Доминика Магницкая - Одержимость

В его власти теперь вся моя жизнь.

— Марк, я не настроена играть в игры. Верни мне мою дочь, и тогда мы нормально поговорим.

— Нет, здесь не ты диктуешь правила игры, а я. У тебя есть ночь на размышления. Заметь, насколько я добр. Я даю тебе время на то, чтобы решить, что тебе дороже — дочь или свобода. Я отпущу тебя, но заберу её. Решай, л-ю-б-и-м-а-я, как ты проживешь всю оставшуюся жизнь — в окружении мнимой свободы или же рядом с дочкой и горячо любящим тебя мужем, который даже после такого предательства готов тебя принять.

— Нет, Марк, я хочу увидеть её сейчас!

— Наша дочь даже не знает твое настоящее имя. Что за вульгарное прозвище — Марго? Полагаю, правду обо мне ты также утаила от неё?

Резко хлынул дождь. Капли настойчиво стучали по крыше, не давая мне сосредоточиться. Мы оба молчали, пока я пыталась понять, как остановить несущуюся на огромной скорости тележку, если впереди лишь пропасть, а тормоза отсутствуют в принципе.

— Какую правду о тебе я могла утаить?

— Что горячо любимая мамочка самовольно лишила её поддержки родного отца, который желал её гораздо больше матери, готовой в самом начале даже отказаться от ребенка. Что ты заставила её жить в нищете и ходить в обычный сад. Позволяла вкусности лишь по праздникам, живя от зарплаты до зарплаты, в то время как у ног нашей дочки мог быть весь мир. Именно ты лишила Алису счастливого детства.

— Не смей переворачивать правду и морочить голову моей дочери!

— НАШЕЙ дочери. И если ты продолжишь в том же духе, то она станет только моей.

По моим щекам потекли слезы. Я прижала руку ко рту, сдерживая истерику и с трудом сохраняя самообладание.

— Хорошо, где мы завтра встретимся?

— Я тебя найду. Спи спокойно, дорогая, пока я буду разрушать святую веру нашей дочери в то, что её мать безупречна.

— Марк, я…

Гудки. Он сбросил трубку. Когда наконец-то контакт был нарушен, я почувствовала, насколько мое тело слабое, и как сильно я дрожу от страха.

Открыла дверь и вышла на улицу. Села на холодный асфальт, прижавшись спиной к машине. Железо неприятно холодило спину, легкая майка разом насквозь промокла от сильного дождя, но я не чувствовала ничего.

Дождь скрывал мои слезы, которых я уже не могла остановить. Так я просидела около часа, смотря в пустоту. От того, что вся моя одежда намокла, я стала замерзать. Только сейчас мне в голову пришла мысль о том, что, раз Леси нет дома, то, должно быть, Марк и её забрал.

Боже, почему я так эгоистична? Почему другие люди вечно из-за меня страдают?

Но разве я в этом виновата? Разве у меня нет права на счастье?

Снова зазвенел телефон. Я метнулась к нему. Звонил Роман.

Он тоже был под ударом. Невероятно солнечный, мягкий, простой и добрый человек, который стал мне так близок. И это делает ситуацию еще более опасной для него.

Я не взяла трубку. Постаралась успокоиться, высморкалась, вернулась обратно в машину. Я знала Марка и была уверена в том, что, пока он не захочет, я не найду Алису.

Придется лишь смириться с его условиями. Я не могу рисковать своей дочерью.

Конченный психопат. Он мог настроить Алису против меня. Марк был идеальным манипулятором и легко внушал людям собственные мысли.

Только попробуй отнять у меня дочь, сукин сын. Тогда я лично всажу тебе пулю промеж глаз и ни о чем не пожалею.

Роман снова позвонил. Я уже немного успокоилась и решила взять трубку, чтобы тот не нервничал из-за меня. Он не заслужил такого отношения.

— Привет.

— Привет, я волновался. Что-то случилось? Я уже долго пытаюсь до тебя дозвониться.

— Нет, просто я решила прокатиться с Алисой, здесь местами нет связи, поэтому я увидела твой звонок и специально остановилась там, где сигнал максимально хороший.

Мне никогда не было так больно. Я знала, что Марк в порошок его сотрет, если узнает о том, что тот претендует не только на мое внимание, но также и на внимание Алисы.

Он заслуживает счастья. Как жаль, что я не способна его дать. Было глупо верить, что я смогу навсегда забыть о Марке. Что он никогда меня не найдет. На его стороне деньги, власть, связи, а что на моей?

На моей стороне был Роман. Сейчас в меня будто вонзали сотни иголок. Тепло в голосе мужчины ранило в самое сердце.

— Как там дела у Алисы? Я послезавтра наконец-то смогу вернуться, и… не хочу спешить, но мне нужно поговорить с тобой, когда встретимся, о нашем будущем. Кстати, дай поговорить с дочкой.

Молчи. Мое кровоточащее сердце этого не выдержит. Зачем ты вставляешь еще один нож?

— Она…она спит. Мы уже возвращались домой, так что…

— Хорошо, тогда при встрече расскажу, как прошла наша командировка.

— Разумеется. Спокойной ночи.

— Я скучаю по тебе. Сладких снов.

Я сбросила трубку и снова зарыдала. Опять пришлось останавливаться и ждать, пока моя истерика закончится.

Я тоже буду по тебе скучать. Но, когда ты сюда вернешься, нас уже не будет.



Рано утром зазвонил мой телефон. Я проснулась, с трудом осознавая, где нахожусь. Потянулась, встала с кровати, мокрой от влажной одежды после дождя, вся продрогшая, и ответила на звонок.

— Да?

— Марго, можешь выйти сегодня на работу? Я знаю, что у тебя стоял выходной, но Варя подвернула ногу, и у нас не хватает официанток. Выручи, пожалуйста.

Я закашлялась от сухости во рту и сказала:

— Хорошо, во сколько мне быть?

— Сможешь через два часа?

— Конечно. Я буду.

Положила телефон на тумбу и направилась в душ. Мне срочно требовалось смыть грязь, которую я собрала с асфальта, и согреться, чтобы не заболеть и не подвергать Алису еще большей опасности.

Пока я стояла под проточной водой, меня одолевали страшные мысли. Пугало именно то, что я ничего не знала. Обычно Марк был довольно предсказуем, однако в данной ситуации, спустя столько лет, я была готова поверить в то, что он способен причинить боль невинному ребенку. Он может сделать что угодно.

Я оделась, убрала волосы в хвост и отправилась на работу. Была уверена, что лучше отвлечься от мыслей и дождаться, пока Марк сам себя не обнаружит. Он намеренно будет меня истязать, и вызов на работу в подобной ситуации казался настоящим спасением. Мое спокойствие постепенно трещало по швам, и я уже мысленно слышала, как надрывно рвутся последние нити.

На работе время и правда летело незаметно. Я обслуживала столики и опомнилась лишь, когда наступил обед. У нас есть отдельное помещение с мини-кухней, но заставить себя что-то съесть у меня не получилось. Как же страшно представлять, где сейчас моя малышка, и через какой ужас она проходит. Резко хлопнула дверь. Я подняла глаза и увидела одну из официанток. Та сказала:

— Тебя зовет один посетитель.

О, я прекрасно знаю, какой.

Я киваю, и она выходит, оставляя меня наедине с собственными бесами. Руки жутко задрожали от страха. Я не была уверена, что смогу вынести встречу с самым безумным мужчиной, который давно сделал из меня мишень и все никак не мог попасть. А сейчас он целился в самое сердце, и я позволяла это, даже сама «напарывалась» на острие, поскольку на кону стояла Алиса.

Я вышла в зал. Стала искать его глазами, как вдруг мое тело насквозь прожег смертельно ранящий взгляд. Он всегда первым находил меня.

Мы встретились глазами. Марк сидел около окна, вальяжно растянувшись в кресле, и нетерпеливо стучал пальцами по портфелю. Он был один.

Я медленной походкой подошла к мужчине. Замерла на месте, растеряв весь свой пыл от той убойной энергии, которая сожгла всю мою смелость за секунду. Марк всем своим поведением показывал, насколько он держит ситуацию под контролем. Что я — лишь мышка, которой он намеренно позволил спрятаться, и сделал это лишь для того, чтобы в настоящее время смаковать чувство победы.

— Садись.

Совсем не изменился. Все тот же грубый голос с хрипотцой. Он не отрывал от меня своего взгляда, в то время как я решила уделить непосредственное внимание бумагам, лежащим передо мной. Села на соседнее кресло и спросила:

— Что это?

— Это мои гарантии.

На столе лежала ручка. Я её проигнорировала:

— Где Алиса?

Мой голос вздрогнул, и это вызвало у мужчины улыбку. Тот приблизился ко мне и, усмехнувшись, заметил:

— Неужели ты думаешь, что я причиню вред собственной дочери? К тому же она так похожа на тебя…

Противные мурашки поползли по коже. Он продолжил:

— Тебе совершенно не идет этот цвет волос. И что за дурацкие линзы? Приедем в Питер и вернем тебе прежний облик.

Я протянула руку к бумагам и спросила:

— Что за гарантии тебе нужны?

— Если мы разведемся, ты согласишься отдать дочь мне. Поверь, я даю тебе лишь видимость выбора, поскольку на самом деле от твоей подписи ничего не зависит. Я могу объявить тебя больной на всю голову и упечь так далеко, что ты никогда не сможешь вернуться к нормальной жизни. Могу выставить тебя ужасной матерью и лишить каких-либо прав на дочь. Я позволю тебе оставаться «на плаву», но лишь для того, чтобы ты смотрела, как Алиса постепенно забывает о твоем существовании. Как все, что ты так горячо любишь, рушится на твоих глазах.

Его тихий голос вызывал куда больше страха, чем самый громкий крик. Мужчина говорил очень ласково, будто признавался мне в любви, и оттого все те слова, которые он произносил, казались максимально жестокими. Пугающими. Убивающими.

— Я согласна. Я все подпишу, если ты сейчас же дашь мне увидеться с Алисой.

— Подписывай, а потом поговорим.

Я взяла ручку и поставила свою подпись на бумаге, особо даже не вчитываясь в ее содержание. Что бы там ни было указано, я бы все равно подписала, и Марк прекрасно это знал.