— Пойдём, — бросил он и потянул студентку за облысевший кустарник. Резко притормозив, снова тряхнул как следует её руку: — Откуда у тебя эти серьги?

— Не твоё дело! — огрызнулась Маша и снова поморщилась, ощущая на своём предплечье железную хватку.

— Так откуда?

— Подарили!

— Кто?

Она молча уставилась на него, упрямо сжав окрашенные алым губы.

— Кто, я спрашиваю? Это серёжки моей жены! Они пропали у неё пару недель назад, и я даже знаю, кто их украл.

— Я понятия не имею, чьи они! — прогнусавила девчонка, ощущая, что дело пахнет жареным. — Мне подарили, я взяла. Я ничего ни у кого не крала!

— Ты — нет. Их украла Лиза, когда была у нас дома, разыгрывая из себя беременную.

— Чего-о? — вроде бы искренне удивилась Маша. — Какую ещё беременную?

— Просто скажи, где она! Просто скажи это и вали, куда хочешь! У неё мой сын! Она украла его! Моя беременная жена сейчас в больнице с угрозой выкидыша, если с ней что-то случится, если случится что-то с моей нерождённой дочерью и исчезнувшим сыном, то виновата в этом будешь ты! Ты, поняла? — прорычал Влад, теряя терпение. — Где она, мать твою! Отвечай!

— Я не знаю! Отвали от меня! — проорала Маша, смахивая набежавшие слёзы испуга. — Я видела её всего один раз, понятия не имею, где она сейчас и что с ней! Не трогай меня, понял? Мой парень — мент, он мокрого места от тебя не оставит, если будешь распускать свои клешни и угрожать!

— Что здесь происходит? — раздвинув ветви, вглубь кустарника заглянул пожилой охранник в застиранной мятой форме.

— Этот маньяк домогается до нашей подруги, студентки этого института, между прочим! — выпрыгнула из-за его спины рыжая. — Мась, он лапал тебя?

— Пойдём отсюда! — проронила куда-то в пустоту Маша и, толкнув плечом охранника, ушла. Рыжая окинула Влада свирепым взглядом и, выкинув два средних пальца, последовала за подружкой.

— Кто такой? Из какой группы? — крякнул страж порядка и отшатнулся, когда на него горой двинулся студент-переросток, выше его на целую голову.

— Да пошёл ты, — прошипел под нос Влад и оставил растерянного дедка в одиночестве.

Накрапывал мелкий дождь, молодежь со ступенек моментально рассосалась, лишь несколько отчаянных прятались за колонной, докуривая свой «Честер».

Ни Маши, ни её подружек нигде не было видно.

* * *

За пыльным заляпанным окном не было совсем ничего интересного. Ни ярких горок, ни песочницы, ни красивых кустарников. Лишь серые крыши гаражей и дымящиеся толстые трубы, похожие издалека на дышащих паром страшных драконов.

Мальчик глубоко вздохнул и откусил холодный жирный пирожок. Есть совсем не хотелось, но мама ведь говорила, что надо много кушать, чтобы вырасти большим и сильным.

— Ну как? Нравится тебе здесь? — спросила тётя и ласково улыбнулась.

— Нет, — честно ответил мальчик.

— А как пирожок? Вкусно?

— Неа, — отрицательно качнул головой, но, увидев в глазах тёти что-то похожее на раздражение, прикусил язык. Он совсем не понимал, что он здесь делает и почему рядом нет папы и мамы, но решил, что надо быть послушным ребёнком, ведь послушным детям покупают много красивых игрушек. А он так мечтает о том роботе из торгового центра…

— А где моя мама? — он снова откусил пирожок, давясь непропеченным тестом и картошкой с крупными кусками лука. А он, между прочим, ненавидит лук.

— Малыш, у тебя теперь будет другая мама, — снова улыбнулась тётя Юля и опустилась ниже, заглядывая мальчику в глаза. — Но ты не расстраивайся, она очень добрая и хорошая, она никогда не будет тебя ругать! А ты бы обрадовался, если бы узнал, что на самом деле твоя мама — я?

— Не знаю, — мальчик пожал плечиками и глубоко задумался. Бывает две бабушки и два дедушки, но разве бывают сразу две мамы?..

— Я хочу, чтобы ты знал, что та тётя Кристина совсем не твоя мама — она плохая, она украла тебя у меня и не хотела отдавать! Но теперь мы вместе, рядом, и я обещаю, что совсем скоро тебя ждёт красивое и богатое будущее. У тебя будет большой дом, огромный сад с качелями и очень много игрушек, разные, какие только пожелаешь!

— И даже робот? — глаза мальчика загорелись, и пирожок, казавшийся совсем недавно абсолютно неаппетитным, превратился в настоящее лакомство.

— Ну конечно! И робот, и машинки, и конструктор «Лего»!

— Ура! Хочу, хочу! — нетерпеливо запрыгал на месте ребёнок.

— Вот и хорошо, вот и славненько. Побудь пока здесь, а мама сходит и купит тебе подарки, хорошо?

— Хорошо! — закивал мальчик и снова залез на подоконник, ожидая обещанного. Ну и пусть, что здесь немножко холодно и драконы за окном страшные, зато совсем скоро у него появится классный говорящий робот, мигающий разноцветными огнями.

Как же здорово, что ему повезло, и у него появилась ещё одна добрая мама!


— Давай-давай, залпом. На? вот, закуси только, — Бабон протянул Владу тонкий ломтик салями. Злобин втянул носом аромат копчёной колбасы и затолкал-таки кусок в рот.

Бабон шумно выдохнул и опрокинул рюмку водки следом за другом.

Они сидели вдвоём на кухне и, не включая свет, пялились в окно на стремительно опускающиеся на город серые сумерки. Тихо тикали настенные часы, и обычно этот звук наполнял дом уютом, но не сейчас. Сейчас в воздухе витал накал напряжения и тревоги.

— Спасибо, что приехал. Одному здесь как-то совсем паршиво, — произнёс Влад, и Антон похлопал друга по плечу, наполняя свободной рукой опустевшие стопки.

Да, напиться, наверное, самое тупое из решений, но Влад больше не мог носить всё в себе. Он чувствовал себя готовой к бою гранатой, одно неверное движение — и разнесёт всё к чёртовой матери! Ему нужно было остыть, выпустить пар, расслабить напряжённые до звона нервы.

Он выпил всего три рюмки, но чувствовал, как стремительно окосел. Для пустого желудка и эта смешная доза казалась сейчас ударной. Неверным движением нашарив на столе раскрытую пачку, вытряхнул сигарету и вставил фильтр в зубы.

— Завтра снова поеду в институт, отыщу эту Машу и выбью из этой дуры всё, что она знает, — оранжевый блик на мгновение осветил комнату, и через секунду зажигалка потухла. Выпустив струйку дыма в потолок, Влад снова отвернулся к окну, будто рассчитывая найти там, за тройным стеклопакетом, ответ на все свои вопросы.

Антон, поставив локоть на край стола, опустил подбородок на сжатую в кулак ладонь и одобрительно закивал. Между средним и указательным пальцем тлела сигарета.

Кристина бы точно не одобрила таких вольностей, как и заляпанного стола, захламленной грязными кружками раковины. Из мусорного ведра пованивало, но разве есть какое-то дело до гниющих объедков, когда твой сын вот уже двое суток неизвестно где?

— Хочешь, поеду с тобой, выбьем вместе? — подал голос Бабон, не сильно рассчитывая на ответ. Их странная беседа весь вечер состояла из бессвязных обрывков фраз и брошенного в порыве отборного мата. Никаких слёз, соплей, слов утешения. Мужская дружба она такая.

— Как там Римма? — перевёл вдруг тему Влад, затягиваясь до треска фильтра, скуривая остаток сигареты.

— А, — Бабон махнул ладонью и затушил окурок в чайном блюдце, — нормально. Что ей будет.

— Что обо мне говорит?

— Что ты мудак.

Влад криво усмехнулся и снова потянулся за пачкой. В горле першило от переизбытка никотина, но ему нужно было чем-то занять голову и руки, отвлечься.

— Слушай, я это… — замялся Антон, скребя пальцами бороду, — в общем, я сейчас с Маринкой кружусь.

— И?

— Ну хрен знает, она же твоя бывшая.

— Ключевое слово — бывшая. Совет да любовь, — в голосе ни капли иронии. Давно пора перестать вдуплять в видеоигры и заняться личной жизнью. Только вот Марина явно не лучшая для него партия, у той бегущей строкой в глазах: «бабки, бабки, бабки», и если с ним она встречалась из-за убойного интим-марафона, то Бабона явно использует из-за квадратных метров. Трёшка в Москве отлично усыпляет зрение, принципы и совесть. Видимо, побегала, помыкалась и решила, что лучше брать то, что пока что плохо лежит, а там видно будет.

Впрочем, Бабон не ребёнок, сам разберётся.

— Сигареты закончились, — смяв в кулаке пустую пачку, оставил ту топорщиться на столе. — Пойду проветрюсь.

— Ну давай. Пиво захвати, — буркнул ему в спину Антон, сметая с тарелки последний кусок колбасы.

Выходя из кухни, Влад ударил ладонью по выключателю — комната вспыхнула пятью точечными лампочками, ослепив. В висках сразу застучало: кажется, с горячительным пора завязывать, иначе завтра весь день уйдёт насмарку.

Натягивая в коридоре ветровку, взглянул на своё отражение: похож на чёрта — впалые глаза, заострённые скулы, сухие губы. Что-то выпало из кармана и с глухим стуком ударилось о ламинат, Влад опустил глаза и увидел под ногами красную бархатную коробочку. Вчера у Кристины был день рождения, вчера он должен был сделать ей предложение. Весь вечер ему названивал администратор из шикарного ресторана в центре Москвы — куча денег улетела в никуда, но сейчас это трогало его меньше всего. Хотелось сложить ладони в кулаки и бить, бить ими о стену, пока та не осыплется в мелкое крошево, или пока кулаки не превратятся в кровавое месиво.

Таким беззащитным и бессильным он чувствовал себя впервые в жизни. Его маленький сын сейчас неизвестно где, а он сидит и бухает как последний придурок, но что он может сделать? Что?

Звонок в дверь раздался словно оглушающий выстрел, и сердце припустило с утроенной скоростью. А вдруг…

Едва не ломая замок, Влад дёрнул на себя дверь, увидев на пороге ту, что ожидал увидеть меньше всего…

На лестничной клетке стояла Маша.

— Я войду? Поговорить надо.

Влад посторонился, пропуская гостью в дом. Она бегло осмотрела комнату, остановила взгляд на красной коробочке в его руках, потом уставилась на фотографию маленького мальчика в золотистой рамке на стене.