Его сердце пылало ненавистью и жаждой возмездия за глупость, которую он совершил. Его принудили… Да нет же, он сам принимал решение! И, слава Богу, что оно еще не повлекло за собой ряд других неутешительных последствий, еще более серьезных, чем заточение Каролины в монастыре.

Что он сделает с проклятой куртизанкой? Сначала он явно увидел перед собой ее побагровевшее лицо, задыхающееся под давлением его рук. Но тут же откинул эту безумную идею. Ему еще надобно увидеться с Каролиной! Адриано глубоко вздохнул и постарался совладать с собой. Если он жаждет покарать всех виновных, он обязан сохранять наиболее ясный ум, который только может быть у него. Убийством собственными руками он ничего не добьется, кроме как собственного узничества.

Обвинить любимую супругу в предательстве… Он понуро склонил голову, обхватив ее руками.

– Мне нет прощения, – сам себе пробормотал Адриано.

И если она не простит его, он прекрасно поймет ее поступок. Так бездушно закрыть ее в монастыре… И обвинить в попытке убить его… Разрушить все то святое, что их связывало… И только волей Всевышнего он не сдал ее под стражу! Господи, да что же это такое? Как он мог позволить себе быть настолько глупым, окрученным клеветой и ложью, которую плели вокруг него враги, пока он потерял присущую ему бдительность?

К счастью, гондола подошла к молу, у которого располагалось административное здание. Он прошел по длинному коридору, сокрытому потолком из полукруглых арочных сводов. Ему ничего больше не остается, кроме явки с повинной. Писарь у входа в зал заседания встретил его с недоумением на лице.

– Мне нужен Джанни Санторо, – требовательно произнес Адриано. – Он сегодня должен быть здесь.

– Советник ожидает собрания Совета Сорока, назначенного на послеобеденное время, – ответил тот.

Сенатор Фоскарини открыл огромную дверь в зал, напоследок дав знак своим стражникам придерживать Урсулу в коридоре.

– День добрый, советник Санторо, – произнес с почтением Адриано и поклонился.

Пожилой мужчина с абсолютно поседевшей головой ответил на его поклон. Адриано не любил обращаться к кому-либо за помощью и рекомендациями. Но его история уже изрядно обросла ложью, что сенатора необычайно тяготило. Теперь он ясно осознавал, что ему просто необходим совет. И будь то рекомендации от члена Совета Сорока или же коллегии мудрецов – ему все равно. Он выбрал человека, наиболее, по его мнению, близкого роду Фоскарини и благородного своими внутренними предпочтениями. Сенатор издавна поддерживал с Санторо прекрасные отношения.

– О, Адриано, приятно тебя видеть в правительственных стенах. Что привело тебя ко мне? Или же ты к кому-то другому?

– Нет, Джанни, – он присел в ответ на пригласительный жест советника. – Мне необходимо…

Адриано заметно побледнел и на какой-то момент замер, неподвижно пронзая взглядом Санторо, словно смотрел сквозь него. Сейчас только он осознал то, что намеревался сделать.

– Адриано… – озадаченный голос Джанни заставил сенатора отвлечься от раздумий и предположительного начала весьма сложного разговора.

– Да, – опомнился тот, – простите… синьор Санторо…

Адриано нерешительно взял в руки инсигнию с гербом республики, висящую на золотой цепи вокруг шеи, и снял ее с себя.

– Что за удивительный жест, сенатор? – спросил с иронией Джанни, наблюдая за дальнейшими действиями Фоскарини.

– Я добровольно снимаю с себя полномочия сенатора на случай, если меня обвинят в измене Венеции, – с горечью произнес Адриано.

– Тебя? В измене? – рассмеялся Санторо. – Такой верной службе, какую ты несешь нашей республике, многие долгие годы учатся, мой друг. Ведь она исходит из самого сердца, со времен твоей беспечной юности. Мне это хорошо известно, Адриано.

– Боюсь, что последние события в моей жизни, – говорил сенатор, глядя ему в глаза, – станут поводом для иных пересудов. И ваше осуждение будет вполне оправданным.

Джанни Санторо лишь удивленно приподнял брови.

– Что же, сенатор Фоскарини, я с удовольствием послушаю вашу исповедь. Возможно, тогда мне станет понятно ваше беспокойство.

Советник внимательно выслушал рассказ Адриано, в подлинности которого у него не оставалось никаких сомнений. Сенатор умолчал о том, что сам отправился в Геную для спасения Каролины. Он поведал лишь, что она нуждалась в помощи и была доставлена лекарю Армази, после чего он взял ее под свое попечительство по просьбе ее родственников из Флоренции.

– Ответь мне на один вопрос, Адриано, – в голосе Джанни слышалось недоумение, – к чему ты все так усложнил?

Тот смотрел на советника с изумлением.

– Адриано, кем является для Венеции в наше время Генуя? Эта страна потихоньку умирает, позволь заметить. Не так давно ею господствовала Франция. Сейчас ее сломили внутригосударственные события, повлекшие за собой уйму потерь. Одна только бунтующая Корсика чего стоит! А Милан, словно хищник, притаился в укромном месте и ждет подходящего момента, чтобы захватить власть над генуэзцами. И некоторые шаги им уже сделаны. И теперь посмотри на Венецию, расцветающую в своих владениях, одолевающую и усмиряющую своих врагов, посягающих на ее роскошь.

– Я полагал, что брак с моей супругой не будет признан обществом и правительством республики по вине вражды между государствами, длившейся веками.

– Адриано, наши предки издревле заключали браки между враждующими гос ударствами, дабы усмирить распри и меж доусобицы. Зачастую эта практика используется и сейчас, в наши времена. Ты с лихвой закрутил ложь и не подумал, что все можно было уладить гораздо проще. К тому же в этой стране ты – человек, владеющий недюжинным имуществом, включающим в себя как купеческое ремесло, так и политическую деятельность. Твои амбиции и гибкий разум, а также дипломатичность в ведении международных дел весьма благоприятно сказываются на расцвете республики. Разумеется, не могу сказать, что ты незаменимый! Но твой вклад в развитие страны за последние годы поистине огромен. Поэтому, поверь мне, Адриано никто не осудил бы твой брак с генуэзкой. И похоже на то, что никто, кроме тебя самого.

Адриано опешил. Все это время он словно боролся с тенью. Тенью собственных иллюзий, которыми он объяснял себе невозможность существования их с Каролиной любви. Выходит, он сомневался в том, что они смогут стать счастливыми вместе?

– Я не понимаю, Адриано, отчего ты не пришел ко мне с этим раньше? С твоим отцом меня связывала дружба, принесшая с собой много хорошего в мою жизнь. Неужто, ты полагаешь, что я не встал бы на твою сторону в этом вопросе?

– Есть такая прекрасная древняя цитата Горация, – промолвил задумчиво Адриано. – In vitium ducit culpae fuga. Что означает «желание избежать ошибки вовлекает в другую». Очевидно, я переусердствовал с перестраховками. После предательства дяди я мало доверял не только отцовским друзьям, но и людям вообще, – он с сожалением сомкнул губы.

– Ты боялся потерять титул?

Адриано горько рассмеялся.

– Титул? Нет, синьор, я боялся потерять свою любовь.

– И, судя по всему, едва не потерял. Не могу сказать, что ваши чувства примет венецианское общество. От тебя ждут далеко не таких действий. Ты долгое время был вдовцом, и правительство жаждало видеть тебя в выгодном для себя браке. Отказавшись от должности сенатора, ты, безусловно, можешь отвернуть от себя много взоров, наблюдающих за каждым из нас. Таким образом ты облегчишь участь вашей любви, которой не позволят выжить в нашем мире. Если желаешь, разумеется.

– Я готов отречься от всего, что имею, только бы нас оставили в покое, – промолвил с тоской Адриано. – Синьор Санторо, что мне делать?

– Начни с расправы над своими врагами, которые позарились на твою жизнь, – спокойно ответил Джанни.

– Я привел под стражей служанку, которая является участницей покушения на меня и свидетелем того, что Маргарита заказала мое убийство.

– Показания женщин, тем более прислуги, мало берутся во внимание. Но Марго уже давно просится на виселицу. Супруга моего брата не так давно пыталась уличить куртизанку в попытке отравить ее, чему я не удивлен: за ней скрывается множество тайных дел, в которых замешана прислуга знатных персон. Однако ты же знаешь, что в нашем мире заявлению женщины в суде редко уделяется внимание. Но, если станешь заявителем ты, моя невестка непременно даст показания, о которых ей известно. Помимо этого, тебе надобно непременно найти убийцу, который стал исполнителем сего ужасного действа. Заключив куртизанку под стражу, ты сможешь выведать все детали и его местонахождение. Кто еще участвовал в этом?

– Полагаю, что Паоло Дольони. Они сами не справились бы. Только у меня нет доказательств.

– Сейчас мы с тобой составим обвинение, и на заседании совета я выдвину требование выдать ордер на взятие под стражу Маргариту Альбрицци. После этого дело сдвинется с места гораздо быстрей.

Уже при вечерних сумерках Адриано возвращался домой, удовлетворенный разрешением ситуации: ему удалось взять и свою прислугу, и куртизанку под арест. Только вторая не желала сознаваться в содеянном, грозясь на всю Венецию рассказать о том, кем приходится Каролина. Но Адриано в тот момент лишь злобно улыбнулся Маргарите, всем своим видом давая знать, что это уже не имеет никакого значения.

В присутствии куртизанки Адриано велел тюремщикам предать Маргариту пыткам, если она не сознается в заговоре против него. Но он был уверен, что та и сама проколется. Он даже мог предположить, что она пожелает подставить Паоло, дабы отвести от себя подозрения. Но в том, что правда выплывет, сомневаться ему не приходилось.

Войдя в палаццо, он оглянулся вокруг. Везде сияла поразительная чистота, а из кухни доносился аромат свежеприготовленного обеда. Встрепенувшаяся прислуга решила задобрить негодующего сенатора. Довольно улыбнувшись этой мысли, он присел в гостиной, чтобы немного передохнуть и отправиться за Каролиной. Хотя Адриано весьма сомневался, что здесь она будет в безопасности. В какой-то момент он подумал, что стоит отправить ее в Местре, но там поджидал хищник куда хуже обеих змей – Паоло Дольони, готовящийся в любой момент приступить к действиям. Быть может, Каролине будет безопасней, если она останется в монастыре? Он откинулся на спинку кресла. Нет. Он вернет ее к себе, окружив целой армией стражи. Но она непременно будет рядом с ним этой ночью! Если, разумеется, сможет простить его.