-Что-то прошло не по плану? Что-то случилось?

-Случилось! – обнимаю его, а потом нежно целую в щеку. – Ты чуть не погиб! – Шейн расслабляется.

-А, это! Пустяки…Главное, что я тебя спас. Остальное неважно! – целует мою руку, заставляя испытать тысячи приятных импульсов по всему телу. -Миссис Джонсон? – обращается к моей матери.

-Слушаю!

-Я могу попросить Вас о чем-то? – мама утвердительно кивает. – Я хочу попросить у Вас руки Вашей дочери! – мама радостно хлопает в ладоши, а Шейн смотрит прямо на меня. Испытываю приятное тепло где-то в районе диафрагмы. Мне всегда казалось, что душа человека находится именно в этом месте. И вот в этот самый момент моя душа счастлива, она спокойна и умиротворена.

Две пары глаз уставились на меня, а я сомневаюсь с ответом. Слезы текут по моим щекам, но я не знаю, как поступить.

-Прости, Шейн! – шепчу ему я. Парень убирает свою руку и отворачивается от меня.

-Конечно, Дженни. Я не могу заставить тебя. Сердцу не прикажешь, и я не хочу, чтобы ты чувствовала ко мне только благодарность за спасение тебя и твоей семьи. – Опять поворачивается ко мне. – Будь счастлива, Дженнифер Джонсон! – Я плачу, хватаю руки Шейна и до боли сжимаю их…

-Нет, Шейн, не отказывайся от меня…Мне нужно немного времени…И еще кое-что. Я хочу, чтобы ты попросил руки у моего отца.

-Отца? – спрашивают одновременно Шейн и мама.

-Да, он жив. Миллер сам мне рассказал об этом. Но на его поиски уйдет время. Я сама не знала, куда обращаться с этим вопросом. Но теперь у меня опять есть вы оба и Брендон, хоть и без сознания. Вместе мы со всем справимся.

Мама не в силах сдержать своих эмоций. Она набрасывается на меня с крепкими объятиями:

-Доченька, я не верю! Мой Саймон жив! – от пережитого эмоционального потрясения руки мамы начали дрожать. Казалось, еще немножко, и она лишится рассудка.

-Успокойся, мамочка…Теперь все будет хорошо!

-Кхе-кхе! – мы все разворачиваемся на звуки, доносящиеся от входной двери. Я не могу поверить своим глазам, а мама в ужасе теряет сознание. Я пытаюсь ее удержать, но мне этого не удается. Я слишком слаба – за последние несколько дней я почти ничего не ела.

В дверях стоит мой отец. Весь исхудавший, седой и совсем на себя не похож. Но это он – ЖИВОЙ. Его выдает только взгляд – такой же полный любви, как и десять лет назад. Папа немедленно подбегает ко мне и хватает маму на руки. Он садится вместе с ней на стул, расположенный рядом с койкой Шейна.

-Линда, какая ты красивая! – гладя щеку мамы, шепчет он. -Я не верил, что снова вас увижу! – поднимает на меня глаза, а потом снова смотрит на мать. Я набираю воды в руку, после чего обильно обрызгиваю мамино лицо прохладной жидкостью.

Она почти сразу приходит в себя и всего мгновение смотрит на родное лицо, не веря своим глазам. Потом аккуратно протягивает ладонь к папе и убедившись, что он настоящий, бросается ему на шею…

Я накрываю лицо руками и горько плачу. Неужели все на самом деле закончилось? Неужели этот кошмар наконец завершился? Шейн ошарашенно наблюдает за происходящим. Он поджимает губы, еле сдерживая свои эмоции…Шейн очень сильный, но в такие минуты даже он не в состоянии сдерживать себя…

-Ну, молодой человек, насколько я понимаю, это тебе я обязан спасением своей семьи? – спустя некоторое время папа подходит к Шейну и протягивает ему руку для знакомства…

-Скажете тоже, - смущенно подает свою ладонь Шейн…-А как Вы узнали?

-Я все слышал…Не хотел перебивать Линду. У нее такой приятный голос, я ужасно соскучился по нему.

Надо сказать, Шейн папе сразу понравился. У них оказалось много общих тем для разговора. Он склонился к Шейну и прошептал ему на ухо что-то…Они думали я не поняла, но по смущенному выражению лица Шейна и довольному взгляду отца в мою сторону, я сама догадалась…Отец дал свое согласие насчет моей руки, и всех остальных частей тела…Но вот Шейн как-то хитро взглянул на меня, и не сказал ни слова…А потом мне пришлось ждать заветного предложения довольно долго. Как оказалось, это я сама во всем виновата.

Потом мы пошли в палату Брендона. Отец горько заплакал, склонившись к сыну. Но потом резко прекратил лить слезы, поцеловал Брендона в лоб и сказал:

-Ты скоро поправишься, я знаю. Ты сильный…

* * *

В этот день мы долго говорили. Мой отец с удовольствием ловил каждое наше слово, так же радостно отвечал что-то в ответ. За 10 лет он не проронил ни слова. Он уже начинал сходить с ума. Он не раз думал покончить с собой, но останавливался на полпути. Потому что в его сердце жила надежда…

Миллер в красках рассказывал отцу, как трудно нам жить, как нам приходится сводить концы с концами. Папа терпел, до боли сжимая кулаки. Если бы он мог выбраться, он голыми руками растерзал бы этого ублюдка. Но Миллер побеспокоился о том, чтобы у моего отца не было возможности покинуть свою тюрьму.

Отец рассказал, что вчера ближе к полудню в старое складовое здание, в котором и находилась его тюрьма, ворвался наряд полиции. Он не поверил своим глазам, когда увидел кого-то кроме Миллера и своего надзирателя. Надо сказать, даже Оливер в последние дни практически не захаживал.

От этого отец совсем раскис. Он боялся, что Миллер совершил страшное. Он боялся, что он убил всю его семью…

Когда папу освободили, первым его вопросом был:

-Что с моими родными? – но его сразу утешили, заверив, что с нами все в порядке…Отец хотел сорваться и сразу поехать к нам. Но сначала его повезли в полицейский участок для дачи показаний. Потом его отправили в больницу для сдачи ряда анализов. За долгие годы заточения здоровье отца ухудшилось. Развилась почечная недостаточность, язва желудка и даже туберкулез. Что и говорить об авитаминозе – питание отца нельзя было назвать сбалансированным.

Зато теперь он рядом с нами. Мы все пережили страшные вещи. Но теперь мы снова есть друг у друга. Теперь нам ничего не страшно!

Когда допрос закончился, отца отвезли в гостиницу и предложили хорошенько выспаться. Он сопротивлялся, хотел сразу же поехать к нам, но его уговорили. Он и сам признается, что сегодня выглядит куда лучше. Ночью он впервые за долгие годы нормально поспал, утром принял душ, побрился и стал похож на человека.

О том, что мы находимся в больнице, полиции было известно. Мистер Гейбл практически сразу после похищения Брендона отправился в участок и обо всем рассказал, объяснил всю ситуацию. Он понимал, что рискует своей репутацией, но все равно сделал то, что сделал…Он нам помог…

Глава 24.

На следующий день в больницу приехала следователь. Сказать, что я была удивлена – ничего не сказать. Это та самая мисс Эйголс, домработница мистера Миллера.

-Дженни, Оливер Миллер арестован. Он обвиняется в массовом убийстве, незаконной деятельности, незаконном удержании твоего отца, издевательствах над тобой и еще в куче других более мелких преступлениях. Этот человек сядет надолго! Я тебе обещаю!

-Мисс Эйголс, но как Вы? Вы же? – не смогла найти слов, чтобы передать свое удивление.

-Меня зовут Ингрид Бэйл. Я работала под прикрытием в доме мистера Миллера чуть больше года. Оливер Миллер и до этого подозревался в куче преступлений. Он не раз фигурировал в материалах дела, но всегда выходил чистым из воды. У нас ничего на него не было.

-Но как же…Вас разве не проверяли? Неужели они не могли узнать, что Вы из полиции?

-Понимаешь, Дженни…До меня в доме Миллера работала другая женщина. Мы вышли на нее. Оказалось, у нее с начальником службы охраны роман. И она убедила его взять на работу меня, представив меня ее лучшей подругой. То есть, особо никто и не проверял. Но на всякий случай для меня создали новую легенду. Я выросла в бедной семье, получила среднее образование, всегда работала в сфере клининга. Но никто ни разу даже не спрашивал у меня об этом.

-А разве Миллер не понял, что его домработница сменилась?

-Да ладно? Он вообще не запоминает лиц. Для него рабочий персонал – мусор. Он даже не сразу понял, что я – та сама домработница, когда его задерживала. – Ингрид рассмеялась.

-Помнишь тот случай? Ну, когда мы чуть не попались…Я тебе говорила, что Оливер – очень опасен. Однажды во время уборки я пыталась раздобыть какие-то улики. Для этого вошла в ту самую комнату. Но ничего кроме твоих фотографий не обнаружила. Миллер в тот же день узнал, что я заходила туда. Он меня избил и хотел уволить. Но я слезно умоляла оставить себя на этом месте. И он согласился. С тех пор я больше не рисковала. В доме практически всюду камеры, поэтому любое лишнее действие грозило мне расправой… Но мне удалось незаметно расставить жучки по всему дому…Шейн был прав, когда боялся, что вас прослушивают. Только все происходящее слышал не Миллер, а мои сотрудники…

-Вы обо всем знали и ничего не предпринимали? – обиженно поинтересовалась я.

-Дженни, если бы я могла, я бы сразу арестовала этого подонка. Мне было тяжело наблюдать за тем, как он издевается над тобой, как с каждым днем ты становилась все более расстроенной и подавленной. Но я не могла ничего сделать, пока не было достаточно улик.

-И что теперь? Улики есть? – сквозь слезы и обиду процедила я.

-Есть, те самые кассеты, которые он заставил слушать тебя. Это неопровержимое доказательство его вины. Он признался практически во всех совершенных им преступлениях.

-Разве вы не могли ворваться и арестовать его до того, как он сделал это с Шейном. Вы могли сразу арестовать его….

-Дженни, все не так просто. Нам пришлось дождаться ордера, а только потом отправляться к Миллеру. Ведь в противном случае все улики были бы признаны незаконными, и мы не смогли бы использовать их на суде…

-Так он арестован?

-Да, Дженни. Когда мы ворвались, он готовился совершить самоубийство. Но не успел. Правда, если бы мы задержались еще на несколько секунд, то скорее всего опоздали бы…