Екатерина Смолина - Одинокий фонарь

Но, как бы ни сладка была черника, есть захотелось, и довольно быстро. Пришлось возвращаться в лагерь и идти в местную столовую. Могли бы, конечно, и в городе рядом поужинать, но это ведь так долго… Да и была своя романтика в этих вот советских стеночках столовой, выложенных мозаичной плиткой в виде бегущего мальчика с огнем в руке. То ли Данко вырвал горящее сердце, то ли олимпиец бежит с факелом – уже не разобрать.

Неделя чудесного отдыха пролетела даже слишком быстро. Но и ее вполне хватило на то, чтобы перестать спешить, нервничать, волноваться по пустякам. На следующее утро нам обоим нужно было на работу, и, наверное бы, это был очередной стресс: вскочить, метаться по квартире, поглядывая на часы, и бежать к машине…

Но сегодня я проснулась от запаха кофе и нежного поцелуя в висок. Только никогда не понимала, как это можно вообще кушать, едва проснувшись? Не почистив зубы, не умывшись, – не говоря уж о том, что со сна организм хочет только одного: спать! С другой стороны…

Приятно, что тебе в постель приносит легкий завтрак любимый мужчина! Особенно, если учесть, что он готовить толком не умеет, а с кухни тянется едва уловимый шлейф чего-то подгоревшего.

– Доброе утро, соня моя, – улыбнулся.

– Мм!.. – потянулась довольно, разглядывая из-под ресниц соблазнительный торс Макса. И только сейчас сообразила, что за поскрипывающие ритмичные звуки раздавались с первого этажа: он отжимался! Никак не привыкну, что его утро так или иначе почти всегда начиналось с легкой разминки. Это не занимало много времени, я даже чаще всего не успевала проснуться. Невольно начались угрызения совести, что я с ним совсем расслабилась и забыла о регулярных посещениях спортзала. Да и где тут было развернуться?

На импровизированном подносе из разделочной доски были кофе, вареные яйца в специальной розеточке, немного подгорелые тосты, масло и джем. Попросила подождать пару минут, сбегала в ванную, чтобы умыться, и вернулась в постель немного растрепанной красавицей в белых коротеньких кружавчиках.

Надо ли говорить, что доесть мне дали, но очень отвлекали? Пришлось прилагать большие усилия, чтобы не расплескать кофе… остатки которого у меня в итоге отобрали! Но заниматься любовью на полный желудок – извращение, так что зря вот он кофе отобрал, ой, зря…

– В следующий раз, мадам, пока не исполните супружеский долг, никакого кофе в постель!.. – надулся, ложась рядом.

– А ты хотел купить меня, что ли?! За кофе?! – изумилась я. Вечером мы немного повздорили из-за ерунды, и вся эта романтика мигом предстала не в лучшем свете.

На меня странно покосились.

– Тебе не кажется, что ты в последнее время стала немного стервозной? Кать, что происходит, а? Я тебя раздражаю? Так давай уйду!..

Это было правдой. За последние три дня, несмотря на романтику, пропитавшую каждый уголок этого домика и леса, я все чаще срывалась на Макса по пустякам. И ведь понимала, что глупость, блажь, но сделать с собой ничего не могла!

– Пмс? – предположил.

Так я и призналась! Кто же о таких вещах спрашивает?

– Как у вас все сложно… – вздохнул, положив руку поверх моей.

Да, женщины вообще сложные создания. Я посмотрела с любопытством на Максима. Во мне боролись благодарность за понимание и раздражение. Мог бы и настоять, между прочим! Хотя все равно бы отказала… Но мог!..

Как бы ни было жаль прерывать отпуск, а до города… да, да. Шесть часов. А еще котов забирать и собаку… Макс хмуро таскал в машину вещи, проверял багажник, колеса. Мне тоже не хотелось уезжать, да и живот ныл все сильнее.

– Я поведу, – заявил он тоном, не терпящим возражений, и перекрыл мне путь к водительскому сидению.

– Макс!.. – возмущенно засопела. – Это моя машина! Сама справлюсь.

– Будем ругаться?

Максим сложил руки на груди, и не думая садиться рядом, на пассажирское сидение. Ну почему со мной просто нельзя согласиться? Зачем все время выпячивать свое «Я» и диктовать глупые условия?! Бесит, бесит, бесит!!!

Стоим на стоянке, как дураки. Багаж собран, ключи от домика у кастелянши. Я за рулем, Макс – в позе.

И молчим.

Птички чирикают, озеро поблескивает, озоном немного пахнет.

– Катерин, – выдохнув, склонился к водительскому окошку. – Нам ехать очень далеко. А ты психуешь, плохо контролируешь свои эмоции и наверняка плохо себя чувствуешь…

– Нормально я себя чувствую!.. – вцепилась в руль.

– Ка-тя… – протянул, сдерживаясь. – Или будешь пассажиром, или никуда не едем.

– Ни то, ни другое.

Мы помолчали еще немного. И я сдалась. Знаю, что наверняка потом пожалею и что эта покорность мне потом аукнется! Но таблетка так и не помогла, и приходилось признать, что Макс прав. Чуточку. Микроскопическую.

Первый час езды мы молчали, каждый думал о своем. Вдали грохотал гром, надвигалась гроза. Под шум покрышек и плавное, невесомое покачивание подвески меня неуклонно тянуло в сон. Кажется, я даже немного задремала, прежде чем всплеснула руками, не успев прийти в себя. Визг тормозов, карусель из деревьев и поля. Я зажмурила глаза, закричав от страха! Потому что… Потому что я взмыла в воздухе вместе со своей частью машины, все больше накреняясь над Максом.

Это был вальс смерти на пустынной дороге. Никто нам не поможет, никто! До ближайшего города не близко, а мы… Еще не факт…

Напряженный мужчина крутил руль, пытался нас выровнять, и в какой-то момент мы все-таки очутились всеми четырьмя колесами на скользкой, залитой дождем дороге.

Сделав полукруг, мы медленно съезжали к метровому обрыву возле поля… Но внезапно все кончилось. Машина остановилась, замерли ее обитатели.

– Цела? – повернулся белый, как лист бумаги, Макс. Его руки немного тряслись.

Я молчала. Никто и ничто не способен был сейчас вытащить из меня хотя бы звук. Он быстро отстегнулся, щелкнул и моим ремнем безопасности. И только теперь я ощутила, как больно дышать. Не сделать ни вдоха, ни выдохнуть толком.

– Сейчас… Потерпи, малыш…

Макс судорожно набирал номера служб спасения.

Это хорошо. Значит, есть связь. Значит, есть шанс… Но как же больно, как же страшно!..

Минуты текли мучительно долго, но, как ни странно, постепенно я начинала обретать реальность происходящего. На Макса было жалко смотреть: белый, ругающийся с операторами, поторапливающий их, он был готов сделать что угодно, лишь бы поскорее выйти из этой ситуации.

А дождь все не утихал.

Усилившись, он теперь стоял сплошной стеной, за которой было не разглядеть и поля по соседству. Белый дым из-под капота пугал, и я, не отрываясь, смотрела, как Максим, стоя под проливным дождем, пытается что-то исправить. Наверное, тосол протек, когда кувыркнулись…

«Скорая» приехала почти одновременно с эвакуатором.

– Видимых переломов и вывихов нет, – заключил фельдшер, осмотрев нас обоих. – Но без рентгена сказать точно нельзя. Нужно ехать в больничку.

– Со мной все в порядке, – прошептала.

С детства не люблю больнички и не желаю их вспоминать! Фельдшер перевел вопросительный взгляд на Макса.

– Мы едем в больницу, – кивнул он, скептически посмотрев на меня. – Все равно до города надо как-то добираться.

Самые ценные вещи мы забрали, а вот таскаться с двумя сумками одежды… Решили оставить в машине, которую эвакуатор увез в наш город на охраняемую стоянку. Как и предполагалось, в больнице ничего, кроме очереди и двух часов ожидания, мы не получили. Только когда оформляли документы в регистратуре, на нас зло глянула тетка, обнаружив явное расхождение в паспортах в графе о регистрации брака.

«Так тебе и надо», – пробубнила под нос. Приобнявший меня Макс не услышал, а мне не хотелось нового негатива. Слишком быстро пролетела жизнь перед глазами там, на дороге. Правда, купюра, которую Максим подсунул тетке в заполненную квитанцию, значительно ускорила очередь и смягчила регистраторшу. Деньги в этом мире делают не все, но значительно упрощают жизнь, – факт.

Когда мы уже сидели в городском ресторане после всех злоключений и ожидали заказ, Максим вдруг предложил пересесть за столик с диванчиком. И уже отбросив ложные приличия, прижал к себе, судорожно выдыхая в макушку. Все это время он был непроницаемо спокоен, и, кажется, только сейчас его накрыло…

– Надо было остаться на базе. Черт с ней, с работой… Я думал – все.

– Хорошо, что я тебя послушала, – голос неожиданно дрогнул. – Я бы не справилась. Мы бы точно перевернулись и вряд ли бы отделались только синяками от ремней безопасности.

В его объятиях сейчас – словно за стеной. Банально, да, но это понятие остро чувствовалось, как никогда. Просто именно сейчас я поняла, что могла больше никогда не увидеть Максима, маму, вредную младшую сестру и Аришку. И даже Дамьена с Шером. Вся моя жизнь, которую я так успела полюбить за последний месяц, могла закончиться несколько часов назад на щербатой дороге. В груде искореженного металла.

И сейчас каждый наш вздох, каждое прикосновение Макса, каждое его слово – не дар ли? Дар новой жизни, в которую мы смогли чудом шагнуть вместе, переступив опасный порог.

– Когда ты документы подашь на развод? – тихо спросил, задумчиво оглядывая мое лицо.

Значит, все-таки слышал регистраторшу…

– Займусь на неделе. Ты не слушай, что люди говорят… Каждому ведь не объяснишь.

– Это ты слушаешь. И это неприятно нам обоим, разве нет?

– Да… – эхом откликнулась. И задала вопрос, который боялась озвучивать. – Макс, а что случилось на дороге?

Очень хотелось отругать его за невнимательность, – мы ведь оба могли погибнуть! Но сначала… Макс задумчиво отодвинул салфетку, ожидая, пока официант, принесший заказ, удалится. Даже страшно немного стало от этого взгляда в себя. Он словно вновь переживал сейчас эту жуткую аварию!..