Он встал и сказал:

— Тогда пошли. Надеюсь, ты понимаешь, что больше сюда не вернешься.

Я кивнула и молча двинулась за ним. Мы завернули за угол и остановились на парковке рядом с большой черной машиной с тонированными стеклами. Дверь тут же открылась, и ко мне подбежала радостная Алиса. На её щеке был след от шоколада, а руки были частично испачканы растаявшим мороженым. Я подхватила дочку, крепко прижала к себе и тихо прошептала:

— Родная, ты в порядке…

Алиса недоуменно посмотрела на меня и спросила:

— Мам, а ты почему такая грустная? За меня переживала?

Я сглотнула слезы и устало улыбнулась:

— Конечно, родная. Как…чем ты занималась все это время?

Алиса задорно посмотрела на Марка и сказала:

— Твой друг объяснил мне, что у тебя появились дела на работе, и ты не сможешь за мной приглядеть. Тогда тетя Леся хотела оставить меня у себя, но дядя объяснил ей, что ты попросила меня отдать.

Могу себе представить, как он «объяснял». Алиса продолжила:

— Вчера мы так здорово играли в пиратов и ели сладости почти всю ночь, а сегодня смотрели мультики вместе! Почему ты раньше не рассказывала о дяде Марке?


Чтоб меня. Я подняла потрясенный взгляд на мужа. Тот облокотился о капот машины, засунул руки в карманы и лениво улыбался. Он видел, как мое тело сотрясает дрожь, как я тщетно пытаюсь скрывать свое состояние, и не собирался помогать. Весь его взгляд говорил о том, что именно мне выпадет честь рассказывать дочери правду.


— Дорогая, давай поговорим об этом вечером, я очень устала на работе.

— А дядя Марк сказал, что мы сегодня улетаем в большой город, где не так жарко. Это правда?

Я затравленно кивнула ей и снова впилась взглядом в «бывшего» мужа. Конечно же, он и не собирался медлить. Вероятнее всего эта ночь была последней в Геленджике, и уже завтра я проснусь в столь любимом мной Петербурге. Но, к сожалению, именно с этим городом у меня связано слишком много болезненных воспоминаний.

— Алиса, поиграй пока, пожалуйста, в салоне. Я сейчас к тебе приду.

Дочка быстро закивала и вернулась в машину. Я повернулась к Марку, который щурился на солнце. В его глазах застыло ожидание того вопроса, который неизбежно придется озвучить.

— Почему не сказал, что ты — её отец?

Он подошел ко мне, убрал непослушную прядку за ухо и, наклонившись ближе, прошептал:

— Потому что это будешь делать ты. Уверен, это худшее наказание, которое я мог бы припасти для тебя.

Я зажмурилась, отчаянно желая проснуться. Но из реальной жизни бежать некуда, потому что его руки уже схватили мое усталое тело.

— Поехали. Дочка ждет.

Я остановила его и с надеждой спросила:

— А как же мои вещи?

— Тебе они не понадобятся. Документы и остальное заберут мои люди. Надеюсь, ты помнишь, как пользоваться старым паспортом, согласно которому ты все еще моя жена?

Я затравлено кивнула и направилась к машине. Как только Марк сел следом и захлопнул дверь, окончательно закончилась счастливая глава моей жизни. Страшно было даже просто подумать, что меня ждет в Петербурге, и насколько сильно наточил лезвия муж, планируя протыкать ими мое тело насквозь.

На следующий день.

Я аккуратно прикрыла за собой дверь, стараясь не разбудить Алису. Марк позволил нам с ней остаться в спальне, сославшись на то, что теперь, когда я снова на «своем» месте, он еще успеет выспаться. Добирались мы на поезде, поскольку муж решил не беспокоить дочь первым перелетом. Я безуспешно пыталась уснуть, но мне было так страшно, что я постоянно отвлекалась на сумасшедшее биение собственного сердца.

Оно билось так, будто это мой последний забег.

Я решила спуститься вниз и попить воды. В комнате было довольно душно, однако я не стала открывать окно, чтобы не потревожить дочку лишним шумом. Та мирно спала и улыбалась во сне. Сердце больно кольнуло при виде этой искренней улыбки. Я ни за что не позволю Марку сделать Алису несчастной, даже если это значит, что мне придется снова играть роль безумно влюбленной жены.

Муж сидел на диване и разглядывал какие-то бумажки. Тусклый свет никак ему не мешал — тот был максимально сосредоточен. Снова сигарета в ладони.

— Теперь ты постоянно куришь?

Он даже не повернулся. Я медленно спустилась по лестнице, внимательно разглядывая его спину.

— Знаешь, дорогая, за эти пять лет твое отсутствие слишком сильно меня изменило.

Я приблизилась к чайнику и налила в стакан воды. Сделала несколько глотков. Мне было страшно даже просто повернуться к нему спиной — если раньше я была уверена в том, что Марк причинит боль, но в итоге и сам ее залечит, то сейчас он был способен на что угодно. Дымка в его глазах стала еще чернее, а в голосе чувствовался лишь металл.

Я поставила стакан на стол и подошла к дивану, на котором сидел Марк. Увидела свои фотографии и спросила:

— Тебе уже принесли мои документы?

— Твой вкус деградирует. Единственное, в чем тебе повезло — в выборе мужа. Остальное — просто дешевка.

Я молчала, не решаясь спросить еще что-то. Вдруг Марк резко схватил меня за ладонь и заставил сесть к себе на колени. Я стала заваливаться в сторону, и тогда он прижал меня еще сильнее. Стиснул ребра, заставив зажмурить глаза от боли.

— Где же твои крики, мольбы, просьбы? Ты больше не хочешь убеждать меня в своей любви?

Наконец-то он посмотрел мне прямо в глаза. И от того, что я там увидела, мое тело снова содрогнулось. Приговор.

— Перед побегом я тебя множество раз умоляла. Просила дать развод. Сейчас ты прекрасно знаешь, что это — последнее, чего я желаю.

— Твои желания? Кто сказал, что меня они волнуют?


Он положил мои волосы на одну сторону и обхватил холодной ладонью шею, крепко держа, но пока не причиняя излишнюю боль.

— Смотри, какой идеальной у нас получилась дочь. Она — твоя полная копия. Теперь нужен сын.

Нет, пожалуйста. Только не это.

Я замотала головой, на что он усмехнулся, слегка усилив хватку:

— Не сейчас, дорогая, не торопись. Мы слишком устали с дороги, у нас еще будет время насладиться друг другом.

— Марк, давай просто поговорим.

— Я говорил с тобой. На радио, с телеэкранов, на интервью. Я всегда говорил только о тебе и для тебя. Ты не особо шла на контакт.

— Прошло столько лет. Неужели ты не смог найти покой и забыть меня?

— Разве может наркоман забыть иглу, на которую он подсел? Он снова употребит при первой же возможности. И, поверь мне, ни один зависимый по доброй воле не захочет излечиваться.

— Марк, а что, если Алиса проснется? Меня не окажется рядом.

— В нашей спальне датчики и камеры. Если появятся какие-то звуки, мне придет уведомление.

Я опешила. Раньше камеры были лишь на первом этаже. Внутри тщетно тлела маленькая надежда на то, что у нас снова будет шанс спастись. Но я не знала, к кому вернулась.

— Зачем?

— Не бойся, дорогая, доступ к ним есть лишь у меня.

Я замолчала, стараясь не замечать его рук, исследующих мое тело. Они прикасались не ласково, а требовательно. Сжимали, царапали, истязали. Снова отметины, от которых я так отвыкла.

Вдруг меня осенило.

— Где мой телефон?

— Тебе он больше не понадобится.

Я попыталась слезть с его колен, но мужчина не позволил. Он снова обхватил мою шею и угрожающим шепотом сказал:

— Не играй с огнем. В этот раз все по-другому. У тебя нет права на ошибку, иначе твоя дочь быстро забудет о твоем существовании. Сделаем это несчастным случаем, выставим тебя неблагодарной матерью. Достаточно щелкнуть пальцем, и тебя не будет.

Я прохрипела:

— Зачем ты это говоришь?

Он приблизился ко мне. Поскольку я сидела спиной, мне не было видно его эмоций. Хотя вряд ли бездушный монстр, сидящий за моей спиной, вообще умеет чувствовать.

— Хватит игр. Я не шучу. Сейчас ты сбежишь только через свой труп.

Мужчина заставил меня повернуться. В его глазах отражалась жуткая ярость. Он не замечал, что все сильнее сжимал мое тело, а у меня не было ни физических, ни моральных сил на то, чтобы сопротивляться. Я устала скрываться и бояться столько лет.

— Марк, пожалуйста, отдай мне мой телефон.

Сестра, Роман, Алиса. Три самых дорогих человека. И их жизни в опасности из-за меня. Мне не стоило даже рассчитывать на то, что я могу снова полюбить и быть любимой в ответ. Что у меня есть право на начало новой жизни. Изначально все было лишь для Алисы, но потом…все же я не настолько сильная, чтобы всегда рассчитывать лишь на себя.

— Если ты переживаешь по поводу своего Ромео, я уже все знаю. И он тоже в курсе, что если еще хотя бы на шаг приблизится к тебе, то он — труп.

— Марк, ты…

Постаралась успокоиться. Сделала два глубоких вдоха. Тихо. Сейчас все равно ничего не исправить. Продолжила шепотом, боясь его реакции:

— Просто не трогай его, хорошо? Это все в прошлом, я снова рядом с тобой и…

— Я больше не поведусь на твои красивые речи. Всегда забываю, насколько талантливо ты умеешь играть чувства. Я думал, что рядом со мной ты сможешь быть настоящей и откроешься мне, но…увы. Ты меня разочаровала. Я полагал, что ты — исключение, но нет.

Я сглотнула, отведя глаза в сторону. Видеть его так близко было невыносимо. И слушать правду тоже безумно тяжело, но Марк, как всегда, не оставлял мне выбора. Он продолжил:

— Я увидел в тебе светлую девочку. Твои лицо и тело идеальны, но ты никогда не давала мне возможности увидеть то, что скрыто за этой красотой. А там лишь уродство.

Последнее слово он буквально выплюнул.

— Я до безумия хотел видеть тебя своей женой. Представлял нашу большую и счастливую семью. Как ты встречаешь меня, обнимаешь, кормишь вкусным ужином. Как мы вместе воспитываем детей. Жаждал, чтобы у нас была красивая девочка, твоя копия, и мальчик с моим характером. И это все будет, вот только не по-настоящему.