- Как ты могла! И с кем? Неужели он лучше моего отца? Я любил тебя! Я боялся дотронуться до тебя! А ты дешевка!

Всё, больше не могу терпеть, еле успеваю нагнуться над унитазом, и меня выворачивает наизнанку. Желудок горит огнем, а тело содрогается в спазмах. Видимо, Максим увидел таблетки и, схватив меня за плечи, развернул к себе лицом, грубо произнося:

- Ты наглоталась таблеток? Отвечай же! – тряся меня за плечи.

Киваю нет, так как во рту всё горит и показываю обе ладошки, полные таблеток. Он их вытряхнул тут же в унитаз и отпустил меня. Я из последних сил подошла к раковине и стала умываться спасительной холодной водой. За спиной слышу строгие и не терпящие препинаний слова Максима:

- Ложись и жди меня, я скоро приеду! Поняла? Никуда не уходи отсюда!

Когда я повернулась, его уже не было. Еле- еле прошла на кровать и легла под одеяло, так меня всю морозило и просто било крупной дрожью. Наверное, я задремала, обессилев от слез. Так как меня разбудил голос Максима:

- Вставай! Вот, привез!

Вижу сквозь пелену сна пакет на кровати, явно из аптеки, так как на нем красный крест. Сажусь и пытаюсь привести себя в порядок, поправив волосы. Тихо шепчу:

- Что это?

Максим явно нервничал и был не настроен разговаривать вежливо, поэтому ходил по комнате и говорил грубо:

- Иди в ванну и сделай все тесты сейчас же, тебе ясно? Или я отвезу тебя в больницу! Через минуту приду и хочу лично видеть результат!

Он вышел из комнаты, хлопнув дверью. Я беру пакет и иду в ванну, с удивлением заметив, несколько тестов на беременность, даже стаканчик для мочи. Не поняла, зачем ему это? И тут меня осенило, а месячных то давно не было. И тошнит меня постоянно последнее время. С дрожью в руках беру стаканчик и выполняю всё, как в инструкции. Кладу все пять тестов на стиральную машинку и боюсь подойти к ней. Ноги предательски дрожат и словно приросли у раковины. Как в тумане я подхожу к машинке и смотрю на лежащие на ней тесты, а потом просто улетаю куда-то, увидев на всех две полоски. Понимаю, что меня поднимает кто-то и несет на кровать, бьет по щекам, так больно! Открываю глаза и вижу Максима, который успокоился, когда я пришла в себя, спрашивая:

- Это ребенок моего отца? Не ври мне! Я всё равно узнаю, сейчас есть ДНК экспертиза.

Киваю в ответ головой, не могу и не хочу сейчас ни с кем разговаривать. Максим ругается матом, но потом успокаивается, садиться в кресло, скрестив пальцы, произносит:

- Отец, я так понимаю, не знает о ребенке. Так как и ты, только сейчас о нем узнала, да?

Киваю и жду, когда же он уйдет от сюда?

- Итак, Наташ, я сейчас должен ехать на переговоры, но ты никуда, слышишь, никуда не уходишь отсюда! Мой отец ничего тебе не сделает, он в стельку пьян. Я приеду и мы поговорим!

Потом он вышел, и я провалилась в спасительный сон. Где так спокойно и хорошо, нет этих криков и скандалов, нет ничего, что могло нарушить мой покой. Слишком много потрясений, слишком много эмоций.

Когда я проснулась, за окном уже стемнело. На часах семь вечера. Как дальше жить? Что мне делать? Не понимаю. Тупик. И я беременна. Вот это поворот. Удар под дых, так сказать. Но как так получилось? Нет! Я не хочу этого ребенка, не хочу! Я не могу его любить, не могу думать о нем и не вспоминать о моей дочери. Нет. Все, точка. Наташа, успокойся и помоги себе сама. Ты взрослая и самостоятельная женщина, просто нужно пережить этот момент и вернуться в свою маленькую уютную однокомнатную квартирку. И никогда больше ни с кем не связываться. «А ребенок?» - спрашивает меня совесть. Ребенок…Этот нежеланный и нелюбимый ребенок, который не даст избавиться от прошлых воспоминаний.

Аборт. Такое холодное слово решает эту проблему легко и быстро. Решено. С такими мыслями иду в ванну, принимаю душ и выкидываю все обертки от таблеток. Привожу свой изнеможденный вид в более или менее нормальный. Мое одиночество прерывает Максим, войдя в спальню, и устало проговорил:

- Больше на сегодня я не желаю никаких поездок и потрясений. Валюсь с ног. Ты ела?

Киваю отрицательно головой и молча заправляю постель.

- Пошли, поедим, я умираю с голоду.

- Не хочу, - хотя вру, мой желудок бастует и горит. Но не могу встречаться со Станиславом Николаевичем, тем более видеть осуждающий взгляд Игоря. Видимо, это понял Максим и более мягко проговорил мне:

- Они сидят в кабинете и уже оба довольно таки без памятства от выпитого коньяка.

Бреду за ним в столовую, по пути слышу из кабинета пьяный смех, видимо, Максим прав. Из холодильника достаю тушеное мясо и ставлю в микроволновку. Разогреваю также пиццу, наливаю сок, режу овощи. Так гораздо легче, работать, чем ощущать на себе тяжелый и осуждающий взгляд Максима. Я не могу много съесть, мой желудок горит огнем, и это называется токсикозом. Его заглушает кефир и холодный йогурт. Максим за чашкой кофе, после ужина, устало произносит:

- Что ты собираешься делать?

- В каком смысле?

- Ты уходишь к нему?

К Диме? О, нет! Поэтому быстро и убедительно отвечаю:

- Нет, никогда.

- Тогда объясни мне, зачем ты спала с ним?

Мои чувства кричат на его наглость и самоуверенность, а разумная и холодная совесть говорит: «Скажи всю правду».

- Наташа, я единственный человек на данный момент, который пытается тебя понять и хоть как- то помочь, перешагнув через обиду и предательство.

- Я тебя не предавала.

- Это мой отец!- выкрикнул Максим, но должно быть, мой испуганный вид его успокоил, поэтому продолжил более тихо,- Что ты собираешься делать?

Наверное, он действительно искренне готов мне помочь, что я еще могу потерять, была, не была, говорю:

- Я доработаю этот год в школе и уеду назад.

- Ясно, а ребенок? Нужно сказать отцу.

- Нет, никогда. Его не будет.

- Что? Я правильно понял, ты собираешься убить его, даже не сказав об этом отцу?

- Максим, ты много не знаешь.

- Плевать, что там у вас происходит, но ребенок здесь не причем! Мой отец должен знать! - переходя на крик, произнес Максим.

Во мне всё волной так же взорвалось и отвечаю тем же тоном:

- Твой отец так же не хочет детей, как и я!

- Что? – от шока Максим садится опять на стул.

- Когда мы встречались, у нас был договор, что никаких детей. Я не желала напоминания о моей дочери, а Станислав Николаевич не хотел возиться с пеленками и переживать, как поднять ребенка. И нас обоих это устраивало. Только я не понимаю, как так получилось? Станислав Николаевич всегда был осторожен.

- Потерять контроль, особенно в сексе, поверь, очень легко.

Мы молчали, потом Максим вздохнул и произнес:

- Наташа, нельзя убивать ребенка. Не вешай еще один грех на душу.

Как нежно были эти слова произнесены, что опять захотелось плакать. Я последнее время, чуть, что плачу. Всё гормоны от беременности - это точно. Шепчу в ответ:

- Я не хочу этого ребенка…Только не сейчас.

- Послушай, не спеши, давай подумаем немного, еще есть время. Избавиться всегда успеешь. Если решишься, я обещаю, что найду лучших специалистов. Договорились?

- Хорошо, – от его поддержки так стало легко, что я не одна и кому- то еще нужна.

Встав, Максим проговорил перед уходом:

- Не волнуйся на счет отца, он тебя не тронет, тем более в таком состоянии. Они с Игорем будут всю ночь пить - это точно. А завтра я приеду. Пока.

- Пока, – успеваю ему в спину ответить. Убрав на кухне, плетусь к себе в комнату. Мысль, что я беременна, страшным кошмаром крутиться в голове. Такая жестокая насмешка от судьбы. Не хочу заходить в контакт, так как знаю, что там будут смс от Димы. Включаю сотовый и звоню родителям, которые сума сходят от тишины. Конечно, не удалось уйти от объяснений, просто говорю, что мы с мужем поругались. Родители, как обычно, не на моей стороне, поэтому после двадцати минут лекций, ложусь спать. Я так устала, будто работала без перерывов и выходных.

8 октября

Пришлось встать утром от того, что опять тошнота накатила с ужасной изжогой. Поэтому после туалета, плетусь в столовую, чтобы унять желудок кефиром. Позже туда подошел заспанный Станислав Николаевич, видимо, он спал на диване. Сев за стол, произнес сухим голосом:

- Рассола срочно,- потирая глаза и лицо ладонями.

Достаю быстро из холодильника маринованные помидоры, открываю и наливаю в стакан рассол. Станислав Николаевич мгновенно выпил, говоря:

- Дай всю банку.

Я ставлю её перед ним и смотрю, как он жадно пьет прямо из банки. Лицо его покрыла щетина, весь осунулся и растрепанный, с кругами под глазами, просто не узнать. Во всем виновата только я. Пытаюсь спокойно произнести, пока он пьет:

- Станислав Николаевич, я очень виновата. Мне нет оправдания. Извините…

Даже не глядя на меня, встав, он произнес строго:

- Нет, никогда.

Стою одиноко в столовой и просто не могу унять этот поток слез, они душат, а моё тело дрожит в конвульсиях. Мысль о аборте постоянно вертится у меня в голове, просто наваждение какое-то. Сделать аборт и уехать куда-нибудь подальше. От всех! Начать жизнь заново. Всё решено. Уверенно поднимаюсь к себе. Достаю два больших дорожных чемодана и аккуратно складываю вещи. Работа отвлекла меня от слез и истерик. Даже полегчало. Только хотела принять душ, как в спальню вошел Максим, удивленно смотря на беспорядок в комнате, на груды вещей и белья. Садится в кресло и спрашивает:

- Очень надеюсь, что это простая уборка или всё же бегство?

Не желаю отвечать на его подколы и поэтому строго говорю:

- Можешь не стараться быть вежливым, да, я уезжаю, – продолжаю складывать вещи в чемодан.

- Далеко?

- Еще не знаю.