Тут наконец экипаж остановился, и Леони увидела его.


* * *

Солнце уже село, а луна еще не вышла, но тысячи фонариков осветили «Воксхолл». Все было поэтично и романтично, лучшего Лисберн и пожелать не мог. И совершенно бессмысленно.

Он стоял на аллее перед одной из колоннад и вполуха слушал, как два давних друга Лонгмора — Кроуфорд и Хемптон — спорили о том, пытался ли Тикер таким образом добиться расположения Суонтона, или решил воспользоваться своими старыми приемами, чтобы еще больше досадить ему.

А тем временем от Леони не было ни слуху ни духу.

После коротких поисков в театре Саймон поторопился занять место здесь, откуда можно было следить за выходом. Леони не могла уйти из парка, бросив своих девушек. В этом он не сомневался и отправил своего друга присмотреть за ними. Теперь нужно лишь не спускать глаз с этого уголка парка.

В сотый раз бросив взгляд на вход, Лисберн продолжил внутренний спор с самим собой насчет того, правильно ли он поступил, отправив Суонтона на поиски, может, лучше было бы отослать его домой. И тут он увидел ее.

Мисс Нуаро приближалась слишком уверенная в себе, в легком трепетании лент и бантов. Но что-то новое появилось в том, как она преподносила себя. У него возникло ощущение, что ее что-то угнетало.

Естественно, он бросился ей навстречу и накинулся с обвинениями.

— Где вас черти носили?

— За кулисами.

— Вас там и близко не было, — возмутился Лисберн. — Я все осмотрел сам и еще заставил Суонтона, чтобы отвлечь его от той ужасной сцены.

— Прекратите брюзжать, — отрезала она. — И играть в чересчур заботливого обожателя, потому что…

— Чересчур заботливого! Обожателя?

— Не сомневаюсь, что эта демонстрация собственнического инстинкта заставит обмирать от счастья любую женщину. Только не меня, — заявила Леони. — И я не в том настроении, чтобы ко мне приставали, приказывали и читали нотации. Я понимаю, у вас натура такая — защищать…

— Конечно, нет!

— Не говорите глупости. — Она не стала его слушать. — Вы сделали из себя преторианца при лорде Суонтоне и пытаетесь думать за него, как будто он психически неполноценный, чему нет ни единого признака. Он — абсолютно нормальный, здоровый мужчина и не страдает нехваткой мужественности, если то, что говорила та женщина, правда.

— Вот черт! Вы ничего не знаете о… — Он замолчал, заметив, как головы повернулись в их сторону. — Мы не можем стоять здесь и спорить. О мужественности Суонтона прежде всего. — А еще ему нужно было успокоиться. — Я понимаю, вы расстроены, — продолжил Саймон очень спокойно. — Причин для этого более чем достаточно. Но не могли бы мы продолжить обсуждение в более разумной манере и в менее публичном месте?

Раскрыв рты, Кроуфорд и Хемптон смотрели на них и пытались незаметно придвинуться поближе, чтобы слушать спорящих не так откровенно.

Леони послала Кроуфорду и Хемптону чарующую улыбку, и парочка грубиянов сконфузилась. Быстро отвернувшись, они завели оживленный разговор.

— Мы ничего с вами не обсуждаем, — напомнила мисс Нуаро. — Мне нужно найти моих девушек, пока какому-нибудь балагуру не пришло в голову поиздеваться над ними из-за глупости Суонтона. Мы же понимаем, какие шутки теперь начнутся. Нужно увезти их отсюда.

— Я послал за ними Геддингса. — Он упомянул об одном из безнадежных ухажеров своей кузины Клары. — Его светлость прекрасно знает маршруты всех экскурсий Симпсона, потому что они неизменны. Так что Геддингс без труда найдет их. Он крупный парень и известен тем, что с легкостью осадит любого. Под его охраной и с талантом Симпсона избегать проблем ваши девушки будут в полной безопасности этим вечером.

Леони посмотрела на него без всякого выражения.

— Официант держит отдельную кабинку, чтобы мы могли поужинать, — сказал Лисберн, махнув рукой в сторону. Он заранее подкупил официанта. — Пройдемте сюда, будьте так любезны, мадам. И да, признаю, что не заслуживаю снисходительности, но рассчитываю на вашу доброту.

Этим он заслужил ироничный взгляд, что ободряло больше, чем откровенное равнодушие.

— Понимаю, вы бы предпочли, чтобы нас не видели вместе.

— Наоборот. Мне нравится, когда нас видят вдвоем, — возразила она. — Ваша одежда всегда выгодно подчеркивает мою. Я выбрала это платье, потому что обратила внимание на то, что ваш камердинер любит добавлять к вашему костюму какую-нибудь зеленую деталь под цвет ваших глаз. То изумрудную булавку для галстука, то жилет зеленого цвета, то белый жилет с зеленой вышивкой. Это очень удобно, потому что рыжие волосы отлично смотрятся на зеленом или желтом фоне. Немногие женщины осмелятся носить такое.

Лисберн уловил дрожь в ее голосе. Она злилась. Почему бы и нет?

— Благодарю вас, — поклонился он. — Я унижен полностью.

— Вы? — вскинулась Леони. — Мои девушки превратились во всеобщее посмешище. Мой магазин, может быть, никогда не восстановит…

— Я все исправлю, обещаю вам, — искренне произнес Саймон. — Вы расстроены. И это понятно. Можете возненавидеть меня, если хотите. И Суонтона тоже. Но я вынужден попросить ненавидеть нас не в таком людном месте. А еще умоляю, поешьте и выпейте хоть немного. Вы вся дрожите.

— От злости. — Леони вздернула подбородок.

— Вам нужно присесть, — настаивал он. — И выпить.

— Не буду, — отказалась она.

Лисберн слегка подтолкнул ее.

— Нам туда, — показал он. — Не заставляйте меня нести вас на руках.


* * *

Если он возьмет ее на руки, она лопнет от злости.

Леони позволила ему взять себя за руку и отвести в кабинку.

Там села, попыталась восстановить спокойствие и удивилась, что ей это не удается. В это время лорд Лисберн делал заказ официанту.

Только официант ушел, как появился Суонтон. И моментально бросился извиняться.

Леони подняла руку.

— Стоп, — сказала она. — Ни слова больше.

Суонтон посмотрел на лорда Лисберна.

— Сядь, — сказал тот. — И ни слова больше.

Поэт сел за стол. Вид у него был жалкий.

Какая ей разница? Для него это лишь временные трудности, против которых у лорда Суонтона есть верное средство: деньги. А для нее и ее девушек это настоящая катастрофа.

— Я все-таки не понимаю, — сказала она. — Есть ли в этом хоть капля правды?

Суонтон замотал головой.

— Готов поклясться…

— Ничего такого, за что вас могут призвать к публичному ответу? — удивилась Леони. — Я спрашиваю, потому что вспомнила пару упоминаний о проблемах с женщинами в «Утреннем обозрении Фокса». Вам не приходило в голову, что это могло быть предупреждением, а не просто скандальными слухами?

Поэт стиснул переносицу.

— Я не знаю. Лисберн вам расскажет. Чуть ли не каждый день мне приходили письма от кого-то, кто утверждал, что я обещал то одно, то другое, включая женитьбу.

— Но это типичные письма с просьбами или примитивные попытки шантажа, — встрял Лисберн. — Судя по всему, те, кто писал, проигнорировали тот факт, что Суонтон только недавно вернулся в Лондон. И еще не успел сделать то, в чем его обвиняли. Или поухаживать за кем-то. У него на это просто не было времени. Могу ручаться.

— Значит, женщина лгала? — сделала вывод Леони. — Это был спектакль, чтобы опозорить вас, и не более того?

Лорд Суонтон посмотрел на своего кузена.

— Так как? — Ей хотелось завизжать, но они и без этого пользовались достаточным вниманием. — Сегодня Общество модисток потеряло по крайней мере сто фунтов благотворительных взносов, потому что наша репутация теперь запятнана. Я не смогу ничего противопоставить этому, если не узнаю правду.

Лисберн начал снова:

— Моя дорогая, я обещаю…

— Не надо! — остановила его Леони. Никаких «моя дорогая». Ни сейчас. Ни впредь. — По той же самой причине я лишилась еще и клиентов. Потребуются недели, а может, несколько месяцев, чтобы восполнить потери. Так что самое малое, что вы можете сделать для меня, джентльмены, это ответить честно.

— Мне бы хотелось, — сказал лорд Суонтон. — Но проблема в том, что я сам не знаю наверняка.

Глава 9

В мужчине тысяча недостатков — достоинств намного меньше. Он непостоянен и недобр, он лжив и скрытен, капризен, ревнив и своеволен. А также самодоволен и мелочен. Однако все женщины единодушны: за неимением лучшего пусть он будет таким.

А. А. «Литературный еженедельник», 1818 г.


Впервые Леони Нуаро не смогла ничего скрыть.

Впервые на ее лице отразились все чувства, и Лисберн прекрасно их понял.

Она смотрела на Суонтона с откровенным недоверием.

— Девочка… — заговорил Суонтон. — Женщина сказала, что ей нет еще пяти лет. И что все произошло в Париже. Это могло случиться.

— Могло… — повторила она.

— Он не помнит, — опять вмешался Лисберн. — И не имеет смысла пытаться заставить его вспомнить.

— Вы намекаете на амнезию? — уточнила Леони. — Потому что иначе… — На миг она закрыла глаза. Когда же открыла их, на ее лицо вновь вернулась маска. — Надо сильно постараться, чтобы меня поразить, лорд Суонтон. — Теперь ее голос звучал ровно. — Однако признаюсь, вам удалось застать меня врасплох. У вас в Париже было так много женщин, что вы потеряли счет?

Суонтон побагровел.

Он ничего не мог поделать с собой. Только бормотал что-то нечленораздельное. Давать объяснения выпало на долю лорда Лисберна, как всегда.

— Это было трудное время, — начал он. — После моего…

— Поправьте меня, если я не права, леди Альда, — раздался вдруг знакомый женский голос совсем рядом. — Мне всегда казалось, — по крайней мере так утверждал мой папочка, а мы все знаем, что он никогда не ошибался, — о чем это я? Ах, да! Так вот, мне всегда казалось, что в таких великих нациях, как наша, мужчина остается невиновным ровно до тех пор, пока его вина не будет доказана.