Пытаюсь отвлечься от мыслей о предстоящей встрече с Доусоном, может я впечатлительная, но иногда он действительно больной на всю голову. Его действия невозможно предугадать. Мимо меня проходит волосатый парень, и вроде как бесполое существо с длинными сальными дредами. Странная парочка ориентируются по карточке, поворачиваются ко мне, и я вжимаюсь в стену. Это нормально, что у него желтые линзы в глазах?

– Вы наша модель? – спрашивает писклявым голосом оно в дредах, плоскогрудая девушка в одежде-балахоне подходит ближе. – Где еще трое?

– Я пришла раньше времени, думаю, они приедут. – Подозрительно рассматриваю парня за ее спиной, в его ушах гигантские туннели, волосы достигают плеч, он как уродский вариант Скалы Джонса.

– Я пока тебя накрашу, потом разберемся. – Странная девушка показывает мне идти за ней в ярко-освещенное помещение. Усаживает на ближайший стул и начинает колдовать с моим лицом, расслабляюсь, когда проводит кистями по моему лицу. Окончательно меня добивает сладкий запах персиков, исходящий от нее, я погружаюсь в легкую летаргию, стойко усиживая на стуле. Она лепит что-то на моих ушах, прикасается теплыми пальцами к моему телу, покрывает открытые участки и отступает. Я все это чувствую через закрытые глаза. Очень надеюсь на действительно крутой лук, чтобы в дальнейшем созерцать себя на билбордах.

– Перед тем, как накрасить глаза, ты должна надеть эти линзы, умеешь? – С трудом разлепляю веки, передо мной маячит коробочка с изумрудными линзами. – Помочь?

Беру в руки коробочку, прохожу к умывальнику, сначала мою руки и только потом аккуратно вставляю линзы в глаза. Маленькое зеркало словно издевается, лицо ужасающе бледное с некоей синевой.

– Потом рассмотришь мейк, а сейчас садись, – требует девушка, и я делаю, как она сказала.

Пока я снова погружаюсь в бессмыслие, нахожусь в состоянии эйфории, слышу за спиной голоса. Один из них принадлежит моему брату, второй, кажется, Доусону. Два других я не определила.

– Привет конфетка. – Губы Доусона прикасаются к моему плечу.

– Вы испортите макияж, – возмущается девушка.

– Я испорчу вашу жизнь, если не сделаю этого. Продолжайте работать. – Доусон редко распаляется перед женщинами, лаконичного ответа и голоса зачастую достаточно.

Гул голосов и скрипы стульев, звуки раздевающихся людей практически заставляют меня открыть глаза, на мгновение внутри меня вспыхивает огонь ревности. Я точно слышала голос девушки: томный, мягкий, искушающий. Что если она сейчас раздевается при нем?

– Расслабьте губы, остался последний штрих, – говорит девушка, я готова сделать все, что угодно, лишь бы увидеть все своими глазами.

– Застегни мне лифчик, – воркует модель. – Трусики хорошо смотрятся?

Открываю глаза и мой взгляд впивается в рыжую девушку с натренированными ногами. Вот кому бодишейминг не грозит. Ее загорелое тело отлично оттеняет спортивное белье лазурного цвета. Напротив нее стоит какой-то парень, похожий на бодибилдера, эти двое меня не интересуют. Оглядываюсь в поисках Доусона, который стоит в дверях спиной к гримерной и говорит с Нильсом. Их лица слегка искажены, мой бывший муж едва сдерживает себя, чтобы не вмазать блондину, который выглядит и без того помятым.

– Ваша одежда. – Мне протягивают парочку лоскутов, которые я должна надеть сверху, и спортивные серые штаны. – Ваш муж дал особые указания, можете надеть вот это белье. Ваша съемка вот с этим молодым человеком, познакомьтесь. – Слегка киваю головой в знак приветствия. – Вит будет сниматься с Энди.

Я ничего толком не поняла, меня уже подтолкнули к гардеробной, построенной на скорую руку из парочки занавесок. Самое смешное, я единственная не раздеваюсь вместе со всеми. Освобождаю грудь из белья, надеваю топ с короткими рукавами на запах, две тонкие ленты пересекаются накрест и проходят еще линию до талии, где на кнопках присоединяются со спортивными штанами. Образно я обмотана лентой, которая прикрывает мою грудь. Широкая резинка от моих спортивных трусиков выглянет из-под штанов. Зеркал негде нет, поэтому действовать приходится быстро. Выхожу из примерочной и встречаюсь лицом к лицу с девочкой в бикини, половина ее туши наружу смущают. Вит оттягивает штанины и прыгает несколько раз на месте, что-то хочет утрясти. Доусон и Нильс стоят примерно в одной позе, скрестив руки на груди, в их глазах я вижу удивление, смешавшееся с благоговением.

– Потрясающе выглядишь, – громко говорит Нильс. – Глаза огромные и эти ушки. Космическая тема.

Доусон подходит ко мне и по-хозяйски трогает моё тело, поправляет лямки топа на талии, смещает на груди, чтобы в вырезе их не было видно. Я отвожу взгляд в сторону Вита, которого покрывают серебристой краской. Смотрится невероятно, если еще учитывать, что на нем минимум одежды. Острые кончики ушей и переливающиеся серебром тела – фантастика.

– Не делай то, чего тебе не хочется. – Доусон наклоняется к моему лицу и обеспокоено смотрит мне в глаза. – Я тебе обещал! Но не говорил о том, что я не вмажу этому засранцу, если там, – он тычет себе за спину, – произойдет нечто не входящее в планы сценария. Пока тебе просто надо построить мордочки с коктейлем в руках, закатить пару раз глаза к небу и попрыгать на скакалке. Зачем эти двое клоунов, я еще не понял. Я попрошу об одном – не делай того, чего не желаешь! Не искушай меня.

Он говорит с таким нажимом, будто я намеренно устрою ему сцену из Тарантиновского фильма, с принуждением или мясорубкой.

– Хорошо. – Он тянется ко мне губами и слегка чмокает. – А о твоем согласии без предупреждения мы поговорим позже, возможно, я придумаю наказание, – его шепот пронизывает меня насквозь, тело мгновенно покрывается мурашками, а каждый волосок встает, окликаясь на его властный голос.

– ДА, сэр, – игриво отвечаю ему, в его глазах в ту же секунду отображается возбуждение.

Парни заканчивают работу с баллончиком из-под красок, и я вместе со всеми прохожу в импровизированную студию. Мне все еще не дали зеркало, чтобы посмотреть на себя. Но это не особо важно, для меня это прикольный эксперимент, который я буду вспоминать всю жизнь.

Стены завешаны белой простыней, везде фотокамеры и штуки в виде зонтиков. Чуть дальше стоят четыре стула и один большой стол, на котором стоит ноутбук. Доусон, Нильс, девушка с дредами и парень с желтыми глазами располагаются за ним, пока мы, как стайка бестолковых куриц, толкаемся на импровизированной сцене.

– Итак, считайте, я режиссер, а вы актеры. Нам необходимо убедить покупателей, что от этого дерьма у каждой домохозяйки вырастет вместо жира пресс, ноги станут стройней, а плывущий второй подбородок подтянется. Вначале снимем нашу прекрасную зеленоголовую нимфу. Напряги свои мышцы, покажи пару поз из уроков йоги, потряси попкой, чтобы я нашел правильный ракурс. Потом парни, и, наконец, сделаем тройничок. Поиграем с камерой все вместе. – Он встает и идет к фотоаппарату, я же ожидаю его нимфу и стою, сцепив обе свои руки вместе. – Мисс, у нас нет прислуги или пажей, чтобы подали вам баночку. Ухаживаем за собой сами.

Я оглядываюсь, понять бы, кому он это говорит.

– Эл, это он тебе, – подсказывает Вит. Беру со столика одну баночку, даю в руки Виту.

– Поставишь ее на моё плечо, голову или пол, где удержится, только после глубокого вдоха. Дай мне сосредоточиться, – указываю ему.

Становлюсь в позу «Разрушителя вселенной» без предварительной растяжки подколенных сухожилий и бедер. Мой вес тела держится на ладони и стопе противоположной ноги, при этом руки вытянуты параллельно полу, а вторая нога заведена за затылок. Медленно выдыхаю, приподнимаю лицо и сосредоточиваю свое внимание на духовном мире, а не вспышке камер. Я даже не слышу удивленного шёпота, который заполняет маленькую студию. Вит ставит баночку передо мной, по мне, так это самое верное решение, чем громоздить на меня.

– Снято! – орет режиссер. – Давай следующую.

Распутываю свое тело, делаю несколько приседаний. Нельзя вот так без разогрева делать асаны. Все-таки, это моё духовное «я». Решаюсь на «классическую позу скорпиона», «Тараксвасана», ее я достигла лишь через несколько лет регулярных занятий йогой. Удерживаюсь на ладонях вытянутых рук, а носками касаюсь затылка. Мое дыхание приходит в норму, для принятия позы выдыхаю медленно через нос, передвигаюсь так, чтобы камера фотографировала мой профиль. Серебристая краска попала в глаза и начинает щипать. При слове «снято», перехожу в последнюю позу «Ширша Падасана». Удерживаю тело лишь на предплечьях и ладонях, а носки подтягиваю к затылку. Для качественного освоения позы необходимо идеально чувствовать свои мышцы и дать возможность позвоночнику двигаться самостоятельно. Эта поза практиковалась слишком давно, чтобы сейчас не получилась. Я уже забыла про все эти банки с питанием. Мне безразлично, что они там говорят, когда я прихожу в окончательно нормальную позу, все стоят с открытыми ртами.

– Что это было? «Ты циркачка?» – удивленно спрашивает парень, которого пригласили на эту импровизированную фотосессию. – Нам что, теперь за ней повторять?

По его лицу видно, он в шоке. А если еще взять во внимание, что на его боках слои жира, значит, он питается анаболиками, которые, кстати, запрещены. Именно поэтому приятно смотреть на тело Доусона: он подтянут и накачен там, где надо. Если бы его раздеть здесь, то… Нет уж, пусть сидит в совсем темно-синем костюме за солнечными непроницаемыми очками, мне так проще. Иначе эта порно-девочка получит в глаз. Девушка выходит вперед и позирует достаточно профессионально, Вит в это время придвигается ко мне и кладет свой подбородок мне на плечо.

– Кто такая Ханна? – Хмуро перевожу на него взгляд. – Что уже спросить нельзя?

– Нельзя, – грубо отвечаю я. – Она кость в моем горле, заносчивая блондинистая курица. Больше мне ничего не известно. И если бы ты не переубедил, я бы все еще думала, что они с Доусоном любовники.

– А теперь, значит, не думаешь? – подстрекает он меня.