Заволакивая её пылким дыханием, касаясь языком мочки уха, он снимал с неё напряжение; Эн откинув голову, ждала страстных поцелуев, что ложились на её «лебединую шею». От нахлынувших иллюзий Эн ощутила влажность между ног и резкое пылкое жжение в груди, те тут же наполнились энергией, став каменными; придя в себя, поняла, что ввела себя в самогипноз. Осознав, что так можно и сойти с ума, вслух сказала, что ещё не идиотка, чтобы впадать в пессимизм, тем более в уныние, жить иллюзиями или же, как мазохистка, раня душу с болью рвать сердце, буквально как шёлк на мелкие клочки. И тут она приняла окончательное решение: найти и помочь Алексу как, впрочем, и самой себе.

Ей хотелось его поскорее увидеть, но чтобы это приблизить надо помочь ему выйти из плена. Найдя чемодан, вынимая из шкафов свои любимые вещи, считая, что во всех жизненных ситуациях жизнь спасёт мир и любовь, запаковав в него вещи, отправилась в аэропорт. Она ехала в Польшу с уверенностью, что она вырвет Алекса из лап злой судьбы и после этого его никому не отдаст…


…Алекс, находясь в тёмном сыром подвале, уже вторую неделю, до сих пор не понимал, где он находился, считая, что его пленение абсурдно нелепая случайность, что все происходящее какой-то страшный день, который вот-вот должен подойти к финалу. Он терпеливо ждал развязки.


Никто ничего не говорил.

Он сидел несколько дней в заточение в подвале какой-то виллы, к нему приходил только охранник, давая раз в день еду. Однако он успел рассмотреть в маленькое узкое окошко, что днём территория виллы кишела военными всё в той же чёрной форме без каких-либо нашивок.

Две-три недели с ним вёл переговоры подполковник, что его привёз. Он сказал, что за освобождения Алекса их устроит миллион долларов, дав понять, что это не такие большие деньги, чтобы те могли перевесить ценность жизни.

Алекс сказал, что деньги уже один раз переводили, второй раз никто не даст. Однако дал контакты руководства, по которым тот поспешил на них выйти. Те, сожалея, сказали, что у них таких денег, чтобы их собрать потребуется время. Алекс не знал, что думать, штурмуя мозг вопросом, кто ему может помочь. Военные давили, говоря, что им нужны деньги.

Краем уха, когда Алекс был в кабинете подполковника, он услышал разговор подполковника с полковником.

Тот жаловался что пресса и телевидение, воспевающие новую власть сейчас освещают факты проблем с финансированием военных формирований, прессуя заявлениями, что показалось, спонсоры уже устали делать вливание, говоря, они не бездонная бочка. Давя на мозжечок, что денежные средства на содержание иссякли. Показалось, те нагло намекали, чтобы военные формирования искали другие источники финансирования. Подчеркнув, что зачастую последние шли на крайние меры, пленя и отпуская за выкуп, мол, это единственная возможность держаться на революционной волне, чтобы закупить боеприпасы и провиант. Подполковник и полковник, паникуя, явно оправдывали свои незаконные действия, считая, что у них просто нет выхода…


…Платить за Алекса пока никто не хотел, оттягивали время, лишь только для того чтобы того не убили.


Так шли дни за днями. Алекс, сидя в заточение, был оторван от мира, не имея никакой информации. Полная изоляция лишала возможности общаться с кем-либо, просто исключалась.

Он чтобы не сойти с ума на стенах рисовал портрет Эн, разговаривая с ней по ночам.


Алекс постоянно вспоминал последнюю встречу в Будапеште, когда они после прогулки, по городу забежав в магазин «ABC» купив десертное токайское вино, счастливые отправились в своё гнёздышко, уже там уединившись вдвоём наконец-то теряя голову, отдались своим душам и сердцам.

Им были хорошо в объятьях друг друга, как дети снимали на телефон откровенные фото на память, говоря, чтобы не забыть в разлуке. Оголённые тела были настолько хороши, что возбудили в них очередную страсть, трепетали от соприкосновения ласк рук.

В памяти всплыло, как он входил в женское лоно, заставляя ее расслабиться, пальцами, помогая снять напряжение мышц, находя эрогенные точки.

Эн теряла реальность, отдаваясь ему в неистовости. Он и она, таким образом, включив эротические фантазии, наслаждались сексом, предвкушая потолок блаженства в его кульминации.

Их не смущала нагота желания действия. Они были единым целым даже в грехопадение, от которого кружилась голова, одурманенные жаждой любви. Их тела были неразделимы. Губы жаждали долгих страстных поцелуев, тогда как руки желали ласкать и ласкать, теребя груди. Линии бёдер привлекали ладони, те буквально оттачивали, давая новую огранку телу, которое им казалось божественным.

Испытывая страсть, предвкушая сладость секса, вожделея, ими было взято то скоромное таящееся, где-то внутри они испытывали наслаждение. Сработало притяжение душ и тел. Сердца пылали как свеча, сжигая в себе все плохое не имеющее отношение к ним. Было так хорошо, казалось что ты, счастлив и богат, а это уже много. Ты принадлежал ей, она принадлежала тебе…


– Это любовь! – констатировал раскалённый от перевозбуждения мозг.

Вспомнив это, Алекс ощутил желание быть с ней сию минуту.

Со вздохом вспоминая Эн в своих объятьях, сказал:

– Да, девчонка! Если б ты только знала, как мне не хватает твоих глаз, губ…

Невольно усмехнувшись:

– Был бы телефон, хотя бы на фото поглазел, любуясь твоими прелестями.

Сейчас ему не было чем любоваться сидя в кромешной тьме в сыром мрачном подвале. Он даже не знал который час. Чтобы не сойти с ума, осколком стекла вновь стал рисовать её портрет. Зная одно, что любовь спасёт, даст бог он увидит свою Эн. Отягощало одно, что слишком медленно шло время, не желая ускорить их встречу. Быть может это работало на них, делая их сильными. Любовь стоила того. Это то, единственное что помогало жить, помня о ней…


…Эн уже несколько дней была в Варшаве, ей хотелось поднять всех на поиск её любимого, но как ни странно все происходило слишком затянуто.

Поиск денег уже оговаривался во всех кругах, но не так легко было их получить.

Оксана в Венгрии тоже искала средства к вызволению Алекса из плена, но и там все было только болтологией, одни разговоры.

Эн ждала каждый день чуда, что вот-вот деньги переведут на Украину и Алекса отпустят. Однако этого не происходило. Нужно было бегать по всем инстанциям, подключая телевидение и прессу, суетиться пока это не давало результатов. Она ждала, что все же чудо произойдёт…


…Карина отвела Эн комнату Алекса, в которой та себя чувствовала не у него в гостях, а по-настоящему невестой, дыша тем воздухом, которым некогда дышал и он. Эн любила рассматривать его вещи, особенно фотоальбомы. Последний из них, она особенно любила рассматривать, там она нашла совместные с ним фото.


Как-то пополудни, устав от беготни по коридорам «власти», тех инстанций, где должны были, решать такие проблемы с какими столкнулась она и Карина, стала пересматривать последний альбом. Прижав к груди, чувствуя близость с любимым, открывая альбом, стала вдыхать запах каким когда-то в те дни, они дышали. Рассматривая фото, Эн чувствовала запах мужского тела, Алекса, что забивая ноздри, проникал внутрь, заставляя ощущать его близость. Вскользь подумалось, как это было давно и недавно…


…Невольно листая свою историю Эн, оказалась в далёком прошлом, дойдя до детства; вспоминала, как её мать читала перед сном чудесные сказки, как та говорила, что и она когда-то встретит своего принца на белом коне.

И Эн верила ей. Как не верить, если это говорила мама самый близкий и родной человек. Кому как не ей знать все о дочери. Эн засыпая, ждала вещего сна о нем своём принце…


…Вот и сейчас листая альбом, рассматривая фото, она верила, именно о нем ей когда-то говорила мать. Алекс и есть тот принц на белом коне.

Дотронувшись до фото касаясь его лица, она шепнула:

– Я тебя обязательно спасу мой принц. Добро всегда побеждает зло. Иначе мир уже давно погрузился бы во тьму, и тогда не было бы продолжения человеческого рода, не было бы влюблённых и счастливых.

Эн сохраняла уверенность в себе, зная, несмотря на то, что Алекса нет рядом, живя им, счастлива и по уши влюблена. Улыбнувшись, она подумала, что надо научиться ждать.

Не стоит торопить события, надо пережить то, что на сегодняшний день привнесла в её жизнь судьба. Ведь это непустая трата времени, оно что-то, наверняка даёт, возможно, даже может быть учит любить ещё больше и глубже.

Голова болела от мысли, что у неё вот-вот опустятся руки, что она может не выдержать испытаний судьбы.

Ей хотелось бы быть терпеливой, но терпенья не хватало. Эн знала, что только оно, терпенье, дающее плоды. Именно поэтому она настырно заставляла себя верить, что терпение даст возможность его увидеть живым и здоровым.

Невольно подумала, как же тяжело влачить одиночество, быть одинокой. Так хотелось его объятий и секса здесь и сейчас на его постели. Она мельком посмотрела на двухместную кровать; подойдя, разгладив рукой покрывало, прилегла, думая о нем. Незаметно для себя уснула.

Сон взял в плен. Эн погружалась в объятья любви. Она понимала, что вот-вот проснётся, так не хотелось покидать объятья Алекса, но се ля ви…


…Накинув халат, поспешила в ванну, чтобы немного охладить свой пыл, дать своему возбуждённому мозгу понять, переосмыслить, что сейчас было. Он ворвался в сон, вернулся на несколько часов из застенков плена и ей хотелось взять ту обрушившуюся на неё любовь как можно больше с лихвой.

Поняв, что нельзя терять не минуты поспешила в постель. Скинув халат, погружая себя в нирвану, спеша к нему.

Он полусонный принял её в объятия. Лаская его, Эн в трепете ждала и с его стороны ласк и поцелуев.

Взяв за плечи, он притянул к себе, шепча на ухо:

– Лап, иди ко мне!.. Я уже успел соскучиться. Прости, немного прикорнул, наверно очень устал ждать твоих объятий в плену… – чмокая в нос.