Наталья Николаева - Одиночество души: надежда на счастье

« Чего-то большего, чем дружба…» - подытоживает моя душа. Идти к Станиславу Николаевичу желание пропало, поэтому плетусь опять к лифту, на первый этаж и в машину с личным водителем. Дурацкие слезы не дали возможности поговорить по телефону с Олей, которая так меня хорошо понимает, что и психолог не нужен. Только дома, выпив успокоительное, стало легче, перестало больно дергать моё сердечко. До возвращения Станислава Николаевича решаю посидеть в соц.сетях. Игнорирую вопросы родственников о том, когда роспись со Станиславом Николавичем? Какая роспись, мы даже не определились толком с нашими отношениями, у нас всё крутиться только вокруг будущего ребёнка – сына. А переживать, что мой ребенок будет в чем-то нуждаться, просто глупо, так как я не слепая и вижу отношение ко мне Станислава Николаевича. Он всегда поможет финансово, почему-то в данный момент, я это чувствую на сто процентов.

Ой, а вот и привет из прошлого. Смс от моего первого мужа. Решаю прочитать и удалить Диму из друзей: хватит теребить душу, только кошмары от этого ночью. Глава в моей жизни под названием «Первая любовь» окончательно и безповоротно закончена.

2 марта.

Чувствую, что поступаю глупо, но я уже в пути. Как я поддалась на эту встречу, сама не пойму. Но вот я выхожу из машины, говорю водителю остаться и иду к подъезду. Хоть везде и посыпаны тротуары песком, но всё же скользко. На крыльце меня ждал мой первый муж, Дима, как всегда с сигаретой и нервно похаживает по ступенькам. Зачем я приехала, спросите вы? А вот, чтобы окончательно убедиться в том, что чувств больше нет. И чем ближе я подходила, отчетливее рассматривая его, понимаю, это герой уже не моего романа. Такое ощущение, что между нами ничего не было, а всё прошлое с ним - это фильм с плохим концом.

- Привет, так это правда? – нервно проговаривает Дима, осматривая меня.

- Да, - подтверждаю о своей беременности, положив руки на живот сквозь зимний пуховик.

- Ты мне мстишь, да? – выкинув сигарету, продолжает допрос.

Бред! Полный бред! Я писала ему, что беременна не от него. Но столько возгласов и угроз, что если я не приеду на эту встречу, то он всем расскажет о моей измене мужу. Особенно стало страшно, что узнают мои родители, родственники, поэтому я здесь.

Достаю из сумочки первое узи, где срок только 15 недель. Стараюсь твёрдо и убедительно произнести:

- Дима, смотри, это узи сделано почти сразу после нашей с тобой встречи. Я уже была беременна, просто не знала об этом.

Он довольно долго смотрел на черно-белый снимок, который после бросает мне под ноги с криком:

- Это подделка! Ты просто не желаешь терять своего богатенького папика!

На крик выходит водитель, но я быстро ему проговариваю:

- Слава, всё впорядке, посиди в машине.

Только бы он не рассказал об этой встрече Станиславу Николаевичу, так как будет скандал. Поднимаю аккуратно снимок и кладу в сумочку, стараюсь мягко вести разговор:

- Дима, я не знаю, как тебе ещё доказать. Посмотри срок беременности, он явно больше, чем полагается.

Когда он посмотрел мне в глаза, я отчетливо поняла: он безумен…

Скажете, что я виновата в этом? Нет, мы оба виноваты в том, что семья расспалась так трагически. Разница в том, что я смогла жить дальше, начать заново, конечно, благодаря поддержке Станислава Николаевича и его сына. Понимаю, что мне легче, так как я поменяла полностью обстановку. А Дима вспоминает прошлое каждый день, находясь там, где всё произошло. Он не может отпустить ту трагедию, справиться с болью, не нашёл подходящего человека. И он злиться, просто ненавидит меня, что я живу дальше без него. Странно, но на данный момент мне его так жалко, но, увы, он должен сам справиться с этим.

Даже его грубые слова меня сейчас не задевают, слышу их сквозь какой-то стеклянный колпак, который защищает меня от боли. На крики выглядывать стали люди в окна, поэтому пытаюсь его успокоить:

- Я могу посоветовать тебе хорошего врача, он поможет, мне помог…

- Ты считаешь, что я псих? Нет, дорогая, это ты сошла сума, раз так просто всё забыла! И живешь так, как будто ничего не случилось!

- Я ничего не забыла, просто на этом жизнь не заканчивается…

Меня он перебивает и грубо хватает за локти, проговаривая в лицо:

- Для меня она закончилась тогда, когда ты убила нашу дочь!

Страшно, больно и обидно – всё смешалось воедино, поэтому могу только прошептать:

- Я не виновата…

- Скажи об этом Настеньке… Почему ты вместо нее не умерла?

Он так больно меня встряхнул, что мои зубы стукнулись друг о дружку. Боковым зрением вижу, что выходит из машины Слава. Но так медленно, как в замедленной съемке. Быстрее! Хочу крикнуть, но не успеваю, так как меня с огромной силой толкает Дима в спину. Я падаю, пытаюсь схватиться за перилла на крыльце подъезда, но они все во льду…

Больно! Очень больно! Мое лицо полностью в снегу, который просто разодрал мне всю кожу. Руки горят огнем, но самый адский огонь был в животе. Он меня разрывает на части, ломает мне все кости разом. Я не могу это терпеть… Не могу…

4 марта .

Станислав Николаевич сидит в реанимации у больничной кровати, на которой лежит Наташа. Из её тела выведены две трубочки : одна в вену из капельницы, другая для носа – подача кислорода. Методично пищит рядом установленный аппарат жизнеобеспечивания. В палату интенсивной помощи заходит главврач Валентин Викторович, хлопает дружески по плечу Станислава Николаевича.

- Стас, третий день уже дежуришь. Поверь, искуственная кома еще минимум неделю будет длиться, до полного выздоровления Натальи. И твоё присутствие здесь не обязательное. Как только что – либо изменится, ты первым узнаешь.

Но он только сжал голову двумя руками, тем самым не соглашаясь на предложение Валентина Викторовича.

- Стас, глупо себя так изводить. Она молода, выкарабкается. Кстати, к тебе пришли.

Станислав Николаевич устало поднимается, выходит в коридор, где на кушетке сидит Максим.

- Ты себя видел в зеркало? – проговорил Макс, поднимаясь навстречу.

- Ближе к делу, - отгоняя сон, спрашивает Станислав Николаевич.

- Отец, Валентин Викторович говорит, что угроза прошла, караулить больше не нужно.

- Макс, говори, зачем пришел, - еле сдерживая крик, процедил Станислав Николаевич.

- Его родня уже нашла хорошего адвоката, поэтому выпустили под залог. Но все свидетели на нашей стороне, да и водитель подробно всё выложил. У него нет шанца, избежать уголовного дела.

- Дело рассмотрят в кратчайшие сроки, ты об этом договорился?

- Конечно, прокурор в курсе: никакой волокиты и рутины. Отец, нужно похороны провести. Без тебя все организовать?

- Нет, я сам…. Я один поеду, ты будь в офисе и на время перенимаешь все мои полномочия.

Тяжелой походкой Станислав Николаевич покинул отделение реанимации. Максим надел белый халат и вошел в палату. Он был расстерян и одновременно зол, его пальцы крепко впились в больничный халат. Пристально рассматривая лежащую Наташу, проговорил:

- И стоила эта встреча жизни ребенка?

14 марта

Меня кто-то будил и, можно сказать, очень больно. В глаза постоянно чем-то очень ярким светили, ноги поднимали и отпускали, отчего по всему телу шла неприятная дрожь. Всё-всё просыпаюсь! Отпихиваю чьи-то руки от своего лица и пытаюсь открыть глаза.

- Наконец-то, спящая красавица, проснулась. Нет, не закрывай глаза, пора приходить в себя, начинать двигаться.

Почему я в больнице? Почему тут главврач Валентин Викторович, который меня всю общупывает и простукивает своим маленьким, но холодным молоточком?

- В глазах не двоиться, нет мушек?

Киваю отрицательно головой и пытаюсь вспомнить, почему я в больнице.

- Хочешь попить? – всё не унимается Валентин Викторович, протягивая стакан.

Да, очень, у меня как раз горло, будто огнем горит от сухости. Взять с первого раза стакан не получается, так как пальцы сначала меня не слушаются. Да и встать я не могу, поэтому меня главврач немного приподнимает, и я могу немного выпить воды. Какая она вкусная оказалась, как бальзам для моего горла!

- Наташа, ты помнишь, что с тобой случилось?

А что со мной? Наверное, мои хмуро сведенные брови, подсказали врачу что-то, раз он быстро крикнул в сторону открытой двери:

- 5 кубиков геминиврина срочно.

Что это, зачем? Но горло болит и пока нет сил спрашивать. Ах, нужно сказать о ребенке, можно ли ему это лекарство?

Нет живота! Где мой ребенок? Почему на моём плоском животе повязка?

В этот момент вижу, как быстро входит медсестра и вводит мне в вену лекарство.

- Наташа, это сильное успокоительное, после которого ты сможешь принять действительность, как можно безболезненнее.

- Я не понимаю….Где ребенок? – на этот крик ушли все силы, а действие укола притупило все мои чувства разом. Волнение моментально ушло, даже боль в горле отступила. Моё тело стало невесомым, а разум точно не со мной в данный момент.

- Ребенок не выжил, приношу свои соболезнования.

Сейчас нужно, наверное, кричать от боли или хотя бы плакать. Но эта новость лишь заставила быстрее биться моё сердце. Вячеслав Викторович погладил мою ладонь, и я осталась одна…

Как такое может быть? Почему я потеряла ребенка, да и срок был семь месяцев, такие дети выживают. Больше не могу копошить свои нервы, меня куда-то уносит…

15 марта

- Наташа, просыпайся, мне передали, что ты вчера очнулась.

Оля, родной голос за столько времени тишины. Она поможет мне с этим разобраться. Слабость во всём теле, но пытаюсь всё же прошептать: