– Аделаида! Ты спишь? – раздался с лужайки под окном чей-то громкий шепот. Голос был определенно мужской, но кому он принадлежит, я не разобрала.

Подбежав к окну, я высунулась наружу. Посреди моих любимых розовых кустов стоял Джон и, запрокинув голову, смотрел на меня. Я видела, как в полутьме белеет его рубашка с закатанными рукавами и как мерцают в ночи его светлые волосы, отчего Джон сразу напомнил мне мраморные фигурки ангелов, стоявших в саду миссис Хитмен. Интересно, подумала я, знает ли Джон, что у роз есть шипы и что утром ему придется объяснять, откуда на его брюках появилось столько мелких дырочек и затяжек?

– Что ты тут делаешь? – прошипела я. – Если дядя Джо тебя увидит, он возьмет свое ружье и…

Джон долго не отвечал – только стоял и смотрел на меня. Наконец он проговорил:

– Что это у тебя на голове?

Я снова подумала о жуке, а поскольку я их побаивалась, то стремительно подняла руки, чтобы стряхнуть непрошеного гостя, но мои пальцы наткнулись на что-то мягкое. О господи!.. Беззвучно застонав, я принялась обеими руками вытаскивать из волос скрученные из ткани жгутики. Мне очень хотелось иметь красивые вьющиеся локоны, но тетя Луиза сказала, что мне рано делать химическую завивку, и я была в отчаянии. К счастью, одна моя школьная подруга посоветовала мне использовать самодельные жгутики из ткани или бумаги, которые она назвала папильотками. Подруга клялась, что этот способ ничуть не хуже завивки, и с тех пор я каждый вечер накручивала свои волосы на сделанные из подручного материала жгутики, поскольку, чтобы волосы завивались, в них нужно было спать.

Присев у окна на пол, я выдрала последние папильотки – и половину волос в придачу – и как ни в чем не бывало снова выглянула в окно, нимало не заботясь о том, как будут выглядеть мои не до конца завитые локоны.

– Я, конечно, давно должна спать, – шепотом сообщила я Джону, – но сегодня у меня бессонница.

– Это хорошо, что бессонница, потому что нам нужна твоя помощь! – серьезно сказал он.

– Кому это – нам?

– Мне и Уилли, но мне – больше. Понимаешь, твой кузен… он немного выпил лишнего и не может передвигаться самостоятельно. – Тут Джон осекся и огляделся по сторонам, словно услышав какой-то подозрительный звук. Я тоже молчала, прислушиваясь к завываниям рыси далеко в лесу.

– Ты лучше спустись, – добавил Джон после паузы, – и я все тебе объясню.

Отказаться мне и в голову не пришло. Спрыгнув с подоконника, я бросилась к выходу из спальни. Пожалуй, впервые я была рада, что мне досталась именно эта огромная комната с большой страшной кроватью, откуда легко можно было попасть по черной лестнице в кухню. Если не топать ногами и не хлопать дверьми, незаметно выбраться из дома не составляло особого труда.

На всякий случай туфли я надевать не стала и, спустившись по лестнице, босиком прокралась через кухню к задней двери. Мокрая от росы трава приятно холодила мои ступни и лодыжки, и я только повыше подняла подол ночной рубахи, чтобы назавтра тетя Луиза не обнаружила на ней зеленых пятен.

Джон ждал меня за углом дома. Искать его мне не пришлось, его волосы по-прежнему мерцали в темноте, словно ангельский нимб. Я шагнула к нему – и сразу остановилась. Только теперь до меня дошло, что на мне ничего нет, кроме длинной ночной рубашки, манжеты и горловина которой были отделаны кружевами, как у маленьких девочек.

Заметив меня, Джон шумно, прерывисто вздохнул, и я сразу поняла, что фасон моей ночнушки не имеет для него никакого значения.

Он, впрочем, довольно быстро овладел собой и, схватив меня за руку, потащил за собой к подъездной дорожке, где я с удивлением увидела новый автомобиль Сары Бет. Он стоял в тени дубов, так что заметить его я просто не могла, но почему я не слышала, как он подъехал?

Приглядевшись, я рассмотрела внутри две фигуры, которые буквально повисли каждый на своей дверце. Лиц я разобрать не могла, но догадалась, что это – Сара Бет и Уилли.

– Что с ними случилось?

Джон открыл дверцу со стороны Уилли и ловко поймал моего кузена за воротник, не дав ему свалиться на дорожку.

– Я же говорю – он немного перебрал. И твоя подруга тоже. Не беспокойся, виски было хорошее. Ни Уилли, ни Бет не умрут, хотя готов поспорить – утром они об этом пожалеют.

Я принюхалась. В запахи бензина, рвоты и сочной летней травы вплетался какой-то новый, незнакомый мне аромат. Он был довольно сильным и резким, и я едва не раскашлялась.

– Чем это пахнет?

Вокруг было довольно темно, и я скорее почувствовала, чем увидела устремленный на меня испытующий взгляд Джона.

– Мы ездили в новую забегаловку в Леланде. На обратном пути Сару Бет стошнило… Я пытался все убрать, даже взял из багажника ветошь, но, боюсь, только все размазал. Сейчас ты должна показать мне комнату Уилли, я отнесу его туда и уложу в кровать. Нельзя же бросить его прямо во дворе.

– Вы ездили в… в забегаловку? Но ведь Уилли не пьет! Дядя Джо и тетя Луиза – самые настоящие трезвенники, и Уилли, конечно, тоже. И к тому же это незаконно! – добавила я и сразу поняла, что сморозила глупость. Я отлично помнила, что, когда мы ездили купаться на заброшенную плантацию Эллиса, Сара Бет то и дело прикладывалась к какой-то маленькой бутылочке. Впрочем, моя подруга была, конечно, исключением из правил. Я знала, что ее родители регулярно пили вино за обедом, к тому же отец Сары держал в нижнем ящике своего рабочего стола – всегда запертом – бутылку чего-то более крепкого. Моя подруга знала, где он хранит ключи, она мне и показала. По ее словам, однако, незаконной была только торговля алкогольными напитками, а не их употребление, так что, с точки зрения Сары, мистер Хитмен не совершил никакого преступления. Зная, что подруга все равно не станет слушать моих доводов, я не стала говорить, что ее отцу все же пришлось купить эту бутылку, следовательно, в торговле алкоголем он участвовал, пусть только в качестве покупателя.

В темноте сверкнули зубы Джона, и я поняла, что он улыбается.

– Мне не хотелось бы противоречить даме, но… твой кузен пьет довольно регулярно. Я несколько раз видел его в еще худшем состоянии. – С этими словами он вытащил Уилли с заднего сиденья и легко вскинул на плечо, словно мой кузен весил не больше мешка с хлопком.

– Куда? – Джон вопросительно взглянул на меня.

– Иди за мной, – сказала я. – Только тихо! Спальня дяди и тети находится рядом с комнатой Уилли.

– А что, твой дядя спит с ружьем в руках?

Я не поняла, говорит ли он серьезно или шутит, поэтому слегка пожала плечами:

– Кто его знает? Так что лучше не шуми.

Я снова подобрала подол рубашки и провела Джона с его ношей через кухню к лестнице. Обернувшись к нему, я прижала палец к губам (слишком поздно сообразив, что в темноте он вряд ли меня видит) и первой поднялась по ступенькам. Отворив дверь в коридор верхнего этажа, я на цыпочках подкралась к комнате моего кузена.

Внутри я сдернула с кровати покрывало, и Джон уложил бесчувственное тело Уилли на простыни, а потом опустился на колени и стал снимать с его ноги ботинок. Мне очень хотелось быть полезной, поэтому я занялась второй ногой. Из полуоткрытого рта Уилли вырвался негромкий стон, и Джон серьезно посмотрел на меня.

– Я сам закончу с ботинками, – сказал он шепотом. – А ты найди тазик для умывания и поставь рядом с кроватью.

Пока я, стараясь не шуметь, ходила в туалетную комнату за тазиком и ставила его возле постели, Джон снял с Уилли ботинки и перевернул его на живот.

– Так он не задохнется, если его будет тошнить, – пояснил он, и я невольно спросила себя, откуда он может знать подобные вещи.

Наконец все было готово, и мы несколько секунд смотрели на тело на кровати. Уилли не шевелился, и только звук тяжелого дыхания говорил о том, что он жив.

– С ним все будет в порядке? – прошептала я.

– В конце концов – да, хотя в первые два дня твой кузен будет чувствовать себя не лучшим образом. – Опустив ладонь мне на спину, Джон подтолкнул меня к двери. – Я думаю, тебе лучше переодеться. Сейчас мы поедем домой к Саре Бет, и ты поможешь мне перенести ее к ней в комнату.

То, что я позволила молодому мужчине видеть меня в одной ночной рубашке, само по себе было неслыханным нарушением приличий, но если бы тетя узнала, что ночью я тайком уходила из дома в обществе того же самого мужчины, с ней наверняка случился бы припадок.

– А разве нельзя, чтобы она осталась у меня? – спросила я.

– Нет. Ее родители все еще в гостях, но если они вернутся и увидят, что Сары нет дома, они отправят ее в монастырь во Франции.

Эту угрозу я слышала уже много раз, но всерьез начала воспринимать только теперь – после того, как Сара Бет все-таки попала в пансион мисс Портмен. Из пансиона она благополучно выбралась, но монастырь – это, конечно, было совсем другое дело. Я сомневалась, что Сара сумеет оттуда вернуться: в конце концов, Франция – это ведь очень, очень далеко, почти на другом конце света!

– А что, если входные двери будут заперты? – спросила я.

– Разберемся, – ответил Джон. – А теперь иди переоденься, да не мешкай. У нас мало времени.

Уверенность, с которой он держался, подбодрила и меня. Входя в свою спальню, я ни секунды не сомневалась, что никакие замки́ нас не остановят.

Пока я переодевалась, Джон ждал в коридоре. Несмотря на темноту, я быстро нашла платье, в котором ходила вчера, и натянула его на себя. С чулками я возиться не стала – в конце концов, мы не в гости собирались. И только когда я снова вышла в коридор, мне пришло в голову, что я так и не причесалась. Оставалось только надеяться, что коль скоро наше ночное предприятие предполагает, что мы будем действовать в темноте, у Джона не будет возможности рассмотреть меня как следует.