Его взгляд впивается в меня. Некоторое время стоит тишина.

— Какая жалость, — наконец произносит он, ухитряясь изобразить сожаление. Я хочу сжать кулаки. Лжец.

— Так важно, чтобы молодые люди в этом мире имели семью, даже если это семья не по крови. Я путешествовал по многим странам, — продолжает он, пошевелив длинными смуглыми пальцами. — И везде видел, что люди одинаковы. У них одинаковые нужды, одинаковые желания.

Тишина.

— Одинаковые пристрастия, — тихо добавляет он. — И все готовы на что угодно, если цена подходящая, и они в достаточно отчаянном положении.

Он подходит ближе ко мне. Подавляю желание плюнуть ему в лицо.

— Хосе – старый друг. Он говорит, что тебе можно доверять. Говорит, что ты хороший работник. Это правда?

— Да. — Торжественно киваю, не глядя ему в глаза.

— Он говорит, что ты преданный работник. Это правда?

— Да.

— Он говорит, что ты послушная. Это правда? — Он подходит еще ближе.

— Да. — Чувствую, как в горле поднимается желчь.

— Он говорит, что ты готова увидеть ферму на холме. — Гонзалес понижает голос до шепота над моей головой.

— Да. — Я заметно вздрагиваю.

— Немногим людям разрешено ходить туда. Это тяжелая работа. Мы хорошо ко всем относимся, но, — он выделяет это слово, — ты поклянешься хранить тайну. Скажи мне, Джулиана. Ты можешь хранить тайну?

— Да. — Я поднимаю глаза. Вижу бабушкину неподвижную фигуру. Помню, каким холодным было ее тело.

— Отлично. — Он выпрямляется и на его лице появляется тень улыбки. — Мы призраки, Джулиана. Мы научим тебя быть невидимой.

— Я всю жизнь была невидимой, сэр.

— Знаешь, что? Думаю, я тебе верю. — Он касается рукой моего плеча, которая кажется тяжелой, словно цементная. — Возможно, ты всегда была предназначена для того, чтобы стать одной из нас.

— Возможно, — тихо отвечаю я.

— Очень хорошо. Добро пожаловать, Джулиана. — Гонзалес прищелкивает языком и убирает руки, кивая Хосе.

Он в белом костюме, и я смотрю на его удаляющуюся спину. Он красив и обходителен.

Собираю все силы, чтобы меня не вырвало прямо здесь.

Дядя Брейдена кладет руку мне на плечо. Она должна казаться легче, но этого нет. Должна быть менее запирающей, но этого нет.

— Вы занимаетесь тем же, что и он? — резко спрашиваю я.

— Мы долгое время дружим. — Он замолкает, и тепло его рук просачивается внутрь словно дым. — В Мексике не так много возможностей. Ты делаешь все, что возможно, чтобы выжить.

— Брейден говорит, ваша семья богата.

— Мой племянник не знает всего. Так лучше для него. Он может выбрать неверный путь.

— А вы? — спрашиваю я, разворачиваясь к нему. — Вы выбрали неверный путь?

На его лице появляется удивленное выражение. Я задаю больше вопросов, чем должна. Послушные девочки не задают вопросов. Хочу себя пнуть и опускаю взгляд, чтобы показать покорность. Кажется, это сработало, потому что через мгновение он отвечает.

— Иногда все пути ведут в одном направлении.

Молчание.

— Мой племянник любит тебя каждой клеточкой. Он сделал хороший выбор. — Он проводит большим пальцем по мягкой части моего плеча. Интересно, чувствует ли он там напряжение.

Комплимент кажется немного неискренним, и я знаю, что он лишь пытается быть вежливым. Он плохо меня знает. Ему известно только то, что рассказывал Брейден. Поскольку он единственный сын в семье, то часто добивается своего, особенно с дядей. Для Брейдена было не сложно добиться разрешения на встречу с Хуаном Гонзалесом. Брейден сдержал слово. Он доставил меня к бабушкиному убийце. Выполнил свою часть сделки, а я выполняла свою. Претворялась, что люблю его. Иногда задавалась вопросом, чувствует ли он притворство. В остальное время знала, что это не имеет значения.

Брейден живет не в этой реальности. В его голове туман. Он поддерживает его бредовое состояние. Он убеждает себя, что я люблю его, именно так он меня видит. Даже когда я равнодушна, его одержимость держит его поблизости. Я задыхаюсь, но не могу уйти.

Пока не могу.

— Вы с Брейденом придете на ужин?

Я киваю в подтверждение.

— До встречи, Джулиана.

Я наблюдаю, как он уходит к затененной фигуре мистера Гонзалеса.

Все пути ведут в одном направлении.

***

Он построил империю.

Его королевство выстроено на земле и ноющих спинах работников-иммигрантов.

Его королевство выстроено на крови.

Я чувствую ее на растениях. Даже чувствую ее на деревьях. Металлический запах настолько сильный, что я чувствую его во рту. Он вызывает у меня тошноту. Интересно, как долго смогу продержаться здесь. Все, кого до сих повстречала, почти не говорят на английском. Я здесь в меньшинстве, маленькая белая девочка с призрачными серыми глазами. В большинстве случаев они не трогают меня, разговаривая только когда надо чему-нибудь научить. Подозреваю, что многие из этих людей нелегальные иммигранты, приехавшие искать лучшей жизни в Америке. Вместо этого они оказались там, откуда начинали – заложниками нестабильной системы и еще более нестабильного правителя.

Пожилой человек с коричневым морщинистым лицом учит меня, как выращивать каждое растение. Его руки неконтролируемо трясутся, и я понимаю, что он не только собирает растения. Он обучает меня обрабатывать и сушить их. Мы тихо вместе работаем много часов каждый день, прежде чем отправиться к небольшому заброшенному зданию неподалеку, чтобы все упаковать. Они говорят мне, что это отправится в другие части страны. Что-то пойдет в Канаду.

Каждый день я рано прихожу на работу и ухожу, когда небеса начинают темнеть. Я мало вижусь с Брейденом и временами, когда мне очень одиноко, даже скучаю по нему. Единственное, что заставляет меня продолжать – это мысль о справедливости.

Справедливость восторжествует.


Глава 21

— Возможно, если бы ты оголил свой торс, тебя бы пропустили вне очереди, — дразню я Пакса, облизывая соус с пальца. Тайский сэндвич в лаваше, который держу в своей руке, такой вкусный и острый и абсолютно достоин того, чтобы ехать за ним пятьдесят минут. Ярмарка передвижных закусочных в самом разгаре и запах жареной еды и ароматического крема для загара пробуждают мои чувства. Мы отошли в сторону, слоняясь у тротуара, чтобы обсудить, куда двинуться дальше. Я до этого никогда не видела такую переполненную улицу. Нэт, Алекс и я сначала сомневались, ехать ли сюда пораньше, и я рада, что мы так и сделали, потому что этот сэндвич в лаваше просто превосходен.

— Возможность выставлять себя напоказ доступна каждому, — объясняю я. — Сейчас любой может это сделать.

— Неужели это так?

Мне достаточно комфортно разговаривать с Паксом здесь. Подшучивание друг над другом – вот что мне нравится больше всего. Он настолько влился в мою жизнь, что я уже не могу представить ни дня без него. Пакс провожает меня на занятия утром и встречает после практически каждый вечер. Он стал постоянным посетителем нашей комнаты до такой степени, что Нэт взяла на себя смелость и повесила простыню между нашими сторонами, чтобы предоставить нам немножко уединения и, чтобы ее не тошнило каждый вечер, смотря на нас целующихся.

Я не против. Люблю уединение, когда Пакс заставляет меня забыть, что в комнате вообще кто-то есть. Скоро закончится осенний семестр, и он уже запланировал, как мы проведем каникулы, которые он намерен провести со мной. Пакс хочет поехать в Мексику. Мне ненавистна эта мысль, но я не могу сказать ему почему.

Голос Пакса вторгается в мои мысли.

— Так значит, ты оголяешь свой торс, чтобы пройти вне очереди, — спрашивает он с игривой улыбкой.

— Я не показываю своего тела мужчинам, — говорю я ему серьезно, облизывая другой палец.

— Кто сказал, что это должен быть мужчина? Возможность дана каждому, помнишь? — Он следит глазами, как я облизываю указательный палец. Обсасываю палец губами.

— Ну, птицы у моего окна видели меня обнаженной, и они все еще крутятся рядом, так может быть это не так и плохо.

— А ты уверена, что это всего лишь птицы?

— Хм, сейчас, когда ты упомянул их, я вспоминаю мигающий красный огонек камеры во дворе соседей... — Я затихаю с каменным выражением лица.

Паксу это нравится. Могу, кстати, добавить, что он на меня пялится так, как будто я самое необычное существо, которое он когда-либо видел. И все из-за того, что сказала про равные возможности выставлять себя напоказ. Мысленно закатываю глаза. Ох уж эти мужчины.

— А как насчет парня, который прячется на дереве рядом с твоим окном? У него действительно был большой телескоп в прошлый раз, я видел.

— Что? — Я изображаю глубокий вздох. — Ты хочешь сказать, что он смотрел не на звезды? Он сказал мне, что он астроном.

— Если только звезды не находятся в твоей комнате.

Делаю вид, что думаю над этим.

— Теперь неудивительно, что он меня попросил снять топ и покрутиться вокруг... он сказал, что это поможет ему сконцентрироваться...

— Расскажи подробней о снятом топе и о кружении вокруг, — вежливо спрашивает Пакс таким тоном, как будто он заказывает какое-то блюдо или спрашивает дорогу. — Должно быть какое-то подтверждение данной версии. Мне необходимо увидеть, как ты это для него делала.

— Ну, этот ученый сказал мне, что кружащие женщины помогут ему вычислить безопасную для человека соответствующую скорость и частоту вращения. Он сказал мне, что я помогаю человечеству. — Мне пришлось прикусить губу, чтобы сдержать свой смех.

— Он был прав, — прокомментировал Пакс, прислоняясь ближе ко мне. Я чувствую запах его крема после бритья, от чего мое тело начинает бросать в жар. Дыхание становится короче. Мое тело ломает, когда я нахожусь так близко к нему

— Инженерия – это тоже научная отрасль. Мы рассчитываем скорость, частоту и силу физического воздействия. Таким образом, если ты помогла ему, ты должна помочь мне. Покрутись, — говорит он в приказном тоне, делая глоток пива.