Пробно давлю на ее холмик, и она издает легкий вздох. Мои пальцы движутся по кругу, отчаянно пытаясь найти ее самые чувствительные точки. Отчаянно? Это я о себе? Проклятье. С другими девчонками я никогда не теряю самоконтроль. Так почему же сейчас я лезу из кожи вон, чтобы доставить ей удовольствие? Чтобы произвести на нее впечатление? Или потому что этот момент — мой единственный шанс сделать ей хорошо? Или потому что она — все, чего я хочу, но никогда не смогу получить?

Или же потому что я…

Дыхание Элис становится тяжелым, и вырвавшийся у нее обрывистый стон предупреждает, что скоро мне выпадет джекпот. Я выдыхаю, зарывшись лицом в ее шею, ласкаю ее с легким нажимом. Запах сливок и роз одурманивает меня, сладкие стоны пьянят. Еще. Я хочу, чтобы она стонала чаще, громче, быстрее. Хочу, чтобы она потеряла контроль, чтобы кончила под моей рукой. Хочу видеть ее лицо, когда удовольствие опалит ее изнутри.

А еще я хочу, чтобы она знала безо всяких сомнений, что я люблю ее.

Бедра Элис сжимаются, и я перемещаюсь ниже, позволяя влаге внутри ее трусиков направлять меня.

— А внутри? — бормочу я. — Там ты что-нибудь делаешь?

— И-иногда, — выдыхает она. — Но… а-ах!

Мой палец легко входит внутрь. Там она гладкая и горячая, текстура хоть и знакомая, но совершенно другая.

— Но что? — мягко спрашиваю ее. Она извивается, ее голубые глаза подернуты дымкой.

— Не хочу, чтобы ты д-делал то… то, что не хочешь…

Гортанно смеюсь, будто счастливый лев.

— Поверь мне, принцесса, — шепчу, — я очень давно хочу это сделать.

Говорить ей такое неправильно, очень неправильно, но она, кажется, больше не обращает внимания на мою болтовню, и я дико этому рад. Я продвигаюсь глубже, и ее голова откидывается назад, обнажая бледную шею. Наклоняюсь и медленно целую ее, пока пальцем то выхожу, то погружаюсь еще глубже. Она вознаграждает меня стоном, громким и восхитительно удивленным, и я усмехаюсь ей в горло. Для большего эффекта сгибаю палец крючком, и она, дернувшись, ахает. Потом, широко распахнув глаза, смотрит вниз.

— Ч-что это было… — Я повторяю маневр — только сильнее, и она со стоном выгибает спину. — Раник…

— Ты должна знать, ботанка. — Склоняюсь к ее уху. — Там точка G. У тебя точно пятерка по биологии?

Она хмурится, собираясь заспорить, но я обхватываю губами мочку ее уха и нежно прикусываю ее, вворачиваясь еще глубже внутрь, и вся ее хмурость тут же превращается в шок. Ее тело дрожит, сообщая мне все, что надо. Ей нужно больше: еще один толчок, еще один палец. Моя рука полностью влажная, и вся комната пропитана запахом — полностью женским, полностью ее. Я становлюсь настолько болезненно твердым, что джинсы уже дерьмово справляются с задачей сокрытия улик.

Смотрю на ее черный лифчик — он самый обычный, его легко будет снять. И призываю все свою силу воли, чтобы не тронуть его и не позволить ее грудям выпасть наружу. Чтобы не раздвинуть ее ноги и не попробовать ее там на вкус. Не расстегнуть молнию на джинсах и не выпустить член на свободу. Хочу втираться в нее, но запрещаю себе. Горю желанием сделать гораздо больше, но ласки пальцами — это все, что она мне позволит. И это больше, чем я, черт возьми, заслуживаю.

— О-о, — выдыхает она. Ее веки трепещут, когда я подвожу ее к краю. — Раник!

Мое имя на ее опьяненных страстью губах — одурманивающий звук, от которого мои бедра без разрешения дергаются. Чтобы отвлечься от неистового желания раздеть ее прямо сейчас и проскользнуть внутрь, я зарываюсь лицом в ее шею. Мягко прикусываю нежную плоть, чувствуя ее судороги вокруг своих пальцев. Она задыхается, и все внутри нее в этот момент восхитительно напрягается. Стонет, и сладкий, протяжный, высокий звук заполняет собой все пространство.

Я отстраняюсь и смотрю на ее лицо — покрасневшее и сонное, удовлетворенное и восторженное. Оно такое из-за омывающего ее удовольствия, которое постепенно сходит на нет. Она больше не выглядит грустной, это уж точно. Но это не навсегда.

Пока она приходит в себя, я продолжаю играть с ней снаружи, лениво потираю и смотрю, как она вздрагивает. С нею здорово, правда здорово. Я никогда таких не встречал. Медленно-медленно ее дыхание начинает выравниваться. А я впервые осознаю, что все это время задыхалась не только она, но и я.

Ее голубые глаза встречаются с моими, и я внезапно осознаю, как, черт побери, мы сейчас выглядим: моя рука глубоко в ее трусиках, и она, распластанная, лежит у меня на постели. Немедленно отстраняюсь, откашливаюсь и поднимаюсь с кровати.

— Мне надо… короче, мне правда надо идти. Надеюсь, э-э, надеюсь, урок был полезным. Ну, ты же знаешь, мы здесь, чтобы помочь тебе всему научиться.

Элис смеется, словно вдруг хрустальные колокольчики начинают звенеть. Затем она медленно поднимается, находит свою рубашку и поправляет ужасно горячие короткие шорты.

— А как же ты? — спрашивает она.

— А что я?

— Не прикидывайся дурачком. Я все вижу, несмотря на штаны.

Мой член дергается, отчаянно нуждаясь в ее внимании. Я вспоминаю наш урок дрочки, прикосновение ее языка… Я хочу, чтобы она закончила начатое тогда, хочу оказаться в ней больше, чем она когда-либо узнает.

— Это не входит в сделку, — говорю и мысленно пинаю себя, как только эти слова срываются с моего языка. — Моя проблема. Сам разберусь.

Выхожу из комнаты. Мои ноги тяжелые, как свинец. Все внутри призывает вернуться и разрешить ей сделать со мной все, что она пожелает. Но я знаю: это чертовски опасная дорога. Если я это сделаю, пути назад больше не будет. И потом я, вероятно, пожалею об этом. Как и она. Иначе и быть не может, ведь Элис — проклятая Ледяная принцесса, отличница с безупречным будущим, а я — днищенский отброс этого универа. Подобная хрень просто не совместима.

— Раник… — начинает Элис.

— Слушай, насчет ярмарки, скинь мне время и все подробности. А я тебя там встречу, окей?

И я закрываю за собой дверь.

Смущенный, но отчасти удовлетворенный собой, еду в универ. И качаю по пути головой.

Я не Тео. Это он должен был проделывать с Элис все эти штуки, не я. С ним ей бы понравилось больше.

Но я, словно жалкий, изголодавшийся нищий, всю неделю снова и снова вспоминаю то утро с Элис. Пытаюсь выбросить из головы ее запах, ощущение ее тела в руках, но потом замечаю ее в коридоре, вижу светлые волосы или чарующую улыбку, когда она смотрит на Тео… и вновь превращаюсь в чертову безнадежную катастрофу. Но припадаю к источнику воспоминаний опять, хоть это больше и не она, не ее руки или улыбка. Я знаю, что всегда буду томиться от жажды, ведь не меня она будет целовать, не со мной будет проводить время, есть и учиться. Не меня она будет держать за руку и не мне рассказывать о своих мечтах. Не мое лицо она будет гладить, лежа в постели. Не мне она отдаст свой первый раз. И не меня она будет любить.


 

Глава десятая


Элис


Шарлотта в тринадцатый раз пытается ударить меня подушкой.

— Не могу поверить, что ты до сих пор от меня что-то скрываешь! — визжит она, улыбаясь. — Спрашиваю тебя в последний раз, и если ты и сейчас не ответишь, расплата будет суровой. Итак, где ты провела ночь с пятницы на субботу?

— У друга, — хихикаю я, и это настолько нехарактерно для меня, что Шарлотта приходит в шок.

— Ты… Я так и знала! Это розовое сияние, то, как ты счастлива в последнее время… — Шарлотта ахает. — Да ты перепихнулась! О мой бог! Почему ты не сказала мне, что у тебя был секс с Тео?

Я вздрагиваю.

— Ничего не было. Клянусь!

— Конечно, конечно, — смеется Шарлотта. — Как скажешь. — Помолчав, она закидывает мне руки на шею и крепко обнимает. — Боже мой, поздравляю, Эл! Я так за тебя рада! Давно пора, черт возьми! Ты красотка, и я надеюсь, что вы очень счастливы.

— Шарлотта, остановись, — хмурюсь я. — Правда ничего не было.

— Нет, что-то было, — настаивает она.

— Ну хорошо, кое-что и правда случилось. Но это не то, что ты думаешь.

— Ладно, ладно! Не говори, если не хочешь. Но я все равно за тебя рада. Серьезно. Тео — самый везучий парень на свете.

Я не поправляю ее. Неведение лучше правды. Шарлотта встает и потягивается.

— Ты еще собираешься пригласить Раника на ярмарку?

— Уже пригласила.

— Что ж, по ходу тут уже ничего не поделаешь. Но когда ты расскажешь всем, что встречаешься с Тео?

— Я не…

— Ой, подожди, не говори мне. Пусть это будет сюрпризом, — смеется она.

Раздается стук в дверь, и Шарлотта вскакивает.

— Наверное, это Нейт, — подмигивает она. — Мы идем ужинать в «Маленький Ромео». Если хочешь, присоединяйся.

Улыбаясь, она открывает дверь, но встречается лицом к лицу не с Нейтом, а моей мамой. Мамины светлые волосы собраны в строгий пучок. Лицо напряжено, но на нем почти нет морщинок. Она была бы красивой, если б не выглядела настолько суровой. Безупречный синий костюм, что надет на ней, как всегда идеален.

Ее голубые глаза мгновенно находят меня.

— Элис, — говорит мама. — Вот ты где. Мы можем поговорить?

Я мгновенно вскакиваю на ноги.

— Д-да, — говорю, запинаясь.

Мы выходим из комнаты, оставляя Шарлотту с разинутым ртом. Я закрываю дверь, и мама немедленно нападает.

— Как ты? — спрашивает она.

— В порядке.

— Твоя комната выглядит неопрятно.

— Сейчас экзамены, — отвечаю. — Не было времени прибраться…