И я закрываю за собой дверь.

Смущенный, но отчасти удовлетворенный собой, еду в универ. И качаю по пути головой.

Я не Тео. Это он должен был проделывать с Элис все эти штуки, не я. С ним ей бы понравилось больше.

Но я, словно жалкий, изголодавшийся нищий, всю неделю снова и снова вспоминаю то утро с Элис. Пытаюсь выбросить из головы ее запах, ощущение ее тела в руках, но потом замечаю ее в коридоре, вижу светлые волосы или чарующую улыбку, когда она смотрит на Тео… и вновь превращаюсь в чертову безнадежную катастрофу. Но припадаю к источнику воспоминаний опять, хоть это больше и не она, не ее руки или улыбка. Я знаю, что всегда буду томиться от жажды, ведь не меня она будет целовать, не со мной будет проводить время, есть и учиться. Не меня она будет держать за руку и не мне рассказывать о своих мечтах. Не мое лицо она будет гладить, лежа в постели. Не мне она отдаст свой первый раз. И не меня она будет любить.

 

Глава десятая

Элис

Шарлотта в тринадцатый раз пытается ударить меня подушкой.

— Не могу поверить, что ты до сих пор от меня что-то скрываешь! — визжит она, улыбаясь. — Спрашиваю тебя в последний раз, и если ты и сейчас не ответишь, расплата будет суровой. Итак, где ты провела ночь с пятницы на субботу?

— У друга, — хихикаю я, и это настолько нехарактерно для меня, что Шарлотта приходит в шок.

— Ты… Я так и знала! Это розовое сияние, то, как ты счастлива в последнее время… — Шарлотта ахает. — Да ты перепихнулась! О мой бог! Почему ты не сказала мне, что у тебя был секс с Тео?

Я вздрагиваю.

— Ничего не было. Клянусь!

— Конечно, конечно, — смеется Шарлотта. — Как скажешь. — Помолчав, она закидывает мне руки на шею и крепко обнимает. — Боже мой, поздравляю, Эл! Я так за тебя рада! Давно пора, черт возьми! Ты красотка, и я надеюсь, что вы очень счастливы.

— Шарлотта, остановись, — хмурюсь я. — Правда ничего не было.

— Нет, что-то было, — настаивает она.

— Ну хорошо, кое-что и правда случилось. Но это не то, что ты думаешь.

— Ладно, ладно! Не говори, если не хочешь. Но я все равно за тебя рада. Серьезно. Тео — самый везучий парень на свете.

Я не поправляю ее. Неведение лучше правды. Шарлотта встает и потягивается.

— Ты еще собираешься пригласить Раника на ярмарку?

— Уже пригласила.

— Что ж, по ходу тут уже ничего не поделаешь. Но когда ты расскажешь всем, что встречаешься с Тео?

— Я не…

— Ой, подожди, не говори мне. Пусть это будет сюрпризом, — смеется она.

Раздается стук в дверь, и Шарлотта вскакивает.

— Наверное, это Нейт, — подмигивает она. — Мы идем ужинать в «Маленький Ромео». Если хочешь, присоединяйся.

Улыбаясь, она открывает дверь, но встречается лицом к лицу не с Нейтом, а моей мамой. Мамины светлые волосы собраны в строгий пучок. Лицо напряжено, но на нем почти нет морщинок. Она была бы красивой, если б не выглядела настолько суровой. Безупречный синий костюм, что надет на ней, как всегда идеален.

Ее голубые глаза мгновенно находят меня.

— Элис, — говорит мама. — Вот ты где. Мы можем поговорить?

Я мгновенно вскакиваю на ноги.

— Д-да, — говорю, запинаясь.

Мы выходим из комнаты, оставляя Шарлотту с разинутым ртом. Я закрываю дверь, и мама немедленно нападает.

— Как ты? — спрашивает она.

— В порядке.

— Твоя комната выглядит неопрятно.

— Сейчас экзамены, — отвечаю. — Не было времени прибраться…

— Ты, вероятно, учишься очень усердно, раз у тебя не хватает времени убирать за собой.

— Это был очень тяжелый семестр…

— Нанять репетитора, чтобы на зимних каникулах ты закрыла пробелы в знаниях?

— Н-нет, — бормочу. — Мам, все в порядке. Зачем ты приехала?

Она фыркает.

— Была на конференции неподалеку и решила навестить заодно свою дочь. Это так странно?

— Нет, конечно нет. Я рада тебя видеть.

— Неужели? Ты даже не обняла меня.

— Ой. — Я неуверенно раскрываю руки и подхожу к ней. Но мама отстраняется от меня.

— Нет, я не хочу объятий по принуждению. Давай лучше прогуляемся.

Она поворачивается и идет по коридору, стуча каблуками по плитке. Проходящая мимо девушка с испуганным видом отскакивает с дороги — вот как мама влияет на людей. Я иду следом и виновато улыбаюсь девушке.

— Мама, недалеко есть хорошее кафе. Если хочешь, можем пойти туда.

— Нет. Я не в том настроении, чтобы есть университетскую еду.

Мы выходим во двор, и мама идет так быстро, что я едва поспеваю за ней. Я понятия не имею, куда мы идем, но в момент, когда она сворачивает к Фаррис-билдинг, становится ясно, куда: в кабинет Мэтерса. Мои ладони начинают потеть.

— Мама, почему мы…

— Шагай, Элис. Не отставай.

Я сглатываю и открываю для нее дверь. Она быстро заходит и поднимается в кабинет Мэтерса. Я плетусь следом. С каждым шагом ледяной узел страха, образовавшийся в моем животе, закручивается все сильнее и сильнее. В горле пересыхает, когда мама стучится в дверь, на которой висит полированная бронзовая табличка с надписью «А. Мэтерс, профессор истории».

— Входите, — слышится голос Мэтерса.

Мама заходит в его кабинет. Мэтерс сидит за столом, его лицо наполовину скрыто за стопкой тетрадок. Заметив нас, он отодвигает их в сторону и садится настолько прямо, насколько позволяет его толстый живот. Поросячьи глазки фокусируются на мне.

— Элис! И миссис Уэллс. Как приятно, что вы нанесли мне визит.

Я вздрагиваю, а мама сияет лучезарной улыбкой.

— Спасибо, что нашли для нас время, — говорит она. — Элис, садись.

Смотрю на нее, потом на Мэтерса. У профессора такая маслянистая улыбка, что я чуть не отшатываюсь, но, в конце концов, все же сажусь напротив него. Мама садится рядом.

Ничем хорошим это не кончится…

Мама откашливается и начинает:

— Элис, профессор Мэтерс связался со мной около недели назад.

— И с тех пор я каждый день хожу на его лекции, — защищаюсь я.

— Дело не в твоей посещаемости, — встревает Мэтерс.

Мама поворачивается ко мне.

— Профессор Мэтерс считает, что ты распускаешь о нем грязные слухи.

Мои взгляд перескакивает на профессора. Он выглядит довольным, как черт.

Я сужаю глаза.

— Это неправда.

— Слухи о сексуальных домогательствах, — продолжает мама, и я напрягаюсь, парализованная воспоминаниями о том жутком случае, которые сразу всплывают в моей голове. Он рассказал ей? Но она же поверит мне.

Мама хмурится.

— Ты хоть представляешь, как подобные слухи могут повлиять на карьеру профессора, Элис?

Я застываю. Улыбка Мэтерса становится наполовину притворно-терпеливой, наполовину притворно-святой. Он наклоняется через стол и похлопывает мою мать по руке.

— Ну будет вам, миссис Уэллс. Я не хочу, чтобы вы были с ней излишне строги. В конце концов, в этом есть и моя вина тоже. Я был в таком восторге от ее блестящей учебы и целеустремленности. Подобное восхищение нетрудно принять за флирт — особенно столь неопытной девушке, как наша Элис.

В мое сердце будто вонзается сотня ножей одновременно.

— Мама, — обретаю я голос, — ты не можешь поверить ему…

— Ты считаешь, что он правда пытался домогаться тебя?

Я стискиваю на коленях кулак.

— Да. Он пытался… он прикоснулся ко мне…

— И я прошу прощения, — виновато улыбается Мэтерс, — за то ободряющее объятие.

— Ободряющее объятие? — Мой голос становится тихим. — Вы так это называете?

— Достаточно, Элис, — рявкает мама. Наклоняется ко мне и шепчет, чтобы Мэтерс не слышал: — Как ты посмела поставить под угрозу свое обучение в университете?

Меня тошнит. Я хочу, чтобы меня вырвало прямо здесь, на его красный ковер. Потому что моя мать заняла его сторону, а не мою.

Он добрался до нее раньше, чем я смогла рассказать ей правду. И убедил в своей правоте благодаря их профессиональной связи, а она поверила ему, заглотила наживку, потому что всегда так и рвется найти повод, чтобы обвинить меня. В том, что не выбрала ее альма-матер. В том, что недостаточно хорошо справляюсь сама. В том, что отец ушел. Она хочет контролировать мою жизнь, причем полностью. Как в старшей школе. И звонок Мэтерса — прекрасный предлог, чтобы его вернуть этот контроль.

— Ты поверишь человеку, которого видишь первый раз в жизни, а не родной дочери? — произношу я громко, четко и медленно. Мама откидывается на спинку стула, взгляд у нее такой, словно я грожу ей ножом.

А я чувствую, как меня одолевает темная печаль.

— Все эти годы я очень старалась, чтобы ты меня полюбила, — начинаю и смеюсь над собой. — Я думала… думала, что смогу заставить тебя гордиться мной, если буду стараться. Но ты… Неужели ты так и не полюбила меня после всего этого времени и всех этих попыток? Ты до сих пор даже… не доверяешь мне?

Вытираю мокрые от слез глаза.

— Как ты можешь? После всех твоих правил, которым я безоговорочно подчинялась. Я же делала все, что ты хотела. Все, что просила. Пропускала все вечеринки, отказывалась от ночевок. Никогда не пила алкоголь и в жизни не прикасалась к наркотикам, а ты относишься ко мне так, будто я перепробовала все сорта! Ты ставишь меня на одну ступень с моими сверстниками, но я не такая! Я так старалась быть… лучше их! Чтобы ты мной гордилась!

Мама молчит, а вот Мэтерс вдруг заговаривает. Что не очень умно с его стороны.

— Элис, твоя мать просто хочет помочь тебе…

— Замолчите. — Я встаю во весь рост, голос становится властным. — Закрой свой рот, мерзкий червяк.

Мэтерс отшатывается. А мама тоже встает, ее взгляд холоден, как арктический лед.

— Вы сейчас же проявите немного уважения, юная леди.

— К нему? Или к тебе? Что важнее, о дражайшая мать? — интересуюсь я.