За окном было темно и влажно, осень спешила, лишая нас дневного света. Через тонировку виднелись только голые ветки деревьев вдоль обочины загородной трассы, а за ними поля и единичные всплески фонарей дачных домиков. А что если все бросить и уехать туда, где тепло, нет знакомых лиц и проблем?! А тут пусть все катится к чертям!!! Роман Алиску защитит, Артем справится и сам, ему не впервой бороться с этими ветряными мельницами, насчет своей семейки я вообще не переживала, хоть пусть по миру пойдут. Последний разговор с матерью и сестрой расставил все точки над всеми буквами и в конце каждого предложения. Арчинский … я же жила без него, значит, смогу и сейчас быть без Даниила… От этой мысли в животе всё так скрутило, что я резко вдохнула, пытаясь погасить боль, и даже сидевший рядом со мной Андрей дернулся от неожиданности.

Отрицательно покачала головой на его вопросительное выражение лица и снова, почти носом, уткнулась в холодное стекло автомобиля.

Вскоре приехали. В окнах дома почти нигде не было света, отчего возникла мысль вообще не выходить из машины. Может, его и, правда, дома нет… позднее совещание директоров.

Хмыкнула от своей же иронии и решила немного посидеть в салоне, чтоб успокоить войско гордых и обиженных от измены таракашек, вооружившихся мачете и саблями. Распахнула на максимум дверь, подставляя лицо свежему воздуху, закрыла глаза.

Как всегда, почувствовала его запах раньше, чем услышала шаги. Даниил молчал, я тоже, ведь так и не решила: то ли кидать в него посудой и громко кричать, можно матом, то ли гордо молчать и заморозить своей вселенской обидой. Даже глаза боялась открыть, хотя радость от того, что дома и явно ждал, затопляла истерзанную душу теплом и надеждой.

— Крох, ты заболела? Виталик сказал, что у тебя что-то болит. Давай я врача вызову, скорую, можно даже санавиацию. Ты только скажи что и где, — его голос хриплый и тяжелый от контроля над тональностью.

Он всегда так говорил, когда хотелось кричать и кидать мебель, но пытался погасить свои порывы. Приподняла ресницы, попадая в плен темных и обеспокоенных глаз.

— Я в порядке… просто голова болит — слегка улыбнулась, вспомнив его слова. — И зачем нам врач, я же сама врач. Забыл?

— Нет, не забыл, но если ты болеешь, то будешь необъективна в оценки своего самочувствия.

Он говорил, а сам даже не двигался, вцепившись одной рукой в дверцу машины, а второй за крышу, тем самым полностью перекрывая мне выход.

— Арчинский, я, правда, почти в порядке, просто устала, голова болит, — спокойно ответила я, полностью открывая глаза и выпрямляясь, попыталась двинуться к выходу.

Но мужчина даже не шевельнулся, чтоб пропустить меня. Я нахмурилась и посмотрела ему в лицо.

— Ты против моего приезда или есть другие причины того, что ты мне не даешь выйти из машины?

— Если ты не хочешь здесь находиться, то не надо. Я не настаиваю.

Вот это прикол! Вот как знала, что надо домой было ехать. Заглушив, как в детстве, все эмоции, откинулась обратно на спинку. Бл&ть, моя машина здесь, но садиться за руль в таком состоянии верх глупости.

— Как скажешь, позови водителя, чтоб меня отвезли, — попросила, снова прикрывая глаза, молясь, чтоб выдержать и не заплакать. Не дождетесь!

Услышав короткое, но яркое по эмоциональности ругательство Арчинского, почувствовала, как меня подхватили под колени и спину. Пока открывала глаза, уже оказалась на полпути из машины, рефлекторно обхватила мужчину за шею, чтоб удержаться в этом воздушном состоянии.

И вот он уже несет меня по дорожке к дому, приказав охране загонять джип в гараж и закрывать ворота под сигнализацию. По всей видимости, моя поездка домой отменяется.

— Арчинский, что это сейчас было? Может, мне тупенькой пояснишь? А то я сегодня мотив твоих поступков не сразу улавливаю, — тихо спросила его, пока он продолжал тащить менять в свою пещерку с практически каменным выражением лица.

— Как что? То, что просила. Предоставил тебе право выбора, — обиженно ответил мой мужчина, заходя в дом и закрывая дверь ногой.

— Хорошо! Я выбрала поехать домой, так какого черта ты принес меня к себе в дом.

Мы остановились посередине холла, и на меня с прищуром посмотрели.

— Меня не устраивает твое решение, так что снова все будет так, как я хочу. Так что можешь начинать орать и кидаться предметами, только в лицо не надо, у меня завтра встреча с утра.

Уже хотела начать кричать, но после его просьбы меня пробрал смех. Черт, я точно схожу с ума: за пять минут от слез до смеха, это ненормально.

— Господи! Женщина, чего ты смеешься? По всем моим выводам ты сейчас должна кричать и кидаться тарелками, — возмущённо простонал Арчинский, отчего я еще сильнее начала смеяться.

— Ну, я физически не могу в тебя чего-нибудь кинуть, так как ты по-прежнему держишь меня на руках. Даже моя сумочка осталась в машине, — сквозь смех пояснила я.

— Тебе ее принесут, — внимательно, разглядывая меня, успокоил Даниил.

— Не сомневаюсь, — пауза. — Дань, можно поставить меня на пол.

Снова пауза. Мы только смотрели друг на друга.

— Тебя не напрягает стоять посередине дома со мной на руках?

Он удивленно приподнял бровь и отрицательно качнул головой.

— Почему ты не выходила из машины? Я сначала решил, что ты не хотела сюда ехать, а потом мне сказали, что ты всю дорогу тяжело дышала и корчилась, возможно, от боли. Я малость испугался.

Становится понятным его взвинченное состояние.

— Я просто устала, а сидела… думала, тебя нет дома, что ты на позднем совещании со своей секретаршей.

— Дура ты у меня! — прям с облегчением в голосе выдохнул Арчинский, легонько целуя меня в висок.

Вот всегда он так, вроде бы, мне положено обидеться за оскорбление, но делать этого совсем не хочется.

— Бывает, иногда! Но это не значит, Арчинский, что ты и дальше будешь обзываться.

— Не буду, — пообещал он, не давая больше права голоса, захватывая мой рот в поцелуе, наполненным нежностью и одновременно щемящей болью грусти.

Запустила руки в его волосы, безвозвратно портя их укладку, наслаждаясь возможностью ухватиться за длинные пряди, как представляла в нашу первую встречу.

— Я купил тебе цветы, — прошептал Даниил мне в губы.

— Это хорошо, я люблю цветы. Надеюсь, это не розы? — в тон ему спросила я.

— А что, ты не любишь розы?

— Я все цветы люблю, но шипами по лицу будет больно. Ты тут малость просчитался.

— А все-таки планируешь меня побить ими? — спросили меня, слегка прикусывая губу и кожу на подбородке.

— Нет, это я так… на возможное будущее.

— Ничего, я выдержу.

— Ого, значит, смелый? — спросила я, обрисовывая пальцем контуры мужского лица.

— Нет, отчаянный! — улыбаясь, он притворно укусил меня за пальцы.

— Хорошо, Отчаянный! Так, где мои цветы? Что-то я не заметила их, когда ты прискакал к машине?

— Сейчас, женщина, не торопи. Я ж только учусь.

И мы направились в гостиную. Даниил остановился на пороге комнаты, аккуратно поставив меня на пол, прижимая к себе спиной. Я осмотрелась. На кофейном столике стояли три большие шляпные коробки с потрясающими розами и орхидеями, а на полу огромный букетище роз разных цветов, от вида которого я пришла в легкий шок. Я ждала букет, большой букет, помня о скрытой любви Арчинского ко всему большому, но такого все равно не ожидала.

— Мда… я теперь понимаю, почему к машине ты вышел без цветов. Я б в случае негодования таким букетом тебе бы голову проломила одним ударом, ну, если бы вообще смогла его от земли оторвать. Дань, ты все-таки малость … рехнулся?! — то ли спросила я, то ли подтвердила, даже сама не поняла.

— Тебе не нравится? — прозвучал типичный мужской вопрос, оставив без внимания первую часть моего высказывания.

Ну, как ТАКОЕ может не нравиться?!

— Нравится, очень! Но зачем так много? Сколько их там? — спросила я, кивая головой в мини-клумбу посередине гостиной.

— Тысяча и одна, ну, как в сказке. Мне бабушка ее часто читала. А еще я подумал, что мы с тобой давно встречаемся, а я подарил всего один маленький букетик роз. Ну, и исходя из итогов нашей встречи в обед, я понял, что сильно провинился. И, вообще, женщина, чего я тут оправдываюсь, как в школе перед директором?! Захотел и подарил, а у меня даже повод есть, так-то все обвинения заочно снимаются.

— Повод? — наклонив голову в бок, взглянула ему в лицо.

— Ага, по этому случаю я тебе даже подарок приготовил. Посмотришь? — спросил он, кивая головой в сторону столика.

Там между цветами стоял подарочный пакетик, который я сразу даже не заметила.

Вот чует моя попа, что подарок-то с изюминкой, а судя по слишком бодрому голосу и неровному дыханию мужчины, там прям-таки изюмище.

С прищуром посмотрела на Даниила, пытаясь произвести рентген мозга, но либо мои таракашки потеряли этот дар, либо череп Арчинского, закаленный в многолетних боях, не пропускал лучи. Решив все-таки утолить мое природное женское любопытство (откуда только оно взялось?!), сняла с талии руки мужчины и двинулась в глубь комнаты.

Медленно взяла пакет, достала коробку в лентах. Вздохнув, стала распечатывать, пока в руках не оказалась голубая коробочка от Тиффани. Уже дрожавшими пальцами открыла ее, чтоб увидеть потрясающее кольцо.

Медленно выдохнула, закрыла глаза, открыла глаза, но картинка не поменялась, да и мысли не приходили в одну линию, а все скакали туда-сюда. Почувствовала, как сзади меня подошел Даниил. Господи, если он сейчас снова спросит про «не понравилось», я его стукну.

— Медвежонок, это… я… — замолчала, так как фраза из междометий точно не имела смысловой нагрузки.

Почувствовала, как горячие ладони мужчины скользнули на мою талию, а затем сомкнулись в замок на животе.