— Эй, сладенькая, — Барбара машет рукой у меня перед лицом, — что будешь пить?

— Ой, простите. Меня заворожила ваша скорость и точность подачи напитков. Это невероятно. Вы удивительно талантливая!

— Мне об этом уже говорили, — подмигивает Барбара.

— Почему вы хлопаете мяту в ладонях перед добавлением в коктейль? Почему бы ее просто не раздавить?

— Потому что от этого напиток станет противным и горьким, — отвечает она.

— Ну конечно! — соображаю я. — Горечь появляется в результате распада хлорофилла в клеточной мембране листа.

Барбара звонко смеется и подпирает рукой подбородок.

— О, я тебя знаю. Ты, должно быть, Элис. Раник много рассказывал о твоем миленьком мегамозге. В жизни ты гораздо красивее!

— Спасибо, но он настаивает, чтобы здесь меня называли Элисон.

— Ладушки, Элисон, что тебе принести?

— Я не пью. Раник сказал, что вы «обучите меня азам».

— О, верно. Наоми! — кричит Барбара в толпу. К нам подходит женщина с пламенно-красными кудрями. — Присмотри за баром, ладно? Я хочу потанцевать с подругой.

— Конечно, — улыбается Наоми.

Барбара обходит стойку, берет своей большой горячей ладонью меня за руку и отводит к переполненному танцполу.

— Окей, начнем с наблюдения. Чтобы научиться танцевать, нужно запоминать движения других, — инструктирует она, а затем указывает на девушку с парнем в толпе. — Видишь тех двоих?

Там блондинка недвусмысленно трется круглой попой о бедра парня.

— Ну и что с ними? Примитив во всей красе, — отвечаю я.

— Посмотри еще раз.

И я смотрю. Блондинка чуть отстраняется от парня и пластично делает волну. Извивается, точно змея, источая грацию, элегантность и естественный сексуальный магнетизм. Парень быстро притягивает ее обратно к себе, и танец продолжается в тесном сплетении тел, но образ изгибающейся девушки остается у меня в голове.

— Вот что тебе нужно, — прерывает мои размышления Барбара. — Это милое, сексуальное и плавное движение. Его легко и просто освоить за короткое время.

И Барбара не колеблясь повторяет его передо мной. Даже без женских изгибов движение выходит гипнотизирующим и безупречным.

— Теперь попробуй ты.

— У меня плохо с координацией.

— Это же проще простого! — Барбара подходит ко мне сзади и ставит в нужную позицию мои бедра и плечи своими крепкими, но нежными руками. — Теперь слегка выпячивай грудь, будто делаешь глубокий вдох, и пускай волну к попе.

Я кривлю лицо и пробую выполнить движение, но в итоге просто покачиваюсь, как деревянная. Барбара сдвигает брови и снова ставит меня в исходную позицию. Я ловчусь повторить, но результат тот же. Тогда она указывает еще на парочку танцующих девушек, я внимательно за ними наблюдаю, а затем мы пытаемся двигаться вместе, но все равно ничего не получается. В конце концов Барбара хмуро смотрит на меня.

— Хм, как бы тебе это понятнее объяснить?

— Забейте, я безнадежна, — вздыхаю в ответ. — Лучше вернитесь в бар или потанцуйте с кем-то другим. Со мной вы только зря тратите время.

Барбара похлопывает меня по голове.

— Не глупи. Мы пройдем через это вместе. О, придумала! Грудные мышцы.

— А что с ними?

— Ты ведь любишь науку, верно? Сначала нужно поднапрячь грудные мышцы и выпятить как можно сильнее. Затем втянуть в себя и перейти к верхним брюшным мышцам, сжимая и разжимая их. Следом подключить нижние мышцы пресса и, наконец, словно смахнуть все, э-э, тазовыми костями.

— Os coxae.

— Ага, ими. Попробуй представить это как анатомическую модель, если поможет.

Внимательно смотрю, как Барбара снова делает волну, и все вдруг проясняется. Я четко могу представить, как при этом плавном движении по очереди работают различные мышцы. Пробую выполнить сама — сначала медленно, затем быстрее, и Барбара с ликующим вскриком хлопает в ладоши.

— Ты это сделала! Получилось идеально!

От гордости по моим венам растекается приятное тепло, как когда я знаю правильный ответ на вопрос в тесте. Повторяю волну еще пару раз, а затем Барбара указывает на другие танцевальные движения девушек — в основном простые — и с моей помощью в терминологии разбивает их на списки разных групп мышц и костей. Так вместе мы учим мое тело танцевальным азам, и когда Барбару устраивает результат, она вытягивает меня на танцпол.

— Вперед, сладенькая! Пора практиковаться!

— Но я…

Осматриваю танцующую толпу. Мне страшно, что кто-то заметит, как я неопытна. Барбара берет меня за руки и встряхивает.

— Если тебя волнует, что подумают люди, это будет заметно. Танец получится напряженным и неестественным. А ты ведь хочешь, чтобы движения казались естественными? Хочешь выглядеть грациозно перед тем своим парнем, верно?

Я киваю, и Барбара улыбается.

— Если не можешь танцевать здесь, тогда как сделаешь это перед ним?

Железный аргумент, тут не поспоришь. Пробую выполнить пару движений, и Барбара подбадривает меня кивками и выкриками в стиле «молодец, сладенькая», «так держать» и «ты выглядишь так горячо!» Мне должно быть неловко, но всякий раз, когда наши взгляды пересекаются, Барбара как-нибудь забавно изгибается, и меня пробирает на смех. Она старается ради меня — чтобы я не чувствовала себя скованно. И я благодарна ей за это.

В конце концов мне становится плевать, что подумают окружающие. Может, дело в жаре тел вокруг, в музыке, от которой из головы вылетают почти все мысли, или в уроках Барбары, но волнение постепенно сходит на нет, пока я без заминок танцую уже самостоятельно. Двигаюсь в ритме бита в толпе людей с удивительной легкостью. Барбара успевает вернуться за барную стойку, она машет мне и показывает большие пальцы. Миранда танцует с Сетом, и тому явно очень нравится, как она поглаживает его бедра. Трент зажигает с Наоми. Мне вдруг улыбается симпатичный парень с проколотой бровью, радом с которым я танцую. Я впервые его вижу. От нервов мой желудок будто прожигает кислотой, но после тренировки с незнакомцем танцевать с Тео будет проще пареной репы. Теоретически. Так что я собираюсь с духом и улыбаюсь парню в ответ, прикидывая, как отреагировала бы Грейс, как бы она двигалась. Мой танец становится более плавным, и, кружась, я практически не испытываю неловкость. Судя по всему, мой партнер остается доволен. Когда покачиваю бедрами, его глаза застилает какая-то странная дымка. Я стираю его лицо и представляю вместо этого Тео. Да так четко, что даже не останавливаю незнакомца, когда он обнимает меня за талию и прижимает к себе. И тут я замечаю в толпе знакомые золотисто-зеленые глаза. Лицо, которому они принадлежат, застыло от шока.

Воодушевившись возможностью продемонстрировать своему учителю новые успехи, я кручу бедрами и делаю волну. Смотри! Смотри на меня, Раник! Смотри, что я теперь умею! Я танцую с незнакомцем! Разве ты не гордишься мной? Но лицо Раника не озаряется восторгом, а лишь мрачнеет. Он проталкивается к нам сквозь толпу и, схватив меня за руку, грубо оттаскивает от парня.

— Эй, что ты… — возмущается тот.

Но Раник резко осаждает его, после чего уводит меня с танцпола и вытягивает на улицу — на прохладный ночной воздух. Там, едва отпустив мою руку, разворачивается и набрасывается с упреком.

— Какого хрена ты творишь?

— Ровно то, что ты сказал, — сдерживая гнев, отвечаю я. — Барбара научила меня танцевать, вот я и практиковалась.

— С каким-то мудаком!

— Какая разница? Он незнакомец. Мне плевать, кто он и что. Скорее всего, я больше никогда его не увижу!

Лицо Раника багровеет.

— Ты… ты…

— Ты меня видел? — начинаю выпытывать я, не скрывая восторга в голосе. — Я хотела показать тебе. Видел, как плавно я двигаюсь? Мне казалось, это невозможно, но все получилось! Может, танцую я не прям супер, но по крайней мере сносно! Барбара прекрасная учительница.

Глаза Раника темнеют, внезапно наполняясь неким трепетом.

— Ты хотела показать мне?

— Да. Думала, ты за меня порадуешься.

Он не произносить ни слова, лишь задумчиво молчит, а затем прислоняется к стоящей рядом машине и на секунду прикрывает глаза.

— Покажи мне.

— Что?

— Как танцуешь.

— Но я уже показала.

— Тогда я смотрел невнимательно! — Его голос вдруг становится грубым и резким. — Покажи мне еще раз.

По какой-то причине от его просьбы у меня краснеют щеки. Музыка здесь звучит приглушенно и нет разгоряченной толпы, в которой можно затеряться. Лишь Раник с его пылающими золотисто-зелеными глазами, ночь и я. Мы одни на парковке, и внезапно это вгоняет меня в смущение, когда я начинаю танцевать. Резко останавливаюсь.

— Я не могу так. Мне неловко.

— Тебе не было неловко, когда ты терлась задницей о промежность того парня.

— Да как ты смеешь! — возмущенно вскрикиваю я. — Ты сам велел мне научиться танцевать, а когда я иду практиковаться, вдруг начинаешь злиться на это?

— Я велел тебе обучиться азам у Барбары, а не тереться о член какого-то мудака!

— Почему ты такой… такой двоякий?

Раник весь напрягается, сжимая кулаки.

— Ничего подобного, я лишь присматриваю за своей долбаной ученицей. Постигать танцевальные азы — нужное дело, но пляски с каким-то ничтожеством не помогут тебе добиться Тео. Это уже лишнее!

— Я практиковалась!

— Хочешь практиковаться? Тогда делай это с тем, кто не думает, как бы тебя трахнуть!

— С кем-то вроде тебя? — язвлю я.

— Ага, — огрызается он, — с кем-то вроде меня.

— Ладно.

Подхожу к нему и останавливаюсь в полушаге. Вслушиваюсь в отдаленные звуки музыки, улавливаю ритм и подстраиваюсь под него. Раника не касаюсь, держусь на небольшом расстоянии, крутясь и изгибаясь теперь уже вполне грациозно. Если выкину все из головы, смогу полностью раствориться в танце, будто я снова в толпе с почти-Тео. Погрузившись в фантазию, я едва слышу стон Раника, но отчетливо ощущаю мягкое давление на ягодицы, спину и плечи, когда он прижимается ко мне всем телом и утыкается носом в шею. От него пахнет хвоей, сигаретами и немного виски.