За кухонным столом сидели Трипп и Кэрол-Линн и завтракали.

Моргая, точно сова, я уставилась на зеленые цифры. Каким-то образом я проспала до девяти утра.

Трипп поднялся и придвинул мне стул, а сам взял с буфета чашку и налил кофе. Поставив ее передо мной, он сказал:

– Мне кажется, сейчас тебе необходимо именно это.

Я с признательностью кивнула.

– Кло уже встала? Нам скоро выезжать в… в а-аэ-ропорт. – На последнем слове я споткнулась и попыталась скрыть замешательство, отхлебнув из чашки, но кофе оказался таким горячим, что я едва не ошпарилась.

Трипп кивнул.

– Кло встала и уже сидит на парадном крыльце вместе со своим чемоданом.

– Так, понятно… – Заметив на буфете «Журнал наблюдений», я взяла его и вышла на веранду. Кло сидела на ступеньках крыльца, чемодан стоял перед ней на дорожке. Выглядела она почти так же, как и месяц назад, когда я приехала забирать ее из аэропорта Джексона, и только ее обида на весь мир стала еще глубже. Было время, когда мне казалось, что я сумею это изменить, но, увы, я снова потерпела неудачу. Облажалась, говоря языком Кло.

Я села на ступеньку рядом с девочкой. Кло не отодвинулась, но и не дала понять, будто заметила мое присутствие.

– Я буду хорошо заботиться о твоих растениях, – начала я. – А насчет собаки… Я решила, что оставлю пса здесь, но это значит, что нам нужно придумать для него подходящее имя.

Кло продолжала пристально вглядываться в дальний конец подъездной аллеи, словно пытаясь силой мысли ускорить прибытие такси, которое увезет ее отсюда.

– Может быть, назовем твоего пса Снежок Второй – в честь собаки, которая когда-то была у Томми? – предложила я. – Ты не против?

Кло снова не ответила, только слегка сощурила глаза и посмотрела на яркое утреннее солнце.

И снова мне захотелось объяснить ей, что она совершенно неправильно истолковала мои услышанные в саду слова, но я знала, что все бесполезно. Кло мне просто не поверит – не поверит, даже если выслушает до конца, что тоже вызывало у меня изрядные сомнения. Мой опыт общения с детьми был крайне мал, однако главное я усвоила: дети учатся, глядя на поступки взрослых, а не на их слова. Вот почему мои попытки объясниться были, скорее всего, обречены.

В конце аллеи показалось облако пыли, поднятое приближающимся автомобилем. Еще через мгновение сверкающий лимузин, вынырнув из тени между деревьями, плавно выкатился на кольцевую дорожку перед крыльцом и остановился сразу за пикапом Триппа.

– Кто это? – спросила я, чувствуя, что мне стало трудно дышать.

– Мой отец, – ответила Кло. – Я сказала ему, что не хочу сидеть с вами в одной машине два часа подряд, и он сказал, что сам приедет за мной.

Я кивнула, стараясь спрятать подступившие к глазам слезы. Честно говоря, я очень рассчитывала на эти два часа, надеясь, что хотя бы по пути в аэропорт мне удастся объяснить Кло хоть что-нибудь. Сказать, как мне хочется, чтобы она осталась. Что мое сердце просто разорвется, если она не пообещает приехать еще раз. Что я наделала ошибок, которые должна исправить. Я хотела сказать ей и это, и многое другое, но теперь все мои надежды рухнули.

Когда лимузин затормозил, дверь дома отворилась, и на веранду вышли моя мать и Трипп. Остановившись за моей спиной, они смотрели, как водитель, очевидно, предчувствуя, что придется какое-то время ждать, опустил в кабине окна и только потом отворил заднюю дверцу. Первым из салона показался Марк. Он обошел машину, открыл вторую дверцу и помог выбраться наружу молодой женщине, которая сразу же напомнила мне ожившую куклу Барби. На женщине были большие солнечные очки в розовой оправе, которая резко выделялась на фоне загорелой кожи, и шелковый платок на светлых волосах. Очевидно, это и была Тиффани. Выглядела она ненамного старше Кло.

– Привет, Кло! – Марк шагнул к дочери, которая поднялась ему навстречу, и небрежно обнял.

– Привет, Кло! – повторила «кукла Барби», заученно улыбаясь тщательно накрашенными губами.

Водитель лимузина подхватил чемодан девочки и понес к машине, а Марк повернулся ко мне:

– Привет, Вивьен… – Он окинул меня профессиональным взглядом пластического хирурга. – Похоже, тебе не повредит пара подтяжек.

Позади меня раздались тяжелые шаги, и на мгновение я испугалась, что сейчас Трипп ударит Марка в челюсть, но он лишь протянул руку для пожатия.

– Привет, Марк. Я – Трипп Монтгомери. Рад наконец-то встретиться с вами лицом к лицу.

Марк машинально пожал протянутую руку и тут же нахмурился.

– Постойте-постойте… Значит, вы и есть тот самый Трипп Монтгомери, который вместе с анализами слал мне свои дурацкие… свои сопроводительные записки?

– Он самый. Я ведь как думал?.. Вам небось любопытно будет узнать кой-какие подробности сверх того, что написано в этих самых анализах, вот я и постарался… – Трипп широко ухмыльнулся, и я была вынуждена признать: в эти минуты он выглядел как самый настоящий неотесанный мужлан, который по непонятной прихоти судьбы сумел сохранить в приличном виде все свои зубы.

– Добро пожаловать… – Кэрол-Линн в костюме а-ля Джеки Онассис спускалась по ступенькам, жестом гостеприимной хозяйки разводя руки в стороны. – Не желаете ли пройти в дом и выпить чего-нибудь прохладительного с дороги?

Снежок Второй, который, предчувствуя скорую разлуку, все это время молча сидел под крыльцом, выполз наружу и зарычал на Марка. Увидев его, Тиффани машинально прикрыла ладонями живот, который еще даже не начал округляться, и юркнула обратно в лимузин.

– Уберите эту дворнягу от меня и от моей жены! – сердито сказал Марк, а я подумала, что о дочери он не упомянул. Хорошо бы Кло ничего не заметила.

– Это моя собака, – сказала Кло. – Его зовут Снежок Второй. Давай возьмем его с собой, можно?..

Снежок продолжал рычать и скалить зубы, и Триппу пришлось спуститься с крыльца и взять его за ошейник.

– Никаких собак! – отрезал Марк. – Что это ты выдумала?

– Что же вы стоите, проходите! – воскликнула Кэрол-Линн, словно это был обычный прием, а она – радушной хозяйкой, которая вышла встречать гостей на крыльце.

Марк посмотрел на нее так, словно попал в цирк-шапито, и сложил ладони перед собой.

– Где твои вещи, Кло? Уже в машине?.. Отлично! Садись скорее, быть может, мы еще успеем на ранний рейс.

Кло пошла было к лимузину, но вдруг повернулась и почти бегом вернулась назад. Я непроизвольно шагнула ей навстречу и только потом сообразила, что девочка хочет обнять не меня, а Кэрол-Линн.

– Ты уезжаешь, Джо-Эллен? Когда ты вернешься? Скоро?

– Не знаю. Не думаю… – Голос Кло дрожал от слез. – Спасибо… Спасибо, что научили меня делать «французскую косу»!

– Не за что, дорогуша, – ответила моя мать так непринужденно, словно и в самом деле помнила, как учила Кло заплетать волосы. Или как она учила тому же меня, когда мне было двенадцать.

– Кло!.. – Я сделала еще один шаг вперед, но девочка не обратила на меня внимания. Неуверенно улыбнувшись Триппу, она наконец забралась в лимузин.

– Отличная работа, Вивьен, – вполголоса заметил Марк. – Бедняжка не в силах вынести в твоем обществе и двух месяцев.

Я открыла рот, собираясь сказать ему что-нибудь этакое. Например, то, что он потратил два часа на дорогу до Индиэн Маунд вовсе не потому, что об этом просила его дочь, а потому, что ему хотелось выставить меня в дурном свете, но промолчала. Все это уже не имело значения. Марк победил.

– Если тебе понадобится новый рецепт на эти твои таблетки, – сказал мой бывший муж, – дай мне знать. Я распоряжусь, чтобы его переслали из моего офиса в ближайшую аптеку… Если, конечно, в вашей глуши вообще есть аптеки.

Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы дышать глубоко и ровно, иначе я могла бы грохнуться в обморок прямо перед крыльцом, но не слова Марка были тому причиной. Просто я увидела, что Кло с равнодушным видом отвернулась от окна.

– Ну что? – негромко проговорил у меня над ухом Трипп. – Ты так и дашь ей уехать?

Дышать… дышать… Водитель лимузина запустил мотор и со скрежетом воткнул передачу.

– Стойте! – закричала я. – Кло забыла свой «Журнал наблюдений»! – Я бросилась к крыльцу, схватила тетрадку, потом метнулась к автомобилю и просунула в приоткрытое окно.

Кло снова отвернулась.

– В Калифорнии он мне не понадобится. У меня все равно нет огорода.

Я опустила голову, чтобы она не видела, как я плачу. Лимузин рванулся вперед. Мой взгляд упал на пальцы, в которых я сжимала ненужный «Журнал», на подаренное мне Кло кольцо из проволоки и бусин, которое я по-прежнему носила не снимая, хотя кожа под ним позеленела. Мне хотелось, чтобы Кло знала, что́ я чувствую, но, быть может, просто носить кольцо было недостаточно.

– Кло! – закричала я, бросаясь вслед за удаляющимся лимузином. Окно со стороны девочки все еще было открыто, и это была моя последняя надежда, мой последний шанс докричаться до нее. – Я люблю тебя, Кло! Ты моя дочь, и я тебя люблю! И буду любить всегда…

Но лимузин был уже слишком далеко, и я остановилась. Я смотрела ему вслед, пока он не свернул с подъездной аллеи на шоссе, и все это время мне мерещилось, что Кло тоже глядит на меня в заднее стекло.

Глава 44

Аделаида Уокер Боден. Индиэн Маунд, Миссисипи. 19 апреля, 1927


Дожди продолжались, и в насыщенном влагой воздухе витало напряжение и предчувствие близкой катастрофы. Все мужское население города, белое и черное, не покладая рук трудилось, наполняя мешки землей, песком, гравием. Джон, Уилли и дядя Джо, естественно, работали вместе со всеми, и мы не видели их, бывало, по несколько дней кряду. Время от времени бригады добровольцев отправлялись вверх или вниз по реке – в зависимости от того, где требовалась помощь, и снова копали, носили мешки и укладывали их на дамбы. Часто они и ночевали прямо на рабочих местах – в промокших насквозь палатках, чтобы, проснувшись утром, уйти по реке еще дальше. Известия от наших мужчин приходили нерегулярно, и я молилась, чтобы Господь сберег их от опасности.