— Не за что, — отмахнулась Лерка. — Ты ж вроде как не чужой теперь. Только учти, — тут она резко посуровела, — накосячишь — будешь иметь дело со мной.

— Не накосячу, — Димка легко выдержал её взгляд, и Сотникова, хмыкнув, первой отвела глаза.

— Завидую я тебе, Колесников, — с непонятной тоской заметила она.

— Почему?

— Потому что тебе офигеть, как повезло, — Лерка посмотрела куда-то ему за спину и отвернулась. — Пошли, там аудиторию открыли.

— Ага, — однако прежде Димка из любопытства оглянулся и увидел в начале коридора Севку и Соньку Василькову, разговаривавших на пионерском расстоянии друг от друга.

«Надо же, она что, до сих пор к нему неравнодушна?» — Димка задумчиво посмотрел Сотниковой вслед и неожиданно встретился глазами с зачем-то остановившейся у двери Никой. Конечно, девушка сразу же отвернулась и с независимым видом вошла в аудиторию, однако Димка всё равно успел ощутить укол вины, который чувствовал всякий раз, когда вспоминал свою идиотскую попытку влюбиться «правильно». После неудачного извинения за Бал первокурсников, они практически не общались — сухие кивки в ответ на Димкины «приветы» не в счëт. Он был бы рад исправить сделанную глупость, однако понятия не имел как, а Ника не собиралась ему в этом помогать. И вот, сидя на лекции и вполуха слушая русичку, Димка наконец сообразил, с кем можно посоветоваться.

«Клим, ты занят?»

Долгую минуту ответа не было, но затем «вотсап» всё-таки сообщил: «Нет».

«Можешь рассказать, как сделать так, чтобы тебя простили?»

«Попросить прощения».

Димке показалось, что он наяву слышит удивление в голосе Клима. Ну да, это ведь должно быть и ёжику понятно.

«А если не помогло?»

«А ты за то просил?»

Хороший вопрос. Димка припомнил диалог с Никой и своё блеяние про «извини за вчерашнее, ты очень классная, правда, давай, будем друзьями».

«Не уверен. А если снова просить, то как?»

«Искренне, без «но» и не переваливая ответственность на другого».

Хм.

«Ещё можно подкрепить слова действием», — добавил Клим.

«Каким?»

«Которое покажет, что ты действительно всё понял и больше не по этому поводу не налажаешь».

«А если я не знаю, какое это может быть действие?»

«Тогда можешь спросить у того, перед кем извиняешься. Кстати, кто это, если не секрет?»

Тут Димка почувствовал, что неудержимо краснеет от стыда. Он ведь Климу ничегошеньки про Нику не рассказывал, а теперь поди объясни.

«Одна девушка, я с ней встречался до Бала».

По Димкиному ощущению, Клим молчал невыносимо долго. Наконец он написал: «Поговори с ней сегодня», — на что Димка начал было строчить длинный ответ с доводами, почему сегодня точно не получится, однако успел одуматься до того, как нажал «Отправить». Безжалостно стёр свою петицию и вместо неё набрал короткое «Ладно». Потому что Клим был абсолютно прав — тянуть дальше просто не имело смысла.

— Ника, подожди, пожалуйста!

Спускавшаяся с университетского крыльца девушка, вздрогнув, обернулась и вынужденно остановилась на ступеньках.

— Можно с тобой поговорить?

Взгляд у Ники стал тяжелее каменной крыши портика, однако Димка выдержал его, как заправский Атлант.

— О чём? — наконец проронила девушка.

Димке хватило ума заменить первым пришедшее на ум «О нас» на более правильное: — О нанесённой тебе обиде.

Ника сжала губы в тонкую линию, но всё-таки кивнула.

— Я очень виноват перед тобой, в том числе за то, что так долго откладывал этот разговор.

Они шли бок о бок по такой памятной для Димки аллее, и, наверное, именно эта память поддерживала его решимость расставить все точки над «i».

— Тогда, в сентябре, я старался забыть другого человека, однако всё равно не имел права использовать для этого тебя. Мне очень жаль, чем хочешь поклянусь, и если я могу исправить сделанное, то скажи как.

— Никак, — Димкина спутница смотрела исключительно в сторону.

— Понятно, — сказать по правде, Димка и не рассчитывал на прощение. — Но если тебе вдруг понадобится помощь, то знай — ты всегда можешь ко мне обратиться. И… и я бы действительно хотел дружить с тобой, хотя понимаю, что теперь это никак невозможно.

Ника отрывисто кивнула и, выдавив из себя прерывистое «Пока», быстрым шагом устремилась обратно к корпусу. Догонять её Димка не стал, лишь проводил долгим взглядом.

«Вот ведь странно — она меня не простила, а я всё равно чувствую себя легче. Как будто наконец сделал нужное и важное дело».

Глава 11

Глава одиннадцатая, о любопытстве

Всё-таки не зря я сделал оговорку про погоду — следующий день выдался из серии «как и не рассветало», а ближе к вечеру вообще начался дождь, мелкий и противный. Я вышел из последнего на сегодня офиса и, оценив творящуюся на улице мерзопакость, понял, что, как бы мне ни хотелось продлить сезон, пора ставить «голду» на прикол. И, будто соглашаясь с моим решением, в кармане негромко тренькнул смартфон.

«Ещё работаешь?»

В отличие от меня, Дима отстрелялся с учёбой больше часа назад и уже был в общежитии.

«Только что закончил. Поедешь со мной байк в гараж ставить?»

«Конечно!»

Я улыбнулся, как вживую услышав полный энтузиазма Димин голос, и написал: «Тогда выходи через пятнадцать минут».

В ответ на предупреждение о том, что я задержусь, Лерка прислала короткое «Предохраняйтесь» с подмигивающим эмодзи.

— Шутница, — ворчливо прокомментировал я, прочитав сообщение, пока Дима застёгивал шлем.

— Кто?

— Лера, — я показал ему переписку. — Вернула-таки совет.

— А ты ей в каком контексте советовал? — Из-за шлема и плохого освещения было не разобрать, однако я мог бы поклясться, что о Димины щёки сейчас можно запросто поджечь спичку.

— В абстрактном. Или у неё новые приключения на любовном фронте намечаются?

— Да нет, всё, вроде, спокойно, — Дима уселся позади меня. — Не волнуйся, если что, я её в обиду не дам.

— Договорились, не буду, — и очень надеюсь, что больше никаких «если» не случится. — А у тебя как дела с извинением?

Димин вздох было слышно даже через углепластик.

— Поговорили.

— Не простила?

— Нет. И, наверное, правильно.

— Что будешь делать?

Дима обнял меня за пояс: — Пока не придумал. Только, знаешь, после разговора мне реально спокойнее на душе стало.

— Это хорошо, — я завёл мотор. — Поехали?

— Ага.

В гараже, как в любом неотапливаемом помещении, зимой было откровенно зябко, так что я сначала включил тепловую пушку, а потом уже закатил «голду» внутрь. Поставил её на коврик, внимательно осмотрел и заметил: — Надо завтра у клиентов отпрашиваться, хотя бы на первую половину дня.

— Зачем? — повернулся ко мне с интересом рассматривавший сервисный плакат Дима.

— Чтобы отмыть её на улице по светлому, а потом законсервировать на зиму.

— Законсервировать? — судя по интонации, у Димы это слово ассоциировалось исключительно с битвой против дачно-огородного урожая.

— Наполировать всякой защитной химией и сделать полное техобслуживание. Без двигателя, как ты понимаешь, даже самый блестящий мотоцикл превращается в самокат.

— А можно, я тебе помогу? У нас пары с обеда, — Дима посмотрел на меня такими честными глазами, что я автоматически пометил себе взять у племяшки их университетское расписание. Однако вслух сомнений выражать не стал, ответив вместо этого: — Давай завтра утром созвонимся — вдруг, меня работа не отпустит.

— Ну, давай, — если Дима и догадался о моём коварном замысле действовать, исходя из полученной от Лерки реальной информации, то пойти на попятный уже не мог. — А чем сейчас займёмся?

Врать не буду, имелась у меня одна задумка, и, судя блеску Диминых глаз, тут ход наших мыслей совпадал, однако прежде надо было кое-что подготовить.

— Диван с креслом пропылесосим — они с лета здесь без уборки пылятся.

— Может, оставим до завтра? — Дима подошёл близко-близко и заглянул мне в лицо снизу вверх. — А сегодня и так сойдёт.

— Думаешь?

— Уверен.

Поцелуй был, как столкновение двух разноимённых зарядов. Жарко и жадно, и я толком не успел понять, когда аннигилировали наши куртки, но всё-таки сообразил уточнить в коротенькой передышке: — Мы точно не слишком торопимся?

— Точно, — Димины ладони забрались ко мне под свитер, скользнули по спине, бокам, мгновенно подобравшемуся животу и в нерешительности остановились на пряжке ремня. — Как ты хочешь? Я, — Дима потупился, — я на всё готов, честно.

Иногда моё воображение проявляет редкостную живость, выдавая такие фантазии, о существовании которых я даже не догадывался. Вот и сейчас оно изобразило натуральный кадр из порнофильма: я сижу, развалившись в кресле, Димина макушка заслоняет мой пах, и я, запустив пальцы в светлые волосы, вынуждаю его поднять голову. Взгляд у Димы — чернее безлунной ночи, отчего моя крыша отъезжает с явственно слышным шорохом. А Дима лукаво улыбается, вновь склоняется надо мной и… Тут моя не до конца заглушëнная похотью совесть внятно заявила, что, по справедливости, роли в первый раз должны быть прямо противоположными. Ладно-ладно, не бурчи, покладисто согласился я и без особого усилия подхватил ойкнувшего Диму на руки.

— Ну, раз так, то садись и хорошенько запоминай, как именно «всё» я хочу.

Я пробовал его на вкус — шея, ключицы, грудь. Запоминал тончайшие ноты запаха. Рисовал на животе замысловатые узоры кончиком языка. Думал, что совсем рехнулся, если собираюсь делать такое, и всё равно расстёгивал его джинсы.

— Д-да-а!

Горячий. Твёрдый. Немного горечи, но ничего отталкивающего. Наоборот, интересно — что же дальше? Если, например, вот так?