Казалось, что общение с ним помогало, адаптируя к новому, глубокому далеко не спонтанному чувству. Так хотелось почувствовать прикосновение рук, услышать томное прерывистое дыхание. В конце концов, дать портретному образу испепелить себя прожжённым взглядом полной страсти, насладиться пьянящим долгим поцелуем.

Пройдя через толщу слоёв памяти, в поиске того, что ещё недавно было на поверхности, Эн неожиданно для себя ощутила дрожь, что вроссыпь пробежалась по всему телу, ей стало холодно. Закутавшись в халат, легла на диван, вдруг поняв, что все последнее время скучала по Алексу.

Показалось, что она впадала в депрессию, до недавнего времени Эн не знала даже это слова. Когда кто-то говорил о ней, как о причине своих страхов и душевной боли та могла и посмеяться, говоря, что это ерунда не стоит ею маяться. Теперь она понимала тех людей. Чтобы понять, надо было попасть в её лапы, ещё попытаться и выбраться. А вот это уже не так просто.

Вот уже как вторую неделю она, с утра выпив три чашки кофе кутаясь в халат, блуждала по дому, как «призрак»; содрогаясь от мысли, что с ней всё последние время что-то происходило необъяснимое. Что? Она не знала.

Понимая, что ранее она всегда с утра занималась собой, приняв душ, наводила красоту. Макияж был первоочередным, без него не имела права выходить на люди. Лицо должно быть красивым. Это было кредо – нести людям красоту, на которую они должны равняться. Если утром её подгоняло время, Эн завершала свой макияж в машине. Это как обычно было нанесение блеска на помаду, румяны, чтобы подчеркнуть овал лица. Как она говорила, «поставить лицо в формат». После сна всяко бывало, лицо теряло форму, плавало, как «блин на сковороде».


Эн старалась выйти из депрессии, учась быть в этой ситуации, сама собой не менять привычки, зная, что нельзя паниковать, жить в ожидание чего-то плохого. Поэтому заставляла себя вникать в рабочий процесс. А уже, когда не могла, то становилась за мольберт, ища поддержку подпитку в портрете находясь рядом с образом любимого мужчины. Это то, что осталось ей после того, как тот исчез, и казалось бесследно.


Она вновь ощутила на себе его поцелуи, отчего моментально её тело стало прогреваться. Ей казалось, что пылкие губы Алекса коснулись живота.

Эн окунаясь в свой маленький мир, где только они вдвоём, изгибаясь, приняла прелюдию любви, мысленно отдаваясь ему, своему любимому человеку.

Она постоянно разговаривала с ним, заставляя выходить из сети депрессии, гоня её, прочь.

Эн понимала, что только она сама может помочь себе. Придя к такому мнению, констатировала, что легче всего томить свою душу убаюкивая её, говоря, как жалко себя, как больно мне. Это не лечит, а калечит. Нужно заставить искать выходы из тупиковых ситуаций, помогая себе, а быть может и ему, Алексу…


…Если б она знала, через что приходилось тому проходить, находясь в это время в зоне конфликта…


…Алекс мотался, с операторской группой от Донецка до Луганска посещая боевые точки военного конфликта, собирая «горячий» материал реальный сюжет в реальном времени.

Они на машине исколесили эту восставшую часть Украины, чтобы понять, что же происходит и как помочь вникнуть во всё это потенциальным телезрителям.

Проделывая нелёгкие броски на стареньком пикапе буквально «летая» на запредельной скорости они старались избежать столкновений на дороге с противоборствующими силами. Но не всегда удавалось. Группа с облегчением вздыхала, когда въезжала в городские районы, чудом не попав на ту или иную военную группировку; стараясь избегать встреч с диверсионными группами, те не щадили никого, истребляя свидетелей их нечеловеческих деяний.

В минуты затиший они пытались снять напряжение посидев где-нибудь на обочине среди желтеющей зелени, желая ощутить тень прохладу; наконец дать отдых уставшему дышащему на ладан двигателю…


…Однажды попав в один из районов Донецка, Алекс отпустил ребят в разведку, чтобы узнать, как и что. Сам же сел на обочине дороги, чтобы немного отдохнуть, подумать.

Облокотившись о наваленные шины, вдыхая воздух, закрыл глаза, невольно подумав: что же людям не хватает, если они вымещают зло друг на друге.

Открыв в глаза, прищуриваясь от солнечного луча, было ближе к полудню, осмотрелся, размышляя вслух:

– Такую красоту портят. К нему подошла собака, явно голодная, потому что в упор смотрела в ожидание какой-либо еды.

Он, подойдя к машине, достал бутерброды, отдавая по одному собаке. Та, моментально заглатывала, не прожёвывая, наверняка, не ела пару дней.

Погладив собаку, пробормотал:

– Зачем всё это? – оглядываясь вокруг… – недоумевая, – кому это надо?..


Неожиданно прогремели отдалённые залпы «Града». Алекс, оглядываясь, посмотрел по сторонам, он был подавлен тем, что до сих пор его коллеги не вернулись; вглядываясь вдаль, заметил передвижение испуганных людей. Те метались из стороны в сторону, боясь разрывов фугасных снарядов, горящей копной Алекс заметил пылающие БТР, их броня была бессильна противостоять снарядам «Града».

Налицо были жестокие игры заигравшихся в войнушку мужчин, которые не могли трезво воспринимать события дня, искажая, вставляя в формат своего мировоззрения. Это было больно видеть, а кому-то через этот ужас приходилось проходить ценой жизни…


…Наконец появились ребята, подойдя к машине, оператор выдавил:

– Кошмар! Сейчас в этой дыре будет жарко… – оглядываясь по сторонам.


Замечая в стороне взрывов чёрные клубы дыма, пробормотал:

– Засада… – качая головой.


Пребывая в ужасе от ситуации, в которой они все оказались, крикнул:

– Уносим ноги!.. – сплёвывая, – не завидую местному населению, опять прятаться по подвалам.


Взволнованно:

– Детей жалко, а их здесь много,… – с горькой иронией, – «дети подземелья».


Не в силах сдержаться, возмущено выпалил:

– Как вообще можно стрелять по своим, убивать… – недоумевая, – за что?..


Алекс констатировал:

– Такая историческая ситуация. Карта войны разыгралась здесь и сейчас!..


Тяжело вздыхая:

– Такое бывает, если вспомнить историю… – констатируя, – бывало частенько и без какого-либо предупреждение и согласования с народом.

Невольно подумал, вспоминая слова Дж. Карлин «Война – это способ богатых людей по-большому счету защитить их интересы посылая на неё детей среднего и бедного классов не на что-то, а заведомо на смерть».

Алексу от одной этой мысли стало не по себе, надтреснутым голосом, сказал:

– Я не завидую всем им… – глядя неопределённо назад, – подытоживая, – не повезло уже тем, что живут здесь в это время перемен…


Глядя ввысь:

– Боже спаси и сохрани, помоги, сжалься над безвинными людьми!..


Смахнув набежавшую слезу, махнув рукой, скомандовал:

– Всё! Все в машину едем!..


Те не замедлили это сделать, перспектива остаться здесь не сулила ничего хорошего.

Сорвавшись с места, машина, набирая скорость, выехала с окраин города, спеша оторваться от действительности, оставляя за спиной боль и горе не в чем неповинных людей.

Сидя за рулём, Алекс думал о ней, об Эн, не ведая, что с ней, и вообще не зная думает ли, она о нем…


…Выехав из этого злополучного места, подумал: не приведи бог видеть все это своими глазами. Было страшно, обидно за людей, что стали заложниками судеб в данной ситуации. Теперь надо ехать в Луганск, но душа не лежала к такому вояжу. Ужасающая картинка сегодняшнего дня порядком набила оскомину. Невольно он подумал, так и привыкнуть можно к таким вот ужасам, которые раньше все видели только в кино.

Машину на ухабах заносило, швыряло из стороны в сторону. Алекс тут же сбавил скорость. Неожиданно заглох двигатель, проехав пару метров, пикап остановился.

Оператор и помощник, считая, что нужна помощь, поспешили к посадкам, за ними были жилые строения. Алекс остался у машины, пытаясь что-то предпринять, но все попытки что-либо сделать были тщетными. Двигатель не заводился. Ему ничего не оставалось, как ждать помощи, ребята надеялись найти среди этих дебрей механика.

Осмотрев местность, Алекс изумился красотам природы. Та, несмотря на войну, была по-осеннему прекрасной. Чистое голубое небо говорило о счастливой жизни, перечёркивая то серое, что насаждалось какой-то силой зла, что ступила на эти земли, оккупируя её. Отойдя в сторону посадок восхищаясь пением птиц, подошёл к ручью, умывшись, прилёг на ещё зелёный луг, наблюдая за пробежками божьих коровок, вслушиваясь в жужжание мух. Те наверняка были недовольны его присутствием вот и гнали, прочь мельтеша перед глазами, кусая руки.

Осень вступила полноправной хозяйкой в свои права, даря тишину, покой, успокаивая глаз разноцветьем.

Незаметно для себя Алекс впал в сон, видя в нем Эн, которая была рада встречи с ним, накормив, напоив, предложила принять ванну.

Она сама купала его, разглядывая сильное загорелое тело, ища на нем ранение.

Не найдя сказала:

– Не понимаю, тебя же ранили…


Алекс сказал, что бог миловал. Он не был ранен.

Тогда она расплакалась, говоря, что не отпустит туда, где ранят и убивают.

Он не понимал её тревог, ведь он был жив и здоров.


Её крик: «Не пущу!..» – заставил его открыть глаза.


Он чувствовал дрожь, что пробирала насквозь. Наконец понял, что перегрелся на не по-осеннему палящем солнце. Сознавая, что жизнь прекрасна, стал думать о ней.

Не понимая почему, та говорила о ранение, потом понимая, что это был всего лишь сон, успокоился, наблюдая за тем, как садилось солнце.

Дыхание воздуха становилось прохладнее, все говорило о приближение ночи. Невольно вспомнил о ребятах, те где-то запропастились в поиске механика. Просидев пару часов не дождавшись своих, он поспешил укрыться в овраге от ветра и надвигающего холода, не решаясь остаться на ночь в машине. Ночь была спокойной. Несмотря не на что Алекс выспался. Проснувшись с рассветом, он сразу и не понял, где находится. Потом вспомнив, направился к машине, ребят на месте не было. Не зная, что и думать попытался прогреть двигатель, но тот так и не завёлся. Считая, что он должен найти коллег направился вдоль шоссе к жилым постройкам…