Елена Истомина - Одноклассники

— Простиии!

— Да нет, этому прощения! Нету!! Мало того что нагрешила, так еще юлишь как сука! Я был там, утром! Видел, как сладко ты спала на его плече! Как мирно обнимала его! И дорогущее помолвочное кольцо на твоем пальце, я тоже видел! Прекрати выть наконец уже!! — рявкнул на очередную порцию рыданий.

— Игорь!..

— Вон пошла! Видеть тебя не могу! Мразь! Смотрите не подавитесь своим безбрежным счастьем!

— Игорь!!

Последний крик Арины был исполнен отчаянья, а я только грубо оттолкнул ее, все еще стоящую передо мной на коленях, и ушел не оборачиваясь.

От этих воспоминаний сердце просто кровью обливалось. Обида и злость тогда затмили мой разум настолько, что я ведь ее даже не выслушал. Страшно даже представить, что в те мгновения чувствовала она и как вообще все это пережила? Как не наложила на себя руки еще тогда? Как с ума не сошла?

— Как? Как ты это все пережила? — произнес свои мысли вслух.

Арина попыталась от меня отстраниться, но я лишь крепче прижал ее к себе. Понимая, что вряд ли она позволит мне обнять себя когда-нибудь еще. А расставаться с таким знакомым теплом ее тела, мне очень не хотелось.

А, еще не смотря на роды, она стала еще стройнее, чем была! Такая хрупкая, молодая, но уже вынесшая столько боли! В том числе, и по моей вине! И отныне, я не могу позволить, чтобы с ее головы упал хотя бы волосок!

— Месяц не вставала с постели, очень надеясь однажды утром просто не проснуться. Настолько сильно все это время болело сердце. Мама как раз была в отпуске и в ее присутствие покончить с собой, к счастью, не хватало духа, а потом, случилось то, что случилось, — выдохнула Арина отстраняясь.

Отошла подальше и уставилась на меня ледяным взором:

— Но у тебя нет права мстить Вадиму! Слышишь! Нет! Или ложись в гроб рядом с ним, или раз и навсегда забудь о мести! Понял меня?! Вадим ранил мое тело, за что тысячи раз потом извинился и даже, где-то искупил. Телесная боль, со временем забывается. Ты же растерзал мне душу, Смирнов! Это не излечится никогда! Поэтому, я запрещаю месть Вадиму! Нет тебя права мстить, Смирнов! Я запрещаю! Понял? Если хоть один волосок упадет с головы Вадима по твоей вине, то тогда, я лично убью и тебя тоже, чтобы все, уж точно было по справедливости!

‍



‌



‌







‌



‌



‌







‌





‌



‌





‌









‌





‌



‌



‌





‌



‌









‌



‌







‌



‌





‌





‌









‌





‌



‌‍

Арина спустилась вниз вместе со мной, видимо, все же не доверилась. Побоялась, что ляпну лишнего при дочери. Но я был лишь рад провести с ними обеими лишнюю минутку.

На вопрос — кто я? Ответили чистую правду — Марьяшин дядя и мамин одноклассник.

— Ой! Значит, вы и с папой учились, да? Он тоже говорил, что мамин одноклассник и что влюбился в нее сразу, как только увидел! Еще на линейке! — радостно щебетала Надюша.

— А ты тоже в нее влюбился, да? — выдала племяшка, по-детски, без всякой задней мысли.

— Так в нее весь класс влюблен был! — ответил чистую правду. — Первой красавицей в классе была! Точно, как ты! — не удержался, провел рукой по мягким волосам дочери.

Девочка действительно поразительно похожа на меня! Как бы сама этого не приметила. Тот же цвет волос, глаз. Ямочка на правой щеке, от улыбки.

Нужно отдать Вадиму должное. Наверняка, ему стоило не малых усилий полюбить мою копию.

— Но мама выбрала только папу! — гордо заявила Надюшка. — Молодец! Правильный выбор.

Арина лишь кивнула с горькой улыбкой и похоже, Надюша поняла эту улыбку по-своему:

— Ему же можно будет позвонить, да? — от надежды в голосе девочки у меня защемило сердце.

— Увы. Туда и звонить нельзя, — Арина мастерски подыграла настроению дочери, грустно вздохнув.

Надюшка мгновенно опала, погрустнела.

— А письмо написать?

Я решил немножко порадовать девчушку, понимая, что ей сейчас очень грустно и тревожно за своего любимого и хорошего папочку. Сам я рос без отца и часто думал, что будь он у меня, ну хоть какой-нибудь! Я бы был самым счастливым человеком на свете. Лишь когда подрос, понял, что далеко не факт, но тем не менее. Сейчас Надюшка, не зная всей правды о Вадиме, счастлива, что он у нее есть. И пока, пусть так и будет.

— Письмо написать можно. Дня через четыре. Я передам его адвокату.

Арина посмотрела на меня с ужасом. А Надюшка запрыгала от радости:

— Напишем, да? Напишем?

— Конечно, напишем, — Арина снова вымученно улыбнулась.

Мне было жаль одновременно и ее, и дочку. Но ничего. Все пройдет. Все переживем. По-другому и быть не может. Точно я знал лишь одно — больше и на день их оставить не смогу! Понравится им это или нет, плевать. Я им слишком многое должен вернуть.

Когда пошли пить чай с тортиком, что прикупил по пути, я все никак не мог оторвать глаз от дочери. Думая о том, какой же я осел! Столько всего упустил! Первую улыбку! Первое слово! Первый шаг своей дочери, я просто взял и подарил этому беспринципному козлу!

От моих взглядов, девочка заметно засмущалась и поспешила выйти из-за стола.

— Чего ты на нее пялишься? Вот чего? — зашипела на меня Арина, словно разъярённая кошка, как только девочки ушли. — Рога у нее на лбу что ли?!

— Неет, она самое прекрасное мое творение — признал очевидный факт, с блаженной улыбкой. — Спасибо тебе, Ариш!

— Ты уже говорил! — Арина неприязненно поморщилась, словно я ее оскорбил чем.

— И еще не раз повторю, — упрямо улыбнулся я. Попытался взять ее руку, чтобы поцеловать, но она, конечно же, не позволила. Быстро отдернула руку, словно испугавшись, перейти некую, непозволительную грань.

Что ж, может она и права! Волком не смотрит и то хорошо, в нашей ситуации.

— Чуть не забыл! Сиди. Щас приду.

Выбежал на улицу, забрал из машины папку с бумагами, нисколько не надеясь уже на успех, но все же.

— Вот! Документы о разводе. Подпиши заявление, и их завтра же передадут Вадиму.

Как я и предполагал, Арина с немым ужасом уставилась на бумаги в моих руках, лишь часто-часто моргала, словно бескрайне удивилась увиденному.

— Так быстро?

— Передумала? — усмехнулся, чувствуя, как всего аж перекосило от горечи в сердце.

— Нет, не передумала, но это слишком быстро как-то. Я так не могу. Он же сразу все поймет! И возненавидит нас! Меня! Он ведь выйдет! Пусть даже через пять, десять лет, но выйдет!

— У нас будет много времени, мы что-нибудь придумаем, не бойся.

— Игорь!

— Я совсем не про то. Успокойся.

— Я подпишу, но чуть позже. Хорошо?

— Хорошо.

Было видно, что Арину не слабо так коробит и мне пришлось ей уступить. Несмотря на то, что очень хотелось, раздавить Гараева немедленно! Сию секунду! Но Арина была не готова так резко изменить свою жизнь. Не исключено, что и Вадима просто жалела.

— Я оставлю это здесь, — сложил бумаги в папку и положил перед девушкой. — Как решишься и подпишешь, сообщишь.

— Хорошо. Обязательно! — бедняжка даже выдохнула с явным облегчением.

— Вера сказала, что ты ему, не один раз бабу подсунуть пыталась, чтоб был повод самой уйти? Неужели, думаешь, что отпустил бы?

— Ну, если б там влюбился бы, то почему и нет?

— Такой как он, скорее бы устроился на две семьи жить, но тебя б не выпустил, поверь! Это ж дело принципа. Понимаешь?

Арина нахмурилась;

— Нет. Какого принципа?

Он сделал это с тобой не потому, что любит, или настолько захотел, до безумства. Он же отобрал мою любимую игрушку, отобрал, сломал и использует дальше, как хочет. Тешит свое властное самолюбие, не отпуская тебя, мучая. В своих мыслях, мне назло.

— Думаешь, все дело в ненависти к тебе? Что-то я ее не замечала.

— А он очень хорошо ее скрывал. Все началось с бокса. И с моих постоянных побед в спаррингах с ним и на соревнованиях. Я видел, как его аж трясет, когда раз за разом побеждаю я, а он лишь второй. А когда я победил на областных соревнованиях, у него и вовсе нервный срыв случился. Он бомжа, чуть на смерть не запинал. Кольку-вонючку. Помнишь его? Еле втроем оттащили. Бедняга, от побоев потом так и загнулся. До сих пор помню, как Вадим орал во все горло — Ненавижу! И не подпускал именно меня к себе, тогда. Сверлил взглядом, полным волчьей ненависти.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍Потому как побледнела Арина, было видно, что она вспомнила то время. Бомжик был безобидный. Его все подкармливали. И Арина больше всех, конечно. Очень плакала, когда он умер.

Вспомни это, родная. Вспомни. И не забывай никогда теперь, кто это сделал.

— Почему ты мне не рассказал? — спросила очень тихо.

— Не поверишь! — за друга стыдно было, — горько усмехнулся. — А тут еще и самая красивая и успешная девочка в классе, гуляет не с ним. Вот и сложилось все в одно. И выплеснулось в то, что имеем, в конце концов. Я только теперь понимаю, что он продумывал все долго и тщательно! Как маньяк. Мать его! Умело сыграл на моих принципах, честолюбии и ревности. Знал, что буду ослеплен яростью и наломаю дров. Мы ведь с ним, за три дня до этого, железно договаривались, что я зайду за ним с утра, и мы поедем на рыбалку! Я и зашел! Дурак! Ой, дурак!