Он спародировал самую серьезную и драматичную поэму Суонтона, и Леони рассмеялась, потому что просто не в силах была удержаться. Однако на душе по-прежнему было тяжко, и она испугалась, что не выдержит и разрыдается.

«Не думай о завтрашнем дне, — сказала себе Леони. — Не думай о провале. Были времена и похуже. Были у всех Нуаро и Делюси».

Но она устала от этого. Устала все терять и опять начинать сначала. Вдобавок теперь у нее не было уверенности, что можно рассчитывать на помощь Марселины и Софи, чтобы начать новое дело.

— Не думайте ни о чем, — попросил Лисберн. — Мне надо было раньше понять — вы пережили так много за сегодняшний вечер. Давайте, я отвезу вас домой.


* * *

Заплатив за несъеденный ужин, Саймон увел ее. Леони настолько упала духом, что не стала по-настоящему сопротивляться, когда он предложил оставить девушек в парке, чтобы не лишать их экскурсии. Хотя ему пришлось три раза повторить, что Симпсон позаботится о них с Матрон, что галантный старик отправит их домой в нанятой карете, что у того все заранее распланировано. И неужели она всерьез хочет лишить их фейерверка?

До закрытия «Воксхолла» оставалась пара часов. По этой причине, а также из-за того, что публика, приезжавшая на выступление Суонтона, была слишком возмущена, чтобы надолго задерживаться здесь, Лисберну удалось быстро забрать свою коляску со стоянки.

Если Винс и удивился такому раннему отъезду, то был слишком дисциплинированным, чтобы показать, насколько, тем более когда в экипаж села мисс Нуаро.

Пока они ехали, Леони рассказала, где она была, когда неожиданно исчезла. Несмотря на то что волосы у Саймона встали дыбом, он изо всех сил постарался не наброситься на нее за то, что она подвергает себя опасности. И не стал говорить, что, одеваясь вот так, девушки обычно навлекают на себя проблемы. Ничего ужасного не случилось, успокаивал он сам себя. И того, что сделано, уже не изменишь.

Однако его это сильно обеспокоило, но когда Леони закончила рассказ, Лисберн сумел взять себя в руки.

— В наемном экипаже сидел, наверное, Меффат. Они с Тикером гуляют сладкой парочкой еще со школьных времен. Я ничуть не удивляюсь. Когда Тикер увел ее с собой, стало понятно, что они оба участвуют в этом деле. Судя по всему, им кажется, это отличная шутка. Им всегда нравилось издеваться над Суонтоном.

Леони подняла на него глаза.

— Это их вы проучили в школе?

Саймон скрыл удивление.

— Ну, кто-то ведь должен был это сделать, — не стал отпираться он. — Откуда вы узнали?

— Кливдон, — коротко ответила мисс Нуаро. — Но даже зная, что сладкая парочка участвует во всем этом, мы не можем определенно сказать — они подготовили ее к роли обесчещенной женщины или просто поддержали ее и помогли публично опозорить Суонтона.

— Вас не удивило такое неправдоподобное совпадение: они случайно натолкнулись на единственную женщину в мире, которую Суонтон мог бы обесчестить в те две недели из всей своей жизни? И где — в Париже!

Леони отвернулась, словно разглядывая сцены, проплывавшие мимо. Но Лисберн знал, она думает. Об этом говорила ее собранность, и наклон головы, и изгиб шеи.

— Не такое уж неправдоподобное, — наконец произнесла мисс Нуаро. — Я все время пыталась вспомнить, где я видела Тикера раньше. Это было в Британском Институте. Когда вы подхватили меня и…

— Я помню, — сказал он. — Отчетливо.

Лисберн не мог забыть, с каким восхищением она рассматривала картину, мимо которой другие проходили с полным безразличием.

Он помнил ощущения от трепещущего шелка, кружев, лент и тепла ее тела в своих объятиях. Он помнил ее изысканный парижский выговор, когда она тихо поблагодарила его по-французски, и почти незаметный акцент, когда потом заговорила на безукоризненном английском. Он помнил ее запах, простой и свежий, и безумно притягательный.

— Я обратила на них внимание, на Тикера и его приятеля, — продолжала Леони. — Они вроде бы были вместе со всеми, но в то же время держались особняком. Явно джентльмены. Если таинственная женщина находилась где-то на заднем плане, пытаясь найти способ подобраться к Суонтону, она тоже могла заметить их и подойти. Или они смогли заметить ее.

Лисберн заставил себя вернуться к действительности и к приводящей в ярость правде. Из-за Тикера и Меффата его планы в эту прекрасную летнюю ночь пошли прахом. Когда они попадут к нему в руки, он будет убивать их. Медленно!

— Так как она молода и хороша собой, эта парочка без колебаний начала искать к ней подходы, — задумчиво произнес Саймон. — Хотя, может, и нет, если при ней был ребенок. Трудно сказать. Конечно, вполне возможно, что они посоветовали ей включить в игру ребенка этим вечером для усиления эффекта.

Им хватит коварства придумать такую штуку. Тикер в любом случае способен на такое. И даже если вместо того, чтобы придумывать какую-нибудь сложную мистификацию, они просто воспользовались шансом посодействовать женщине, сбить Суонтона с толку, разве будет бесчестным прибить их, исходя из общих моральных принципов?

— Могу представить, как толпа вокруг Суонтона напугала ее, — сказала Леони. — Она могла испытывать отчаяние и не знала, как подойти к нему. Вид у нее был беззащитный, и именно это позволило им думать, что она станет легкой добычей.

Леони покивала, довольная придуманным сценарием, и цветы, которые украшали ее прическу, закивали следом счастливо и нелепо.

— Я была уверена, что нужно пойти за ними, — сказала она. — А потом, когда увидела, как эта женщина садится в экипаж, не испытывая никакой тревоги из-за того, что другой мужчина уже находится внутри, я поняла, что они заодно, чем бы это одно ни было. — Леони разгладила перчатки. — Да, так уже лучше.

— Значит, все разложено по полочкам?

Она посмотрела на него.

Лисберн улыбнулся в ответ.

— Вы аккуратно проанализировали душераздирающую сцену, а сотню возможных ее интерпретаций разделили на две части. Я прямо вижу этот гроссбух у вас в голове. Или, возможно, когда вы вернетесь домой, заведете в своем гроссбухе специальную страницу, посвященную этому расследованию. На ней будет одна колонка доказательств в пользу теории А. И вторая — в пользу теории Б.

— Но ведь кому-то нужно быть хорошо организованным, — заметила мисс Нуаро. — Кто-то ведь должен прочно стоять на земле.

— Я понял, — сказал он. — Поверьте, я понял.


* * *

Ее дом был полностью погружен в темноту, когда они подъехали. Лисберн счел это более чем обнадеживающим.

— А где слуги? — поинтересовался он.

— Уже в постели, — объяснила Леони. — Я стараюсь не утруждать их лишний раз.

Саймон с трудом представлял, как она разденется без помощи горничной. Или, возможно, двух. Затем вообразил процесс ее раздевания, и это плавно подвело его к размышлениям на тему, чем он сможет быть ей полезен в данном случае.

И тут же выбросил эти мысли из головы.

Не имело смысла дразнить себя фантазиями. Это лишь добавит сожалений. Сегодня раздевание не состоится. А может, и никогда, если он каким-то образом не исправит положения.

Даже вселенского масштаба очарование не сумеет завоевать ее после такого фиаско.

— Кто-то из слуг ведь должен встать все равно, — заметил Лисберн. — Вам нужно хоть немного поесть.

— Я могу найти еду внизу, — сказала она. — Я привыкла сама ухаживать за собой. Мы переехали в этот огромный дом лишь несколько месяцев назад. До этого обходились одной служанкой. А было время, когда у нас вообще не было слуг, мы сами за собой ухаживали.

— Если вы в таком виде пойдете вниз, у вас появится прекрасный шанс споткнуться и свернуть себе шею, — предостерег он. — Ваши шансы выжить резко возрастут, если вы отправитесь наверх, крепко держась за перила. Я кого-нибудь разбужу и прикажу найти что-нибудь съедобное в кладовке. — Махнул ей рукой. — Идите.

— Фенвик, должно быть, еще не спит, — сказала Леони. — Ему не нравится рано ложиться. Он вырос в мире, где не соблюдался режим.

— Я его найду.

Здание было высоким и, как множество других домов в Лондоне, — узким. Дома такого типа имели примерно одинаковую планировку. Лисберн довольно хорошо представлял себе, что комнаты слуг здесь были намного меньше тех, в которых жили слуги в его городском доме на Риджентс-Парк. По правде говоря, он никогда не наведывался на половину слуг — не хозяйское это дело. А нарушение традиции могло подвергнуть испытанию самоуважение слуг. Домашнее хозяйство — хрупкий и сложный механизм. Ему вредны любые потрясения.

В то же время Саймон досконально знал поэтажные планы своих домов. Всех домов! Он знал, кто и где работает, чем слуги занимаются и сколько это ему стоит. Он жил за границей, но это вовсе не означало, что его недвижимость оставалась заброшенной, как и те, кто работал на него. С положением, властью и деньгами пришло осознание собственной ответственности. Это был один из первых уроков, который отец преподал ему.

Кто-то ведь должен быть хорошо организованным. Кто-то ведь должен прочно стоять на земле. Кто-то ведь должен брать на себя ответственность, не важно — готов он к тому или нет.

Немного позже

Маркиз Лисберн сам приготовил сэндвичи. Для нее!

Леони посмотрела на поднос в его руках, потом на его лицо. Ей стало интересно, уж не спит ли она и не вступила ли в сказочную страну волшебства и чудес.

— Мальчишка уже почти заснул, и я так и не понял, что он мне говорил, — объяснил Саймон. — Я знаю несколько языков, но кокни среди них нет. Поэтому нашел все сам — хлеб, ветчину, сыр и горчицу. А еще добрую бутылку вина. Я знаю, как ее открыть. Я даже знаю, как приготовить сэндвич.[15]

Он поставил поднос на стол.