к телу там, где оно обычно создавало объем, и теперь можно было увидеть реальные формы, которые в другое время были скрыты от глаз.

Этот вид не был рассчитан на повышение интеллекта мужчины, чтобы тот мог продемонстрировать хотя бы скромные мыслительные способности.

То, что они сидели близко друг к другу, укрытые верхней частью коляски, не облегчало ситуацию.

И все же скрывать чувства и демонстрировать вежливое обхождение стало его второй натурой. Но, по правде говоря, мисс Нуаро поставила его в затруднительное положение на секунду-другую.

К моменту, когда Лисберн взял в руки поводья и тронул лошадей, он вновь обрел изысканные манеры. Чисто внешне по крайней мере.

Поддерживал легкий разговор и флиртовал, как обычно, и она отвечала ему тем же, без видимых усилий. Как будто ничего не случилось, и земля не уходила из-под ног, и его душа не вывернулась наизнанку, и он не допускал непростительной грубой ошибки, которую совершают разгоряченные юнцы, а не опытные мужчины двадцати семи лет от роду.

Когда они добрались до магазина, Лисберн уже успокоился, в известной степени. Ему еще требовалось время для того, чтобы снова привести себя в порядок.

Однако наблюдая, как Леони проходит через двери в магазин, он поймал себя на том, что готов в прыжке догнать ее и затащить назад в коляску.

Но Саймон вернулся к экипажу и отправился домой.

Пятница

Он попытался отвлечься от своих проблем на приеме, длившемся до пяти утра, а потом вдобавок не мог заснуть, и как следствие, Лисберн поздно спустился к завтраку. Впервые в жизни Суонтон опередил его. Но, судя по всему, позавтракать он не успел. Перед ним стояла тарелка с уже остывшим содержимым, а сам поэт, взявшись за голову, уставился в «Утреннее обозрение Фокса».

— Что еще устроила Глэдис? — поинтересовался Саймон, подходя к сервировочному столу. — Должно быть, что-то чрезвычайное, если даже ты в шоке.

— Это не о твоей кузине, — отрешенно произнес поэт. — Обо мне.